Меня также поставили в известность, что мне следует послать заказ на журналы для проповеди. “Сторожевая башня” никогда не несет убытков в связи со своими публикациями, поскольку имеет обеспеченный рынок сбыта. При выходе каждой новой книги, каждого нового сочинения об этом сообщалось в Зале Царства, и каждый член организации покупал их для себя и для своих друзей. При этом покупался не один экземпляр на семью, что было бы раза в четыре-пять менее выгодно для “Сторожевой башни”, но по одному на каждого, включая и детей 6. Что до журналов, то здесь система была еще более рентабельной. Почти все “свидетели” были подписаны на “Сторожевую башню” и на “Пробудитесь!” Если же вдруг доходы оказывались недостаточны, “Сторожевая башня” поощряла каждого активиста заказывать комплекты журналов, за которые приходилось платить вперед. Удавалось ли затем их продать или нет, не имело уже никакого значения, ибо нес убытки проповедник (продавец), а отнюдь не “Сторожевая башня”. Отсюда вытекала необходимость побыстрее распродать свои экземпляры, ибо предлагать старые журналы было недопустимо 7. Таким образом, нередко случалось, что у активистов накапливались дюжины экземпляров, которые им не удалось распродать, чтобы вернуть свои деньги, но за которые “Сторожевая башня” получила сполна несколькими неделями или месяцами ранее. Поскольку каждое отделение организации покупало для себя журналы заранее, порой у него оказывалось больше экземпляров, чем можно было распространить среди своих членов, и тогда прибегали к системе под названием “журнальное турне”. Это происходило в какой-либо будний день, когда не читалась проповедь, но все имело совершенно коммерческую цель. Журналы распродавались членам организации по сниженной цене, чтобы все могли их купить, и затем их предлагали по домам без повторного визита. Согласно членам, принимавшим участие в “турне”, таким образом удавалось распродать добрую сотню экземпляров за весьма короткий срок.

Такая пирамидальная система распродажи публикаций была самой несправедливой, ибо сильнее всего эксплуатировались благочестие и наивность самых слабых. В первую очередь, “Сторожевая башня” распродавала свои публикации объединениям по ценам и в количествах, которые она находила подходящими и разумными; в свою очередь объединение, которому нужно было вернуть свои деньги, распродавало это количество экземпляров своим членам. Естественно, ему это удавалось, и рано или поздно оно возмещало все свои расходы, хотя бы даже прибегая к “журнальному турне”. Наконец, проповедники старались разместить их, но их успех или неуспех мало что значил, ибо экономические интересы “Сторожевой башни” были уже соблюдены.

Для лучшей организации всей этой системы производства и коммерции общество “Сторожевой башни” располагает различными методами. В первую очередь, оплата его работников минимальна: питание и квартира плюс небольшая сумма “на карманные расходы”. Их положение подобно положению средневековых крепостных рабов: оплата за работу натурой без каких-либо социальных льгот, присущих XX веку.

Поскольку “Сторожевая башня” готовит и печатает свои собственные произведения, ее доходы бывают очень высоки и реинвестируются с большой выгодой.

В то же время, пирамидальная структура “Сторожевой башни” облегчает полный контроль над продажей. Служитель, занимающийся литературой, поощряет членов множить их ежемесячные заказы, будучи сам побуждаем к этому пресвитером или старшим в конгрегации, который в свою очередь побуждается “странствующим служителем”, регулярно посещающим ассамблеи 8.

На групповых собраниях молодежи каждый четверг их обучали разным приемам, например, как вставить ногу в дверь или жаловаться на холод или на жару, чтобы получить возможность войти в дом 9. Объявлялись также месячные распродажи литературы по заниженной цене, которую следовало разносить из дома в дом.

Странствующий служитель10 Выше я упомянул “странствующего служителя”. Действительно, я познакомился с ним первым. Его прибытие было событием для общины. К нему начинали готовиться загодя, за много недель, устраивая так, чтобы странствующий служитель мог останавливаться у различных братьев, для которых это было как бы привилегией, или же ходил на проповедь с разными братьями. Обычно он проводил в том или ином местном объединении одну неделю, в течение которой он увещевал его призвать новых активистов и продавать таким образом все больше и больше публикаций. Он проверял счета общины, и ему, начиная с 1975 года, представляли тех, кого предполагалось сделать пресвитерами или диаконами. Помнится, люди обычно испытывали к нему почтение близкое к идолопоклонству, относящееся, однако, не столько к нему самому, сколько к той миссии, какую он осуществлял. В первый раз, когда Джени заговорила со мной о странствующем служителе, она говорила с таким восхищением, что мне показалось, что речь должна идти о совершенно исключительном существе. Когда же несколько недель спустя я его встретил, он показался мне таким же, как и любой другой пресвитер, каких я уже знал, и я никак не мог взять в толк, что же в нем такого особенного? Я и сегодня не могу этого объяснить иначе, как культ личности, разжигаемый “Сторожевой башней” с целью коммерции и маркетинга: использовать нас как исполнителей дешевых и убежденных в том, что нам не остается делать ничего лучше. Глава 5 Теократическая организация