Отец Феофан объясняет, почему условия жизни в монастыре для разных людей должны быть разными. Одни люди привыкли к бедной, суровой жизни, по сравнению с которой монастырская жизнь им кажется сытнее и легче. Другого же человека еще вчера возили на "Чайке", а сегодня он катает тачку с навозом. В Отечнике есть история на эту тему. Один монах пришел к известному старцу в пустыню, увидел, что тот сидит в тапочках, пьет чай и кто-то ему еще и прислуживает. Он смутился: вроде бы великий старец, а живет в такой роскоши. Рассказал о своем смущении другому старцу. Тот спросил: "Ты кем был до того, как пришел в монастырь?" - "Пастухом". - "На какой кровати ты спал?" - "Я на земле спал". - "Чем ты укрывался?" - "Рогожей". - "Так ты из трудов пришел в покой, а этот человек был вельможей при царском дворе и пришел вот в эту нужду. Ему в заслугу вменится и то, что он все оставил".

Мы тоже тут в церкви часто друг на друга поглядываем, и нам кажется, что вот я совершаю подвиги, а рядом человек ничего не делает. Но мы не знаем внутреннего устроения друг друга. Одно и то же делание для кого-то большое послабление и грех, а для кого-то - подвиг. Один в Великий пост съел кусок рыбы и этим весь свой пост осквернил, а другой весь пост ел рыбу - для него это суровое воздержание. Так что всякий суд мы должны оставить Богу.

Внешние подвиги, в том числе соблюдение поста, ни в коем случае не должны сопровождаться осуждением, раздражением и враждой. Если такое случается, значит, мы постимся себе во вред.

17. Впрочем, если и сухое буду есть, да буду роптать, буду осуждать, - сухоядение не на пользу мне. (501)

Читаешь как будто общие места. Но такие общие места - не теоретические рассуждения, а практические советы, которым нужно следовать. Благодаря им некоторые люди прошли путь от земли до Неба. Изучая святых отцов, мы должны внимать особенно тем советам, которые касаются душевных добродетелей, так как нам невозможно подражать внешним деланиям великих подвижников.

Один и тот же подвиг может служить разным целям. Для настоящих подвижников, людей обладающих смирением, наделенных благодатью Божией, пост, например, служит к умножению благодати, снижает плотскую активность, мешающую проявлениям благодатных сил. А для таких людей, как мы, весь смысл любого подвига заключается в том, чтобы познать себя, узнать свою немощь, убедиться в том, что у нас есть страсти. Тот же пост нужен нам для того, чтобы узнать, что мы чревоугодники.

Пост сам по себе, без духовного делания, может быть вреден, так как усиливает гордость в человеке. Правильный путь - это когда человек все свое внимание обращает на борьбу со своими страстями с целью стяжать благодать Святого Духа, а в качестве вспомогательного средства на этом духовном пути использует посильное телесное делание.

18. Пища человека не оскверняет, но скверные помыслы рождает и пригвождает ум к земным вожделениям, утолстевает плоть и претворяет духовного человека в плотяного. (500) В этом истинный вред излишнего питания и вообще всех плотских утешений. Но мы находимся как бы между двух огней. Если ублажаем свою плоть, то это не дает нам оторваться от земли, мы попадаем в плен греховных помыслов. Если же начинаем усиленный пост, то натиск помыслов ослабевает, но начинает преобладать один: "Я подвижник". И одна эта мысль сводит на нет всю пользу от воздержания. Поэтому Бог и не дает нам силы поститься. Не нужно за это обижаться на Бога, Его нужно за это благодарить. Если будем идти путем смирения, Бог в свое время, когда нам это будет полезно, даст силы и для внешних подвигов. 19. "Горе вам, фарисеям, что любите председания в синагогах и приветствия в народных собраниях" (Лк. 11,43). Фарисеи строго соблюдали внешние постановления Закона, а заповеди Божьи забывали. К сожалению, это в большой мере относится и к нам, потому что и мы очень часто с завидной ревностью исполняем внешние обряды, а о заповедях Божьих небрежем. Я читал воспоминания священника прошлого века, как к нему пришла женщина. Убивается, плачет, падает в ноги: "Батюшка, я согрешила, нечаянно съела ложку сметаны Великим постом". Он ее успокаивает, спрашивает: "А блудные грехи были?" - "Да, было дело", - говорит она совершенно спокойно. Смешного тут ничего нет. И сейчас у нас так исповедуются. Такая исповедь, как "блудила в пост", - самая обыкновенная вещь. Человек в церковь не ходит, Богу не молится, почти ни во что не верит, но единственное, в чем кается: "стирала в праздник". В наших душах скрыто много зла. Мы не видим его целиком по своей духовной слепоте. Мы очень озабочены внешними приличиями. Если вдруг случайно сделаем что-то такое, за что нас люди осудят, убиваемся, стыдимся, мучаемся, даже готовы на исповедь бежать, а когда совершаем зло втайне, остаемся совершенно спокойны. И уж никакого внимания не обращаем на внутренние своих грехи, помыслы, сердечные переживания. Даже когда в помыслах доходим до убийства, до крайних степеней блуда - это нас не беспокоит, исповедовать такие помыслы не считаем нужным. Когда же нас обличают, обижаемся. Мало того, что хотим грешить, мы еще хотим, чтобы нас все хвалили.