История Иова

Весьма ясно раскрыта эта мысль в книге Иова. Иов терпеливо переносит свои несчастия и не отпадает от Бога не потому, что он думает о награде, а просто потому, что верует в Бога. Поэтому на искусительный совет жены Иов даже и не упоминает о будущем воздаянии, а просто еще раз исповедует свою веру в Бога: "если мы от Него получили доброе, что из того, если теперь получим злое", -что бы ни было с нами, полезно ли было бы для нас исполнять закон Божий или бесполезно, от этого ничего не переменяется, истина остается истиной, Бог, по-прежнему, есть Бог. Слушая не совсем искренние рассуждения своих друзей, Иов мучился и роптал, но опять-таки потому, что при сознании своей невинности не мог он свои несчастия считать наказанием; если же они- не наказание, то где же их смысл, и справедлив ли Господь? Рассуждения друзей, таким образом, приводили человека или к лицемерию (в душе чувствуя, что страдания не заслужены, все-таки говорить, что они заслужены, защищать правду Божию лицемерием, за что Иов и обличает своих друзей), или же могли заставить усомниться в Боге. Поэтому-то Иов и просит, чтобы ему дано было видеть Господа, дано было предстать пред суд Божий. Когда же Господь является и открывает Иову и друзьям его Свое величие, Иов повергается в прахе и пепле, но вполне успокоенный: теперь его очи видели Господа, о Котором он слышал только слухом уха, его вера нашла себе неопровержимое доказательство, истина торжествует. Об избавлении от страданий он даже и не упоминает: его Бог, на самом деле, есть Бог, есть истина, - для него это главное.

Таким образом, торжество добра необходимо предполагается его истиной: вечное блаженство праведников есть свидетельство об истинности Христова учения.

Если же нередко в Св. Писании и творениях Отцов Церкви человек побуждается к доброделанию обещанием награды, то это - неизбежные уступки обычному человеческому настроению.

Мог ли себялюбец понять, что прогневлять Бога тяжело и стыдно, когда вся его забота направлена только на его собственное благополучие? Необходимо, следовательно, было ему прежде всего указать, что и для его благополучия пребывать во грехах пагубно, что прогневать Бога не только прискорбно и стыдно, но и страшно. "Когда, - читаем мы у св. Григория Нисского, - иные, как говорит Апостол, в нечаяние вложшеся, предадут себе (Еф.4,19) жизни греховной, став подлинно какими-то мертвыми и недействующими для жизни добродетельной, то ни мало не чувствуют они, что делают. Если же коснется их какое-нибудь врачующее слово как бы горячими какими и опаляющими составами - разумею строгие угрозы будущим судом, - и страхом ожидаемого до глубины проникнет сердце, и в нем, оцепеневшем от страстей сластолюбия, как бы растирая и согревая, подобно какому-то горячительному и острому веществу, - страх геенны, огнь неугасимый, червь неумирающий, скрежет зубов, непрестающий плач, тьма кромешная и все сему подобное, заставит почувствовать ту жизнь, какую проводит: то соделает его достойным ублажения, произведя в душе болезненное чувство".

С другой стороны, себялюбивому человеку нельзя разъяснить и прелести добродетельной жизни, пока он себялюбив; необходимо сначала показать ему, что добродетель ведет к блаженству, что труды в здешней жизни будут сторицею вознаграждены в жизни вечной. Отсюда-то происходит стремление привлечь к доброделанию указанием на его полезность, - стремление, какое мы встречаем в Св. Писании и Предании. "Сурова добродетель, - говорит св. И. Златоуст, отвечая прямо на наш вопрос, - но будем представлять ее облеченною в величие будущих обетовании. Люди с душою возвышенною находят ее прекрасной и без того, самое по себе, и потому стремятся к ней, - живут добродетельно не из-за наград, а для угождения Богу, и высоко ценят целомудрие не для того, чтобы избежать наказания, а потому, что так повелел Бог. Если же кто более немощен - тот пусть представляет себе и награды".

Таким образом, только для немощных, несовершенных нужно напоминать о награде за добродетель, совершенные же знают ценность добродетели - и потому будут добродетельными и без наград. Становясь на указанную точку зрения немощных, Отцы Церкви никогда не забывали ее несовершенства, и, допуская ее в жизни никогда не освящали ее, никогда не забывали указывать своим пасомым, что это только подготовительная ступень, и только в этом смысле допустима в христианстве. "На первую ступень, - говорит Климент Александрийский, - нас возвышающую над плотским человеком, возводит нас заповедь, соединенная с устрашением; страх удерживает нас от всякого рода неправд. Второю ступенью состоит надежда, нас устремляющая к верховному благу. К совершенству же, как и естественно, приводит любовь, оканчивающая дело нашего воспитания на путях познания". "Это уже вторая степень похвальной жизни - делать что-либо из-за награды и воздаяния; и третья - избегать зла по страху наказания" (св. Григорий Богослов). Поэтому, даже в своих обращениях к самым начинающим (подвиг), и притом в аскетических упражнениях, которые особенно суровы и, следовательно, по Златоусту, наиболее нуждаются в подкреплении воли обещаниями, даже в этих случаях отцы-подвижники напоминали истину о бескорыстной добродетели. "Если возможно для тебя, - говорит преп. Исаак Сирин, таким ограничительным выражением указывая на трудность иметь возвышенное настроение, - делай добро и не ради будущего воздаяния".

Следовательно, попытки обосновать добродетель на побуждениях, чуждых чистой нравственности, на выгоде или пользе, имеет в Св. Писании и Предании происхождение случайное: они обусловлены степенью развития людей, а совсем не существом того учения, которое проповедуется. Как такие случайные, они не могут поколебать нашего вывода о правовом жизнепонимании: это последнее, повторяем, непримиримо противоречит христианскому жизнепониманию, как оно выражено в Св. Писании и творениях Отцов Церкви. Примечания 1. Заимствовано с некоторыми сокращениями, не изменяющими смысла, из сочинения архиепископа (Финляндского) Сергия: "Православное учение о спасении". СПб., 1910 г. (стр. 6-10, 15-32, 3445, 49-52, 55-71, 73-76, 155-160, 76-S9). Оглавления в большинстве случаев принадлежат редакции. 2. Apologia Conf. Aug. III (166). В своих цитатах лютеранских символических книг мы пользуемся изданием Hase: "Libri symbolici ecclesiae evangelicae". Lipsiae. 1846. pag. 119. Ср. Zwinglii Artic. V. Ed. Niemeyer: "Collectio Confessionum in ecclesiis reformatis publicatarum". Lipsiae. 1840. pag. 5. Этим изданием пользуемся для всех символических книг реформаторской церкви. 3. Apol. III (144). Hase 113. 4. Apol. III (167). Hase 120.