Глава 11: Чудесное явление ангела во образе иерея для похорон духовника

Говорит Иоанн: «Нет у нас иерея, что будем делать? Есть иерей, да далеко. Пойдем, отпоем его, прочитаем псалтирь и похороним как можем по силам нашим. Порадеем о похоронах и Бог да упокоит его». Итак, когда шли они хоронить, -нашли на дороге одного священника, на вид как будто плененного разбойниками, который поэтому просил милостыню, чтобы откупиться из плена. Говорит ему Иоанн: «Имеешь ли священство твое?» (Т. е. право священнодействовать). Явившийся иерей говорит: «Имею священство и эпитрахиль, но только имею нужду крайнюю и претяжкую». Говорит Иоанн: «Умеешь ли мертвых погребать?» Отвечает иерей: «Да, умею, но только у меня с собою эпитрахиль и фелонь, а остального потребного нет». Иоанн говорит: «У нас есть все потребное, пойдем же только и похороним его». Итак, приготовил Иоанн все потребное для погребения, собрались и остальные братия. Тогда иерей вынул из-за пазухи своей фелонь и эпитрахиль, облачился в них, сделал начало: «Благословен...», затем прочел: «Блаженны непорочнии» столь плачевно и трогательно, что все люди прослезились. Потом погребли покойника в могилу, вылили на него масло из лампады по чину церковному; иерей сказал все, что полагается по чину церковному, потом взял кадило и сделал поминовение «Трисвятое», т. е. высыпал содержимое кадила на могилу, потом, по обычаю, в знак братской любви, для проводов покойного протянули все одну четку. Затем иерей произнес дивное слово о смерти человеческой и прекрасно поучал монахов отрешаться от всего земного.

После того он сделал отпуст и сказал: «Бог да упокоит душу усопшего сего». Затем снял фелонь и эпитрахиль свою, на которых было много золота и драгоценных камней. Иоанн говорит: «Поверь мне, отче, если бы у меня была такая фелонь и эпитрахиль, то не стал бы я пещись о долге своем». Отвечает иерей: «Хотя оне многоценны, но если я продам их, чтобы восполнить долг мой, то потом без них что делать буду?» Иоанн говорит: «Я сказал в шутку». Отвечает иерей: «Не шутка была это твое слово, но так как я дал тебе такой ответ, то ты обращаешь теперь в шутку. Пусть так. Идите, я сейчас пойду». Иоанн подумал, что он за чем-нибудь пошел и стерег его, чтобы одарить, но он больше не появлялся; так ждали его три дня. Отсюда поняли, что явление это было божественное, ибо и фелонь его с эпитрахилью так были прекрасны, что не было им цены.

Глава 12: Игуменство Сервия. Преуспеяние в подвиге Андрея

Итак, Сервий остался игуменом и стал править братией с великим тщанием. Он послал к архиерею извещение, что старец его отдал общий долг, и просил архиерея позаботиться о другом иерее и духовнике, ибо, говорил Сервий, без духовника никакого преуспеяния мы иметь не можем. Архиерей, получив письмо, премного возрадовался о блаженной кончине духовника и чудесах Божиих, сопровождавших кончину; затем стал разыскивать во всей округе; наконец, нашел иерея, поставил также духовного отца и послал их в скит; возрадовался Сервий радостию превеликою, когда увидал духовника и иерея. Отдал же Сервий все помыслы братства духовнику, чтобы он правил ими, иерею же сказал: «Твое всепреподобие да будет иметь на себе богослужение церковное». Услышали по окружности Крита, что Сервий стал старцем скита и правит им с величайшею рассудительностию; к Сервию стало собираться множество братии. Одиннадцать лет пекся о них Сервий, делая их монахами, т. е. испытывал каждого, назначал соответствующие послушания, воспитывал духовно, карал и пр., помыслы же свои они говорили духовнику. В это время Андрей, который при крещении Сервия по благоговению своему вознамерился сделаться монахом, оставил все имения свои и детей своих; потом поселился в скиту вместе с Сервием; здесь с благоговением некоторое время подвизался и получил благодать Всесвятаго Духа целить всякий недуг и всякую немощь. Подвиг же его был следующий: никогда никакого брата он не опечалил, ни словом, ни делом; если который брат бывал опечален, он приходил, утешал его и говорил: «Брате, сия печаль от пластыря. У тебя была рана, и на ней до сих пор лежал, прикрывая ее, пластырь; посему ты раньше и не болезновал, хотя язва страсти в тебе продолжала существовать. Ныне же Целитель снял пластырь, чтобы тебе видеть рану, какова она, и, в случае чего, положить другой пластырь. Потерпи, ибо распознавают, каким пластырем надо тебя лечить; терпи, чтобы не приложили тебе еще другой, сильнейший пластырь; и тогда болезновать будет язва еще больше». Никогда не надевал он новенькой рясы, никогда не роптал, но всегда был благодушен. Никогда не осуждал, никогда не обращал внимания на какое бы то ни было злое слово, если кто таковое ему скажет; внимал лишь самому себе. Никогда не ложился на подстилку, но после подвига своего прислонялся к стене; отдохнув немного, опять брался за дело служения своего. Послушание его было всюду подметать, всюду вымывать, воды на кухню наносить и другие подобные работы, которые он всегда возделывал с благодарностию, причем и богослужения нисколько не упускал, ни канона когда-либо оставлял, хлебом никогда не насыщался, воды без меры никогда не пил, пил только однажды в день и лишь столько, чтобы промочить горло, некоторые из братии начали злословить Андрея, как будто прельщенного, и тайно мучили его: однажды насыпали ему горчицы в нос; другой раз насыпали ему горчицы в чашку; рассыпали на ступенях лестницы горох; Андрей, сходя с лестницы, наступив на горох, поскользнулся, упал вниз и так сильно расшибся, что от болезни не мог подняться; в то время, как он усиливался встать, вылили на него еще кадку воды. И терпел все это благословенный Андрей, даже никогда не сказал Сервию ни одного о том слова, что братия его искушают. Другой раз налили ему за шею рыбного рассола. Однажды намазали ему шапку смолой и так на него ее надели. Другой раз намазали смолой бороду, потом стали кричать и говорить: идите, посмотрите на прельщенного, в каком он обретается подвиге. Его спрашивают: «Зачем ты так сделал, Андрей?» Он же отвечал и сказал: «Оттого, что мне очень жарко; вот я и сделал это, чтобы простыть». Братия говорят ему: «Как же ты теперь ее снимешь?» Говорит он: «Сама отпадет, когда жар спадет», умалчивая, что это ему сделали другие. Сервий же, хотя знал, но не говорил ничего, пока сам Бог не явит делом праведности Андрея. Бог и явил сие следующим образом. После злой проделки той заснули злонравные вечером, но наутро, проснувшись, оказались прокаженными; покрылись у них проказою головы, щеки и ноги, т. е. те именно места, которые они намазали смолой и дегтем Андрею, а Андрей оказался наутро совсем чист; дегтю не было на ногах, ни смолы на голове его. Так избавлен был Андрей от гонителей своих, противники же его сделались прокаженными и были удалены из скита, так как не принял их Сервий, ибо, за злые дела свои сделавшись прокаженными душою и телом, могли они заразить других братии. Начала с того времени и проказа действовать; не смели ступить в скит ни женщина, ни юный, моложе 33 лет, ибо тотчас же делались прокаженными. Даже самки животных подвергались тому же. Таким образом, скит оставался чистейшим и блистал добродетелями. Бывало же сие. Если кто-либо из братии выходил наружу без дозволения предстоятеля и видал женщину или юного, тотчас делался прокаженным. Сего ради никто не выходил наружу без благословения, лица всех сияли девственностию и чистотою.