В «сокровищницу церковную» клали приносимое в дар Богу. Смотри, как Бог обратил в ничто их дело, так что обнаруживается только кровожадность их. «До сего дня», – говорит евангелист, – земля та называется «землею крови», так что всем памятно, что они убили Господа. Прими к сведению и то, что о страннолюбии заботились и иудеи, так что купили и землю для погребения странников. Устыдимся же мы, которые почитаем себя людьми лучшей жизни, а странниками пренебрегаем. «Ценою Оцененного» называет пророк цену Христа, Который хотя бесценен, однако был оценен сынами Израилевыми, то есть сыны Израилевы назначили цену Его, условившись дать за Него Иуде тридцать сребреников.

Иисус же стал пред правителем. И спросил Его правитель: Ты Царь Иудейский? Иисус сказал ему: ты говоришь. И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал. Тогда говорит Ему Пилат: не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя? И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился.

Отводится к Пилату, как обвиняемый в гражданском преступлении. Поэтому и спрашивает Его Пилат: не думал ли Он царствовать над иудеями? Иисус отвечал ему: «ты говоришь». Ответ самый премудрый, ибо не сказал ни да, ни нет, а нечто среднее: «ты говоришь». Но это можно понимать и так: да, точно так, как ты говоришь; и так: Я не говорю этого, а говоришь ты. Иного ничего не отвечал, поскольку видел, что суд идет не по правде. Пилат дивился Господу, с одной стороны, тому, что Он презирал смерть, а с другой – тому, как Он, будучи столь мудр и красноречив и имея возможность представить тысячу оправданий, не отвечал ничего и не обращал внимания на обвинителей. Научимся отсюда и мы не говорить ничего, когда будем находиться перед неправедным судом, чтобы не возбудить большего шума и не сделаться причиною большего осуждения (для судей), не внимающих нашим оправданиям.

На праздник же Пасхи правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого хотели. Был тогда у них известный узник, называемый Варавва; итак, когда собрались они, сказал им Пилат: кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом? ибо знал, что предали Его из зависти.

Пилат старался освободить Христа, хотя старание его было и слабее надлежащего (по надлежащему он должен был сопротивляться им за истину). Сначала он спросил Господа: не слышишь ли, что они свидетельствуют против Тебя? И спросил для того, чтобы, если Христос оправдается, иметь случай освободить Его. Когда же Господь не хотел оправдываться, зная вполне, что не будет отпущен, хотя бы и оправдался, тогда Пилат идет к цели другим путем, прибегает к означенному обычаю, как бы так говоря: если вы не отпускаете Иисуса как невинного, то хотя как осужденного даруйте Его празднику. Ибо как мог Пилат предположить, что они потребуют на распятие невинного Иисуса, а виновного разбойника отпустят? Итак, зная, что Христос невиновен, но терпит от зависти, он по этой причине спрашивает их и таким образом показывает себя человеком слабым, ибо он должен был даже пострадать за правду. Поэтому он и достоин осуждения как человек, скрывший истину. Варавва – значит сын отца, ибо «вар» – значит сын, а «авва» – отец. Итак, иудеи испросили себе сына отца своего диавола, а Иисуса распяли. Они и доныне прилепляются к сыну отца своего, антихристу, а Христа отрекаются.

Между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него. Но первосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить. Тогда правитель спросил их: кого из двух хотите, чтобы я отпустил вам? Они сказали: Варавву. Пилат говорит им: что же я сделаю Иисусу, называемому Христом? Говорят ему все: да будет распят. Правитель сказал: какое же зло сделал Он? Но они еще сильнее кричали: да будет распят. Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы. И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших. Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие.

Дивное дело! Судимый Пилатом устрашал его жену! Не сам Пилат видит сон, но жена его; или потому, что сам он не стоил того, или потому, что самому ему не поверили бы, а подумали бы, что он говорит это по одному пристрастию к Иисусу; а может быть, он как судия и умолчал бы о сне, если и видел его. Сон этот был делом промышления Божия, не для того, впрочем, чтобы вследствие его освобожден был Христос, но чтобы спаслась та жена.

Вопрос: Почему же Пилат после сего не освободил Христа? Ответ: Потому что ему небезопасно было освободить Его, как обвиняемого в похищении царской власти. Впрочем, он должен был потребовать показаний о том, не собирал ли Христос около себя воинов и не заготовлял ли оружия, не запасался ли золотом и серебром. А как Пилат вместо того оказался слаб и уклончив, по этой причине он и неизвинителен. Ибо, когда просили у него отъявленного злодея, он отдал; а о Христе спрашивал: «что сделаю Иисусу?» – делая таким образом самих иудеев начальниками суда. Так как он был правитель, то мог силою взять Его из рук их, подобно как известный тысяченачальник взял Павла (Деян. 21, 31). «Да будет распят», – говорили иудеи, в намерении не только убить Его, но и приписать Ему злодейскую вину, ибо крест был казнью злодеев. Пилат умывает руки в знак того, что он чист от ненависти. Мудрование, очевидно, ложное; потому что хотя сам он называл Иисуса праведником, однако предал его убийцам. А те возмездие за убиение и кровь Его принимают на себя и на чад своих; это возмездие и постигло их вскоре, когда римляне истребляли их и детей их. Впрочем, и доныне евреи, как чада убивших Господа, носят на себе кровь Его, ибо за неверие в Господа преследуются от всех и нет им никакого помилования. Пилат бил Иисуса, то есть бичом, или из угождения им, или в знак того, что и он осудил Его и что они теперь будут распинать уже не невинного человека, но опозоренного и осужденного. Так исполнилось и пророческое изречение: «плещи Моя вдах на раны». Тогда воины правителя, взяв Иисуса в преторию, собрали на Него весь полк и, раздев Его, надели на Него багряницу; и, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость; и, становясь пред Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся. Царь Иудейский! и плевали на Него и, взяв трость, били Его по голове. Тут исполнилось слово Давидово: «не предавай меня на поругание безумному» (Пс. 38, 9). Ибо воины поступали с Ним достойно себя, как люди прямо безумные; они одели Его, как царя, в хламиду вместо порфиры; вместо скипетра дали Ему трость, венец терновый вместо царской диадемы, и в насмешку над Ним кланялись Ему. Смотри, как все виды поношения привели в действие; лицо опозорили заплеванием, главу – венцом, руку – тростью, все тело – хламидою, уши – хульными словами. Но хотя они и в поругание Христу делали все, что ни делали, несмотря на то, ты разумей и так, что все это со стороны самого Иисуса совершаемо было знаменательно. Так, багряная хламида означала обагренную кровью и убийственную природу нашу, которую Он воспринял и освятил, облекшись в нее. Терновый венец означал проистекшие из житейских попечений грехи, которые Христос потребляет Своим Божеством (глава означает Божество Его). Трость есть образ нашей тленной и немощной плоти, которую воспринял Господь, как и Давид говорит: «Десница Господня высока» (Пс. 117, 16). А тем, что принял хуление во уши Свои, Господь избавил нас от змиева шептания, вошедшего через уши Евы. И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие. Выходя, они встретили одного Киринеянина, по имени Симона; сего заставили нести крест Его.