В это мгновение я понял, что сегодня мы проиграли и что самое лучшее теперь нам удалиться, пока наше поражение не превратилось в непоправимую катастрофу. Нам можно было сослаться на усталость после двух часов беседы, и мы бы могли уйти со словами: “Мы вас уважаем, уважайте и вы нас”. Мы не использовали эту формулу, если одерживали в споре верх, но в подобной ситуации она нам позволяла выйти из нее хоть с какой-то пользой. Может быть, в последующие дни нам удалось бы снова посетить эту даму под каким-либо предлогом, когда пастора не было бы подле нее, и попробовать снова убедить ее. Может быть также, что к следующему разу нам удалось бы лучше подготовиться, но Раулю показалось, что у нас еще сохраняется какая-то надежда на немедленный успех.

- Как вы видите, Бог христиан это Христос, - продолжил пастор, у которого уже были все шансы на победу.

- Послушайте, я очень тороплюсь, потому что скоро мне надо быть дома, - отвечал я, испытывая только одно желание: сбежать как можно быстрее.

- Погоди немного, Сезар, - сказал Рауль. - Богом христиан несомненно был Иегова. Ни один христианин никогда не называл Христа своим Богом.

На этот раз пастор не смог сдержать улыбки. Похоже было, словно он ведет Рауля так, как ведут барана на бойню.

- Прочитайте, пожалуйста, от Иоанна 20,28, - произнес пастор.

Я снова взялся за мой греческий Новый Завет:

‘Apekri;qh Qoma[w kai’ ei\pen aujt_, ‘O Ku;rio;w mou kai’ oJ Qeo;w mu (“Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой!”). Фома назвал Иисуса Христа своим Господом и Богом! Глава 8 Год противоречий Я не запомнил хорошенько, как мне удалось завершить эту бедственную встречу, но зато я хорошо запомнил, что пока я пытался достичь дверей вместе с Джени, Рауль упрямо продолжал беседу, от чего наше положение все больше ухудшалось. И я тогда недоумевал, как это можно быть активистом и вместе с тем таким глупцом. Выйдя наконец, я был счастлив ощутить свежее дуновение воздуха на моих пылающих щеках. Не то, чтобы в доме было слишком жарко, но я ощущал стыд и неуверенность в себе после прошедшей дискуссии. Последний вопрос еще более увеличил мою неловкость. Уходя, мы собрали книги, которые разложили на столе во время беседы. Мы с Раулем буквально покрыли ими весь стол. Там была книга “Убедитесь сами во всем”, наши Библии “Нового мира”, а также и другая версия, которую мы достали, чтобы произвести хорошее впечатление, мой Новый Завет на греческом, несколько экземпляров “Сторожевой башни”, и так далее... Всему этому противостояла одинокая, но нисколько не сомневающаяся в победе старая Библия пастора. Позже, размышляя обо всем, что произошло, я спрашивал себя, не находилась ли она на этом столе как символ его победы? Оказавшись на улице, ни у Джени, ни у меня не было малейшего желания разговаривать. Мне кажется, мы даже избегали смотреть друг на друга, и когда мы наконец разошлись каждый в свою сторону, я не мог удержаться от мыслей об этом происшествии и о том, каким образом мы были побеждены. Несомненно, общество “Сторожевой башни” было организацией Бога на земле и оно должно было иметь ответы на все эти вопросы, и надо было всего лишь отыскать их. Но где? Назавтра я составил краткий отчет обо всем, что произошло на этой встрече. Сожалею, что не сохранил его; там я упоминал не о радости, что мне, возможно, открылась истина, но о своей ярости при мысли, что “Сторожевая башня” не была, возможно, теократической организацией Бога Иеговы, или же что мы не были еще достаточно искушены, чтобы бороться против таких агентов диавола, как этот пастор. Добрые решения