Такое поведение было довольно рискованным, и, несомненно, меня нельзя было назвать также и настоящим “свидетелем Иеговы”, но для меня было невозможно соглашаться на действия, которые, согласно моему разумению, полностью противоречили Писанию и его смыслу.

Ты должен решиться

Новый толчок еще более сблизил меня со “свидетелями Иеговы”. Однажды Августин пришел ко мне с тем выражением грусти на лице, о котором я уже говорил. В те дни его лицо, отражавшее боль и ревность, производило на меня сильное впечатление. Он выражал глубокую озабоченность создавшейся ситуацией, а тон его беседы приобрел почти священную торжественность. Долгие годы потом мне предстояло видеть такое же поведение, повторяемое как бы по системе сотнями “свидетелей Иеговы” (включая позже и меня самого).

Августин сказал мне, что он не может более продолжать со мной свои занятия (целью “свидетелей Иеговы” является приходить в тот или иной дом для распространения своего учения с определенной регулярностью, обычно один раз в неделю). Несомненно, на моем лице выразилась тревога. - Мне очень жаль, Сезар, но мы не продвигаемся вперед. Ты понимаешь, мы постоянно возвращаемся к одной и той же точке, а дальше нет никакого прогресса. Ты не принимаешь никакого решения. Ты даже не подумал о том, чтобы креститься, и ты по-прежнему остаешься католиком. Помню, что я стал возмущенно возражать, утверждая, что я больше не католик и что я чувствую себя весьма близким с ним. И что со мной нужно только немного терпения, и что, может быть, мы могли бы еще немного подождать, прежде чем я приму решение. Но это было бесполезно. - Нет, Сезар, так не может дальше продолжаться. Есть много людей, горячо желающих услышать эту добрую весть о Царстве, а я тут зря теряю с тобой время неделю за неделей. В своей невинности пятнадцатилетнего подростка я подумал тогда, что Августин собирается отправиться миссионером в какую-нибудь экзотическую страну, ибо я слышал от него о его желании сделаться пресвитером в своем объединении, но он говорил не об этом. С его точки зрения, я был попросту помехой для развития их дела, и, стало быть, следовало от меня избавиться. В это мгновение мне страшно захотелось заплакать. Это было, как Если бы Бог меня оставил из-за ожесточения моего сердца. Я пытался все понять, вместо того чтобы смиренно верить и теперь нам предстояло расстаться навсегда. Ощущение Августина, что время не ждет, было оправданно: ведь конец света стоял на пороге! Конец!! Где же я окажусь, когда наступит конец? Еле сдерживая слезы, я стал просить Августина дать мне отсрочку, чтобы я мог окончательно во всем разобраться. Всего лишь только еще одну неделю, и я приму решение. Не похоже было, чтобы моя просьба ему понравилась, и мне пришлось умолять его дать мне эту дополнительную неделю, пока наконец он не согласился, сохраняя самый серьезный вид. Я ощутил тогда к нему самую горячую благодарность: он предоставил мне новый шанс выжить, когда придет конец. Великий Вавилон Всю следующую неделю я ощущал страшную тоску, пытаясь найти выход. Я вспомнил книгу, отвергнутую отцом Арсом, “Он пал, великий Вавилон”. И я тогда подумал, что, может быть решение лежит здесь. Если эта книга убедит меня, мне не останется ничего иного, как определить свое решение. Если же нет, я все брошу. В последующие дни я лихорадочно прочел эту книгу. Некоторые ее утверждения мне показались очень странными как например заявление, что Христос и Михаил Архангел это одно и то же лицо. Но, с другой стороны, весьма живая манера, с какой была изложена книга Апокалипсиса (или Откровения, как ее называют “свидетели Иеговы”), еще более сблизила меня с ними. Когда Августин снова пришел в воскресенье, мое решение еще не было принято. - Может быть, - взмолился я, - мы могли бы изучать в течение нескольких недель книгу “Истина, которая приводит в жизнь вечную”, и тогда я смог бы лучше разобраться...