Это было общее рассуждение, но хочу вернуться к молитве, поскольку о ней я говорил более всего. Когда мы понуждаем себя ко вниманию, то должны знать, к чему мы способны. В чем состоит понуждение? (Приходится разбирать и такие элементарные вещи). Оно состоит в том, что человек заставляет себя что-то делать, то есть делает что-то через силу. Если же человек молится с легкостью, пусть даже очень внимательно, то, значит, понуждения у него нет. По какой причине? Либо он имеет такое обилие благодати, что уже собою не руководит, - но это исключительный случай, высочайшее духовное состояние восхищения ума, про которое нам, наверное, и говорить рано, - либо по той причине, что он свыкся со своим теперешним, может быть даже и благодатным в какой-то степени, состоянием. В последнем случае человек преуспевать не будет. Более того, по словам Спасителя, "кто не приобретает со Мною, тот расточает" (Мф.12:30; Лк.11:23). Если мы не развиваемся, не приобретаем все больше и больше благодати, то, стало быть, мы тут же начинаем ее терять. Поэтому привычное нам благодатное состояние мы должны в себе, так сказать, развивать, понуждать себя к несколько большему. В этом, собственно, и заключается понуждение - заставлять себя, прикладывать некоторое усилие. Конечно, имеется в виду усилие духовное, или, если говорить не так абстрактно, а более конкретно, усилие ко вниманию. Именно оно должно быть. И правильное совершение молитвы состоит в том, чтобы человек, понуждая себя, в течение всего правила постепенно, постепенно внимание свое усугублял. Тогда молитва будет становиться все более и более чистой, чуждой всяких посторонних помыслов, собственно внимательной. Это необходимо как во всех добродетелях, так, в особенности, и в молитве. Потому что она, по словам святителя Игнатия, является такой добродетелью, которая умерщвляет ветхого человека. Понуждая себя к молитве, мы подавляем и уничтожаем имеющиеся в нас страсти и греховные навыки. В нас живут как бы два человека: один из них - христианин, человек духовный, а другой - человек греховный, или ветхий, и для последнего, ставшего нашим вторым естеством, молитва является смертью, уничтожением. Поэтому часто во время молитвы мы чувствуем какой-то протест, нам скучно, неинтересно, иногда отвратительно молиться, и мы вынуждены себя заставлять. Предельно легкой, беспрепятственной молитвы достигают только те люди, которые почти до конца очистили себя от греха. Совершенно чистых от греха людей на земле быть не может, а полные легкость и свобода в молитве бывают лишь у подвижников высоко преуспевших, и притом не всегда, но в исключительных случаях, когда особенно обильно действует благодать Святого Духа. Тогда Дух восхищает их и показывает им неизреченное откровение. И все же всякий, даже очень чистый, человек хотя несколько, но должен себя понуждать, и нам необходимо иметь это в виду. Некоторые думают: "Мне не хочется молиться, так и не буду. Нет у меня настроения - и не буду себя заставлять, а когда появится, тогда я искренно помолюсь". Но это просто наивность. На самом деле понуждение не имеет ничего общего с лицемерием, притворством. Притворство - это одно, а понуждение - другое. Первое совершается ради людей, а второе - ради самого себя и собственной совести. Хорошо было бы нам научиться разумной ревности и понуждению, стоящему между неразумным усердием и мнимым, ложным смирением, тому понуждению, которое не имеет ничего общего с притворством. И тогда каждый, определив и познав свою меру, мог бы правильно двигаться вперед, начиная с этой ясно осознанной степени собственного преуспеяния или, наоборот, развращенности - неважно. Без осознания своей меры совершать такое движение невозможно. И не нужно думать, что ощущение греховности противоречит сознанию личного преуспеяния в том или ином отношении. Одно другому не мешает. Некоторым же кажется, что если они искренне считают себя грешниками (это, безусловно, хорошо), то уже не могут трезво о себе думать. Если же они здраво себя оценивают и видят в себе некоторое преуспеяние, то считают это гордостью. Наше преуспеяние - не от нас, оно не наше, но дар Божий. Пока мы не осознаем своего преуспеяния, мы не будем знать, что нужно делать дальше. Конечно, здесь есть опасность впасть в гордость, но, как говорится, волков бояться - в лес не ходить. Когда мы твердим только, что мы грешники и в нас вообще ничего хорошего нет, то, значит, мы добровольно ставим себя на степень самых новоначальных и отказываемся от всякого развития и внутреннего изменения.

В сегодняшней беседе я говорил о том, что во время молитвы нам нужно помнить, что конечной целью является спасение в вечности. Иначе наша молитва может превратиться в некоторую игру, как бы в спорт, и мы будем подвизаться лишь ради того, чтобы добиться каких-то духовных результатов, поставить "духовные рекорды". Вот чего нужно очень бояться. Надо помнить о смерти и ею все, так сказать, осенять. Но об этом, я думаю, мы поговорим особо.

На любой своей стадии молитва Иисусова - устная ли, умная ли, сердечная ли, а есть и более высокие степени преуспеяния, - является оружием. Преподобный Василий Поляномерульский говорит, что существуют две причины, движущие молитву и заставляющие нас молиться: борьба с греховными помыслами и память смертная. Когда нас начинают смущать те или иные помыслы, тогда мы поневоле молимся, восстаем против них молитвой и противимся им. Когда же у нас все хорошо, то возникает опасность впасть в беспечность, и здесь необходимо помнить о смерти и побуждать себя к покаянию. Я как раз и хочу предостеречь от впадения в беспечность в той ситуации, когда у человека нет сильной борьбы с греховными помыслами, а сравнительно ничтожные, мелкие прегрешения остаются незамеченными. И оттого что у него нет нужды напрягать себя ради борьбы с грехом, молитва его ослабевает и становится вялой, спокойной. Этого нужно бояться и в таком случае особенно понуждать себя к памяти смертной. Собственно, и в борьбе с греховными помыслами, даже сильно одолевающими, смущающими нас, полезно соединять молитву Иисусову с памятью смертной, как советует преподобный Иоанн Лествичник. Но делать это не так, чтобы размышлять о смертном часе, вспоминать какие-то вещи, касающиеся собственно смерти или загробной жизни, и рассматривать все это в своем уме, а так, чтобы память именно того, что мы умрем, безвидно, безобразно соединить с молитвой Иисусовой. Тогда молитва Иисусова будет гораздо более сильным и серьезным оружием против всех греховных помыслов. И против блудной страсти, и против гнева, и против тщеславия, и против гордости, и против уныния - против всякого вида греха. Но о памяти смертной в связи с молитвой Иисусовой мы поговорим, наверно, в следующий раз - посвятим этому особую беседу.

Вопрос. В контексте сказанного, как мог преуспеть тот схимонах, от которого сначала ушла отроковица-молитва?

Ответ. Преуспеяние выражается не только в молитве, но прежде всего - в исполнении заповедей. И если рассмотреть заповедь с внутренней стороны, то есть уяснить себе, что необходимо человеку, чтобы ее исполнить, то можно назвать ее добродетелью. Потому преуспеяние в исполнении заповедей, или в добродетелях, и было, собственно, преуспеянием этого подвижника и привело его к тому, что перед кончиной своей он сподобился благодатной непрестанной молитвы и такого обильного действия благодати.

Вопрос. Расскажите о "видениях" во время умной молитвы. Как с ними бороться?

Ответ. Святые отцы предостерегают, что во время молитвы Иисусовой могут возникать разные ложные видения. Можно увидеть как будто бы лик Господа, или икону Спасителя, Божией Матери, или Ангела, или святого и так далее. Иногда является свет, но это не в любом случае свет бесовский. Существуют определенные признаки, по которым отличают истинное светолитие или светоявление от ложного. Самый главный признак - твоя собственная мера, твое духовное преуспеяние. Если я только приступил к молитвенному подвигу и во время молитвы мне явился свет, то это весьма и весьма подозрительно. Как бороться с такими видениями? Просто пренебрегать ими, не придавать им никакого значения, углубляться в молитву и притом искать одного только внимания, ревновать о нем. Все, что не от Бога, конечно же, вниманию будет препятствовать, и, наоборот, внимание при молитве будет уничтожать ложные видения. Здесь ничего особенного нет, такое бывает часто. Нужно просто вести себя разумно. Иногда не только в уме, но даже перед глазами возникают какие-то видения: вспышки света или что-то другое, - не следует придавать этому никакого значения. Порой изображается нечто устрашающее или прельщающее - надо осенить себя крестным знамением и продолжать молиться. Не всегда такая прелесть появляется из-за гордости; иногда дьявол, пользуясь нашей неопытностью, просто пытается отвлечь нас от молитвы. Однако бывает, что и весьма опытные, высоко преуспевшие подвижники подвергаются опасности впасть в прелесть. Например, преподобному старцу Силуану Афонскому было такое видение. Внезапно перед ним открылся купол храма, с разверзшихся небес стал изливаться свет, и он услышал пророка Давида, поющего псалмы. Преподобный Силуан долго не мог понять, от Бога ли было видение или это прелесть. Даже многие опытные, но не испытавшие чего-либо подобного духовники ничего не могли ему объяснить. По умножению бесовских искушений и по некоторым другим признакам он сам постепенно понял, что это была прелесть. Если человек впадает в прелесть по неопытности, то Бог его не осуждает. Один знаменитый подвижник - Симеон Столпник подвергся тяжкому искушению. Ему явился демон, принявший вид ангела, на огненной колеснице и сказал: "Ты достоин уже быть восхищенным на небеса". Действительно, подвиги преподобного Симеона были вышеестественными. На протяжении многих десятков лет он стоял на башне под открытым небом, день и ночь молился, клал тысячи поклонов, пищу вкушал раз в неделю, а в Великий пост сорок дней ничего не ел и даже не пил. Конечно же, у него могла возникнуть мысль о том, что он представляет из себя нечто исключительное. Дьявол воспользовался этим и хотел его прельстить. Преподобный Симеон уже занес одну ногу, чтобы вступить на колесницу, но - перекрестился. Это крестное знамение его и спасло - видение исчезло. В наказание он заставил себя целый год стоять на одной ноге, на той самой, которую он занес, чтобы вступить на колесницу. Разумеется, подражать Симеону Столпнику мы не можем. Я просто хотел сказать, что даже опытных подвижников демоны пытаются прельстить. Чем святой Симеон оградил себя, чем спасся? - Крестным знамением.

Почему-то среди некоторых людей бытует мнение, что демон будто бы не может принять вид Божией Матери. Мнение это неосновательное, неправильное, хотя в книге "Серафимо-Дивеевская летопись" и рассказывается о том, якобы некоторые старцы рассудили, что дьявол не может принять вид Богоматери, так как Она - язва для демонов. Но если Божия Матерь для них язва, то не тем более ли Сам Господь Иисус Христос? Однако же дьявол может принять Его облик и принимает. Поэтому сатана может, конечно, явиться и в виде Божией Матери, о чем говорит святитель Игнатий. В книге Нила Мироточивого "Посмертные вещания" есть повествование о том, как прельстился один подвижник. Сначала демоны явились ему в виде двух архангелов, а потом привели с собой еще одного беса, принявшего облик Божией Матери. Бес этот, правда, сначала сделал оговорку: "Не называй меня Царицей Неба, потому что по смирению своему я хочу, чтоб меня называли только царицей земли", а потом сказал подвижнику, что за свои подвиги тот достоин сесть на ее троне. И бес уступил свой трон. Тот сел на него, демоны подняли прельстившегося высоко над землею и бросили. Упав с большой высоты, он разбился насмерть. Так бесславно человек погиб - и душевно, и телесно. Поэтому не нужно думать, что духи злобы почему-то не способны принимать вид Божией Матери. Нам необходимо быть весьма осторожными. Еще бытует такое мнение (его даже высказывает один очень авторитетный подвижник - Варсануфий Великий), что демоны не могут изобразить креста, но это также неправильно. Случается, что они прельщают и изображением креста, возможно оттого, что со времен Варсануфия Великого люди изменились, стали гораздо более горделивыми, или по какой-то другой причине. Нам нужно быть чрезвычайно, чрезвычайно осторожными. Потому я и говорю, что при молитве следует искать только внимания. Даже само покаяние признаком своим имеет внимание при молитве. Покаяние без внимания является, может быть, просто чувственным, а не духовным. Вопрос. Почему любая другая краткая молитва произносится в уме легко, а Иисусова молитва - с трудом? Ответ. Мне кажется, что если бы мы поставили перед собою цель чрезвычайно внимательно молиться какой бы то ни было краткой молитвой, например Божией Матери ("Пресвятая Владычице моя Богородице, спаси мя, грешнаго") или праведному Симеону Верхотурскому ("Святый праведный Симеоне, моли Бога о мне, грешном"), то при таком понуждении было бы трудно произносить в уме и ее. Но поскольку при этих кратких молитвах мы не понуждаем себя ко вниманию с особенной силой и, произнося их, более смотрим на внешнюю сторону, а не на внимание, то нам кажется, что молиться ими легче. Слова Иисусовой молитвы стали для нас привычными, и мы не рассуждаем, так сказать, о смысле самого молитвословия, а сразу устремляемся ко вниманию. К молитве Иисусовой мы прибегаем всегда, в любых ситуациях, а к кратким молитвам, обращенным к каким-либо угодникам Божиим или к Божией Матери, - в основном, лишь в каких-то особенных случаях. Например, мы молимся святителю Николаю по причине случившейся нужды, из-за чего к молитве присоединяется некоторое постороннее чувство, и мы отвлекаемся, хотя и не видим своей рассеянности. Именно поэтому, как мне кажется, у нас создается впечатление, что краткой молитвой, не Иисусовой, молиться легко. Вопрос. Бывает, что во время устной молитвы находят такие яркие, сильные помыслы, воспоминания, что они стоят перед глазами и не уходят, хотя при этом с усилием пытаюсь читать молитву. Что делать? Ответ. Я думаю, что дело тут не только в устной молитве. Вообще, когда человек приступает к молитве, то ей и наше падшее естество, ветхий наш человек, противится, и демоны также нас искушают и возбуждают в нас страсти с чрезвычайной силой. Поэтому и находят такие яркие, сильные помыслы, что они стоят перед глазами и не удаляются. Здесь нужно терпение, надо просто понуждать себя к вниманию и терпеть. Рано или поздно это явление начнет уменьшаться, а потом и пройдет. Вряд ли можно ожидать, чтобы сразу, если ты новоначальный, все это исчезло, "испарилось". Кроме того, нужно отличать состояние новоначального от состояния преуспевшего. Если ты из-за лени, из-за ложного смирения пренебрегаешь умной, умственной, молитвой, как я говорил, и молишься молитвой устной, то, значит, ты сам добровольно выбрал меньшую степень внимания, вознерадел о нем, и потому у тебя появились такие помыслы. Если же ты еще не знаешь этого состояния, если ты только приступил к молитвенному подвигу и для тебя существует лишь устная молитва (собственно, вопрос так построен, что я не совсем понимаю, о чем спрашивается), то здесь необходимо, повторю, терпение и усердие. Постепенно, постепенно все это начнет ослабевать. Это первое самое обычное искушение, которое бывает у людей, приступивших к занятию молитвой Иисусовой. 1 февраля 1998 года. Часть 4. О памяти смертной