„Сам и ныне, Владыко, Человеколюбче и Всеблаже, милостивно приими вечернее наше сие благодарение“.

„Сам, Человеколюбче, исправи молитву нашу яко кадило пред Тобою и приими ю в воню благоухания...“

После благодарения в обеих молитвах испрашивается мирный вечер и безгрешная ночь и вечное спасение:

„Сохрани нас Христом Твоим, вечер подаждь мирен и нощь безгрешну и сподоби нас жизни вечныя Христом Твоим“.

„Подаждь же нам настоящий вечер и приходящую нощь мирну: облецы ны во орудие света“. Равным образом слова современной главопреклонной молитвы: „Господи, Боже наш, приклонивый небеса и сошедый на спасение рода человеческого, призри на рабы Твоя и на достояние Твое: Тебе бо страшному и человеколюбцу судии Твои раби подклониша главы, своя же покориша выи...“ представляют перифраз слов главопреклонной молитвы Постановлений Апостольских: „Сам и ныне преклонися, Господи Вседержителю, и яви лице Свое на люди Твоя, преклоншия выю сердца своего...“ Это обстоятельство дает основание полагать, что зафиксированные составителем Постановлений Апостольских вечерние молитвы, быть может, уже в том же IV веке стали широко известны в Церкви, так что могли служить основой для существующих в ней теперь молитв. Что касается кульминационного пункта вечернего богослужения, каковым являлось внесение в молитвенное собрание горящего светильника, сопровождавшееся пением псалмов и особых светильничных гимнов, то, хотя составитель Постановлений Апостольских прямо не упоминает об этом обряде, однако брошенная им, как бы вскользь, фраза „после того как скажут светильный псалом“ (τον επικύχνικον ψαλμόν) [19] указывает на существование в данном случае этого древнего обряда. Неизвестно, какие при этом исполнялись гимны, но возможно, что среди них был гимн „Хвалите отроцы Господа, хвалите имя Господне. Хвалим Тя, поем Тя, благословим Тя великия ради славы Твоея, Господи Царю, Отче Христа, Агнца непорочного, вземшего грех мира. Тебе подобает хвала, Тебе подобает пение, Тебе слава подобает Богу и Отцу чрез Сына во всесвятем Дусе во веки веков. Аминь“, вместе с песнью Симеона Богоприимца записанный составителем Постановлений Апостольских в конце VII книги [20] и обозначенный как вечерний гимн (΄εσπερινός υμνος) [21]. Самое начало этого гимна — „Хвалите отроцы Господа, хвалите имя Господне“ — переносит нашу мысль к литургической практике Завещания, где при внесении в молитвенное собрание горящего светильника „духовные псалмы и песни, относящиеся к светильнику“ пели не взрослые, а дети. Не имел ли места этот обычай и в Церкви, к которой принадлежал составитель Постановлений Апостольских?