Чин Торжества Православия

Впервые о его существовании узнать пришлось совершенно случайно: в Трапезной церкви было очень много народа, тьма-тьмущая причастников, и мы решили пойти в Покровский храм МДА. Там еще до начала литургии совершал Чин Торжества Православия владыка ВладимирLXIV, ректор МДА. Мы застали конец, но заинтересовались существованием неведомого пока Чина. Узнали, как он называется, когда совершается, и на будущее время всегда спешили в этот храм на такой редкостный Чин. После владыки Владимира его стали совершать не до, а после литургии. Странно, но тогда и много позже сведения о нем как-то растворяются, смазываются... Почему? Казалось бы, Чин-то Торжества Православия. Когда мы стали особенно внимательно к нему прислушиваться, то в сознании четко определились, пожалуй, две стороны этого торжества: торжество иконопочитания и торжество в память всех, во благо веры православной и Церкви потрудившихся. Всё вместе, «нераздельно и неслиянно» составило этот Чин. В Покровском храме он звучал неподражаемо выразительно. Кто бы ни стоял на кафедре или у высоких аналоев, обращенных к нам, «торжество» захватывало дух. Обычно, конечно, говорили «слово», которое почему-то не производило впечатления. Пришлось искать все, что можно о Чине, чтобы знать побольше, чтобы понять смысл его установления и закрепления именно в первое воскресенье Великого поста. На помощь пришли книги, рассказавшие о восстановлении иконопочитания на VII Вселенском Соборе в 842 году. Это событие произошло в первую Неделю святой ЧетыредесятницыLXV. И до сих пор в память этого из алтаря храма выносят иконы Спасителя и Богоматери, кладут на аналой, и после обычного начала чтец читает 74-й псалом: Исповемся Тебе, Боже. Диакон произносит Великую ектению, в которой мы слышим возносящуюся от лица всей Церкви мольбу ко Господу, чтобы Он призрел на Святую Свою Церковь, сохранил ее «невредиму и непреобориму от ересей и суеверий», присоединил к ней отпавших от нее, а верных укрепил. «Бог Господь...» предваряет чтение Апостола21, в котором апостол Павел убеждает христиан блюстись от творящих распри и раздоры. В Евангелии22 утверждается власть Церкви решить и вязать здесь, а главное — там... Церковь! Ее торжество — это Господь, это Богоматерь, это святые. Ее забота—это мы, ее боль — это отпавшие, потерявшие верные ориентиры. И потому в следующей, сугубой, ектении мы просим Господа обратить заблуждающихся, прекратить всякую ненависть, вражду, всякое беззаконие, утвердить в сердцах любовь. Так хорошо звучит мольба об укреплении нашей веры, а пастырям испрашивается ревность, неверным — обращение, всей нашей жизни — «растворение духом евангельским». Самый голосистый из диаконов провозглашает: «Кто Бог велий...». Обычно здесь два диакона поднимаются на ступеньку у двух высоких аналоев и попеременно читают «Верую» и по окончании во всю мощь голоса и легких речитативом: «сия вера апостольская, сия вера отеческая, сия вера православная, сия ве-е-ра вселенную у-твер-ди...». Голоса диаконов приземляются, и мы слышим общее одобрение от лица Церкви тех, кто словом, писанием и жизнью утверждал православие. Вспоминаются убитые на поле брани за веру и отечество и скончавшиеся в «истинной вере и благочестии». Всем им поется «Вечная память», но так, как нигде еще нам не приходилось слышать: быстро и даже весело, если возможно такое вообще...LXVI И воспринимается это легко и светло. Очень хорошо, что не обычным, погребальным, напевом сопровождается эта «Вечная память». Потом вспоминают и тех, кто трудится для утверждения на земле православия, начиная с Патриарха. Здесь, конечно, звучит многолетие. Заканчивается этот недолгий, но очень емкий по содержанию Чин гимном святителя Амвросия МедиоланскогоLXVII. После узнаем, что этот Чин составлен Патриархом МефодиемLXVIII, что раньше он включал еще и грозные анафематствованияLXIX. Сейчас все сглажено, все прилично, ни одним словом почти никто не обмолвится о том, за что же человек может быть отлучен от Церкви. Из различных воспоминаний (например, В. А. Никифорова-Волгина)LXX может сложиться убеждение, что отлучали государственных преступников вроде Стеньки Разина или Емельяна Пугачева... Но только ли об этом заботилась Церковь? Было бы нелишне напомнить нам хотя бы в «слове», за что Церковь отделяет, лишает своего общения. Это не праздное любопытство, это же касается основ веры! Оказывается, есть десять пунктов, которые объединяют всех подпадающих отлучению. Вот они:

1. Отрицающие бытие Божие и Промысл Его.

2. Отрицающие равночестность Лиц Святой Троицы.

3. Отвергающие необходимость пришествия в мир Спасителя, Его страдания, смерть для спасения всех.

4. Не принимающие евангельскую проповедь.

5. Отвергающие приснодевство Пресвятой Богородицы.

6. Не верующие в то, что Святый Дух действовал через пророков и Апостолов и теперь бывает в сердцах истинных христиан. 7. Отрицающие бессмертие души, кончину века, суд и воздаяние. 8. Отрицающие Святые Таинства. 9. Отвергающие постановления соборов и святых отцов. 10. Отрицающие и хулящие святые иконы. Сколько мыслей вызывает этот Чин! Очень хорошо сказал как-то епископ МефодийLXXI: «Православие — небо на земле и бездонный колодец живительной влаги для души, но что сказать о православных? Сколько из нас, обладая бесценным богатством православия, его не знают, им не питаются, им не живут». В Лавре, в Академии, которую нельзя отделять от нее, можно более, чем где-нибудь еще, если, конечно, Бог даст, почувствовать красоту православия и собственное духовное убожество. Хочется, спускаясь с лестницы и выходя из здания чертогов, где на втором этаже находится храм, думать о величии, данном каждому, об ответственности каждого... Чувство ответственности, кажется, может только расти, когда идешь узкой дорожкой к воротам, видишь впереди Успенский собор, огромный, пока еще мерзнущий в снегах. Постом первые оживают грачиные гнезда. Запах тающего снега и весенняя возня грачей неотделимы от ощущения наступившего великопостного шествия к Пасхе. Возвращаясь к только что отзвучавшему Чину, думаю о том, о чем не говорят теперь наши отцы, но о чем честно и откровенно говорили святые отцы, составившие и этот Чин, и многие другие. Ереси, расколы, уклонения в самые различные «толки» и течения, включая католичество, протестантизм, возникали, как правило, на одном-единственном основании —внутренней неудовлетворенности тем, что христиане (а тем паче стоящие во главе) далеко не таковы по жизни, какими следовало бы им быть. Да, ересиархов обвиняют в гордыне, вольнодумстве, самоволии, самочинии, непослушании церковному священноначалию... и не зря; а кто думает о том грехе соблазна, который многим бывает не под силу одолеть? Действительно: горе миру от соблазнов23. Предостерегать от этого призваны все. Господь в Евангелии говорит об этом, ограждая Своим предупреждением малых сих...24 И это предупреждение едва ли не самое забытое теперь, да и прежде.