Но каким образом насчитываются три дня? В восьмом часу пятка Господь был распят; с этого часа до десятого была тьма: это (время тьмы), считай за ночь. Затем, с девятого часа опять был свет; это считай за день. Вот - как бы сутки (день и ночь). Далее, ночь пятка и день субботы составляют вторые сутки. Потом следовала ночь субботы и утро воскресенья, означенное у Матфея словами - свитающу во едину от суббот; утро принимается в счет за целый день; вот третьи сутки. Можешь и иначе насчитать три же дня; в пятницу Господь предал дух - это один день; субботу пребыл во гробе, - другой день; ночью на воскресенье воскрес, но с своей стороны и воскресенье считается за особый день. И вот все три дня. Так обыкновенно и говорят об усопших: напр. если один умер в десятом часу дня, а другой в первом часу того же дня; то обыкновенно говорят, что оба они умерли в один день. Могу показать тебе и еще способ, как насчитать три дня и три ночи. Слушай! в четверг вечером Господь совершил вечерю и говорил ученикам: приимите ядите тело Мое. Отсюда видно, что Он как имеющий власть положит душу Свою по своей воле, тогда же и заклал Себя,

Но каким образом насчитываются три дня? В восьмом часу пятка Господь был распят; с этого часа до десятого была тьма: это (время тьмы), считай за ночь. Затем, с девятого часа опять был свет; это считай за день. Вот - как бы сутки (день и ночь). Далее, ночь пятка и день субботы составляют вторые сутки. Потом следовала ночь субботы и утро воскресенья, означенное у Матфея словами - свитающу во едину от суббот; утро принимается в счет за целый день; вот третьи сутки. Можешь и иначе насчитать три же дня; в пятницу Господь предал дух - это один день; субботу пребыл во гробе, - другой день; ночью на воскресенье воскрес, но с своей стороны и воскресенье считается за особый день. И вот все три дня. Так обыкновенно и говорят об усопших: напр. если один умер в десятом часу дня, а другой в первом часу того же дня; то обыкновенно говорят, что оба они умерли в один день. Могу показать тебе и еще способ, как насчитать три дня и три ночи. Слушай! в четверг вечером Господь совершил вечерю и говорил ученикам: приимите ядите тело Мое. Отсюда видно, что Он как имеющий власть положит душу Свою по своей воле, тогда же и заклал Себя,

Но каким образом насчитываются три дня? В восьмом часу пятка Господь был распят; с этого часа до десятого была тьма: это (время тьмы), считай за ночь. Затем, с девятого часа опять был свет; это считай за день. Вот - как бы сутки (день и ночь). Далее, ночь пятка и день субботы составляют вторые сутки. Потом следовала ночь субботы и утро воскресенья, означенное у Матфея словами - свитающу во едину от суббот; утро принимается в счет за целый день; вот третьи сутки. Можешь и иначе насчитать три же дня; в пятницу Господь предал дух - это один день; субботу пребыл во гробе, - другой день; ночью на воскресенье воскрес, но с своей стороны и воскресенье считается за особый день. И вот все три дня. Так обыкновенно и говорят об усопших: напр. если один умер в десятом часу дня, а другой в первом часу того же дня; то обыкновенно говорят, что оба они умерли в один день. Могу показать тебе и еще способ, как насчитать три дня и три ночи. Слушай! в четверг вечером Господь совершил вечерю и говорил ученикам: приимите ядите тело Мое. Отсюда видно, что Он как имеющий власть положит душу Свою по своей воле, тогда же и заклал Себя,

Но каким образом насчитываются три дня? В восьмом часу пятка Господь был распят; с этого часа до десятого была тьма: это (время тьмы) считай за ночь. Затем, с девятого часа, опять был свет; это считай за день. Вот как бы сутки (день и ночь). Далее, ночь пятка и день субботы составляют вторые сутки. Потом следовала ночь субботы и утро воскресенья, означенное у Матфея словами «на рассвете первого дня недели»; утро принимается в счет за целый день; вот третьи сутки. Можешь и иначе насчитать три же дня: в пятницу Господь предал дух – это один день; субботу пребыл во гробе – другой день; ночью на воскресенье воскрес, но со своей стороны и воскресенье считается за особый день. И вот все три дня. Так обыкновенно и говорят об усопших: например, если один умер в десятом часу дня, а другой в первом часу того же дня, то обыкновенно говорят, что оба они умерли в один день. Могу показать тебе и еще способ, как насчитать три дня и три ночи. Слушай! В четверг вечером Господь совершил вечерю и говорил ученикам: «приимите, ядите... Тело Мое». Отсюда видно, что Он как имеющий власть положит душу Свою по своей воле, тогда же и заклал Себя, когда преподавал

30:6 часто произносили во время вечерней жертвы — времени смерти Иисуса. (Римские читатели могли бы, хотя это маловероятно, истолковать данный стих в свете римскогообычая, согласно которому ближайший родственник умирающего человека принимает его дыхание в свои уста, обеспечивая тем самым сохранение духа.)23:47. Если у Марка здесь «Сын Божий», то Лука подчеркивает значение этого утверждения: «не виновен», «праведник». Римская формула оправдания (объявления невиновным) была важна для слушателей Луки; см. введение к коммент. к Книге Деяний.23:48. Биение себя в грудь было выражением траура (ср.: 18:13); стоявшие рядом еврейские женщины могли таким образом выразить скорбь — единственное, что разрешалось сделать для осужденных; после захоронения тел никаких траурных мероприятий проводить не разрешалось.

Время показало, сколь далека была эта интеллигенция от сердца современной Руси. Возможности духовного роста Святой Руси отчетливо видны сегодня на примере вдумчивых и мужественных людей, пестующих ростки духовности на пропитанной кровью земле многострадальной России.В первые же дни февральской революции оптинский старец Анатолий Младший уподобил Россию в своем пророчестве кораблю: «И будет буря на море. И в щепки разобьется корабль Руси. Но люди, не все, некоторые, спасутся на обломках. Нужно молиться, каждый должен покаяться, а молиться должно горячо! А после бури что?… Наступит штиль, покой». «Как же, — воззвали к старцу, — если нет корабля, значит, всему конец». «Не так, — утешил он, — будет явлено великое чудо Божье, и все останки да щепки соберутся воедино, и восстанет корабль во всей красе, и пойдет путем Божьим. И чудо это будет явлено всем».

Монастырские изданияКниги, которые мы печатаем, обретают ценность лишь потому, что рождаются в условиях нашей православной монашеской жизни, к коей мы стараемся привлечь людей.О. Герман (Подмошенский).«УКЛОНЯЙСЯ ОТ ЗЛА И ДЕЛАЙ добро», — учит нас один из псалмов (33:15). Именно так и рассчитывали жить в пустыни отцы Серафим и Герман, чтобы без помех и препон мира сего показать молодому поколению образ жизни во Христе — жития святых старцев и стариц, связать их лучиком веры с людьми сегодняшнего

Положение, в котором я находился, с человеческой точки зрения, было безвыходным; так казалось еще и потому, что вновь начался артобстрел немецких позиций и опасность быть убитым своим снарядом была больше, чем немецким. Не знаю, сколько времени пробыл в воронке, но даже отдохнул и опять пополз вперед. Мешали связки гранат, болело избитое тело, израненное осколками от мин и снарядов.Пулемет из ДОТа по-прежнему стрелял по мне, но безрезультатно, а я полз и полз; очереди проходили высоко над головой, а я молился, взывая о помощи.Оставалось метров двенадцать, я хотел встать и броситься к ДОТу, но вдруг из него выскочил немец и кинул в меня гранату, она упала рядом со мной, я успел схватить ее за длинную ручку и бросить обратно, в этом не было ничего особенного, у немецких гранат время срабатывания запала на полторы-две секунды было дольше, чем у наших, этим я и воспользовался. Немецкий солдат был убит осколками гранаты, разорвавшейся в воздухе.Вскочив, побежал и в открытую дверь ДОТа бросил связку гранат, в памяти осталась железная дверь, бетонный проем, грохот взрыва и больше ничего.Очнулся, голову кто-то держал; стояла абсолютная тишина, было темно, пахло кислым запахом взрывчатки, земля подо мной вздрагивала.Голову поворачивали, вытирали лицо, пытались поднять и перевернуть. Ни рукой, ни ногой не

Чтобы со мной на свете не случилось, хотя бы моя телесная жизнь была унесена потоком времени, хотя бы время унесло и все мои мысли и чувства, — все таки моя неистребимая индивидуальность есть, — она существует вечно. — Таково коренное, жизненное убеждение Лопатина, как философа. — Можно находить сколько угодно ошибок в способов обоснования этого его философского credo; в моей полемике по вопросу о «динамических субстанциях» по поводу моего сочинения о Соловьеве я на них указывал. — Но, несмотря на эти ошибки, нельзя не сказать, что самая попытка Лопатина утвердить индивидуальность в мире духовном интересна и своеобразна. Слабейшее тут, разумеется, — старые, докритические доказательства рационалистической психологии. Они сыграли некоторым образом роль «детской», из которой философу не хотелось выехать, потому что она была ему привычна, удобна и уютна. Важна тут поставленная Лопатиным проблема индивидуальности духа, хотя способы ее разрешения и были неудовлетворительны. Убеждение Лопатина, горячее и непоколебимое, в неистребимой индивидуальности человеческого духа много важнее и интереснее, чем способы его обоснования. Это убеждение Лопатина, неотделимое и характерное свойство его облика, есть именно то, что [188] сообщает этой личности ее значение и ее своеобразное очарование. Есть много любителей и, в особенности, любительниц «страшных рассказов» Льва Михайловича, которые относятся к этим рассказам, как к

Видно, что въ премудрыхъ планахъ Божественнаго Провидѣнія драгоцѣнная жизнь въ Возѣ теперь почившаго Императора была весьма необходима для блага всей Россіи, и по сему не смотря на явную опасность, какой она подвергалась, была сохранена на нѣсколько лѣтъ. А когда пришло исполненіе времени, вѣдомое единому только Творцу и Міродержцу, чистая и непорочная душа великаго Миротворца Царя, денно и нощно трудившагося, не щадя своего здоровья, надъ созиданіемъ счастія Россіи, взята на небо по мановенію Источника жизни и безсмертія. По истинѣ, великая милость Божія явлена намъ въ чудесномъ спасеніи Царя нашего. Мысль наша страшится даже одного вопроса: что было бы съ Россіей, что было бы со всѣми нами^ еслибы мы лишились тогда своего Царя и всего Его августѣйшаго дома? Кто охранялъ бы тогда въ нашей землѣ судъ и правду и наблюдалъ бы за исполненіемъ государственныхъ законовъ, ибо историческими опытами дознано, что прекрасные законы оказываются мертвою буквою, если нѣтъ живой верховной власти, наблюдающей за ихъ исполненіемъ? Кто отражалъ бы тогда внѣшнихъ враговъ Россіи и подавлялъ бы внутреннихъ, препятствующихъ мирному развитію родной страны на поприщѣ наукъ, искусствъ, промышленности, торговли, нравственной жизни, словомъ, на поприщѣ ея духовнаго и Физическаго развитія? Итакъ, въ виду всего этого, мы должны отъ всего сердца возблагодарить Господа за столь великое чудо Его милости

Почему именно 42 месяца, то есть 3,5 года? Известно, что дьявол по освобождении из своего тысячелетнего заключения в бездне на малое время был впоследствии свержен на землю именно на этот срок, вероятно, в соответствии с тем временем, какое Господь наш Иисус Христос совершал спасение человеков. Сколько времени люди слушали слово истины из уст воплощенной Истины, столько времени люди будут слушать ложь из уст начальника лжи – дьявола – чрез его орудие, ибо дьявол во все это время будет клеветать на истину устами сына погибели, самозваного Христа. Как же люди поверят ему? Поверят, потому что люди не любят истину, а напротив того, люди благоволят ко всякой неправде.

Смерть ставит нас перед временностью нашей жизни и ее трагичностью. Она заставляет нас, хотим мы того или нет, увидеть непродолжительность этой жизни, осознать, что нам отводится маленький и незначительный отрезок времени в безграничном океане вечности. Смерть, «этот нельстивый палач», как называет ее святитель Иоанн Златоуст, призывает нас постоянно помнить, что земная жизнь, сколь бы она ни была продолжительной, – преходяща, временна, быстротечна. И, несмотря на наше неприятие смерти, она зовет нас к беседе! Или, скорее, к размышлению над {стр. 8} вопросом, почему человек, «как буря, поднимается и, как прах, разрушается; как огонь, разжигается и, как дым, рассеивается; как цветок, украшается и, как трава, иссыхает» [3].

Впрочем, и там я не получала ни малейшего облегчения; не могу сказать, сколько именно времени я там пробыла, но о помещении моем туда дали знать родителям, которые тотчас же приехали за мной и, исхлопотав, чтобы вакансия моя не была замещена другой воспитанницей, взяли меня из института впредь до излечения и увезли в усадьбу. Привезли меня туда совершенно слепую, не видевшую даже солнечных лучей. Способ лечения, которым пользовали меня врачи, был совершенно оставлен, и меня стали лечить более домашними средствами, а главное - воздухом, меня почти не пускали в комнаты в течение целого дня.Но, слава Богу и за такое излечение, не многим слепцам достается на долю совершенное прозрение. В институте потекла моя жизнь своим обычным порядком, с той только разницей, что лишившись навсегда хорошего зрения, я, при малейшем напряжении его при занятиях, рисковала повредить и последнее, да мне и запрещали заниматься по вечерам.Впрочем, это не препятствовало мне не только следовать вместе с классом, но и быть одной из самых лучших учениц; Господь, лишив меня внешнего зрения, в то же время просвещал более мои понятия и память, которые значительно развились от того, что в силу необходимости делались они основанием всего дела моего обучения, а не книги и тетради.В то время между нашими

Она заставляет нас, хотим мы того или нет, увидеть непродолжительность этой жизни, осознать, что нам отводится маленький и незначительный отрезок времени в безграничном океане вечности. Смерть, «этот нельстивый палач», как называет ее святитель Иоанн Златоуст, призывает нас постоянно помнить, что земная жизнь, сколь бы она ни была продолжительной, — преходяща, временна, быстротечна. И, несмотря на наше неприятие смерти, она зовет нас к беседе! Или, скорее, к размышлению над {стр. 8} вопросом, почему человек, «как буря, поднимается и, как прах, разрушается; как огонь, разжигается и, как дым, рассеивается; как цветок, украшается и, как трава, иссыхает» [3].