Приготовление должно состоять в удовлетворительном изучении Нового Завета и Отеческих писаний о молитве. Тем необходимее последнее приготовление, что за неимением Духоносных руководителей, единственным руководителем нашим должны быть Отеческие писания и молитвенный плач перед Богом.

"Но и самые эти благие и благолепные делания, - говорит преподобный Нил Сорский, - должно проходить с рассуждением, в приличное время, по достижении надлежащей меры преуспеяния, как говорит Василий Великий: всякому деланию должно предшествовать рассуждение: без рассуждения и благое дело обращается в злое по безвременности и неумеренности. Когда же рассуждением определятся время и мера благому, тогда бывает чудный прибыток. И Лествичник, заимствовав слова из Писания, говорит: время всякой вещи, яже под небесем [86], между всеми же, сказал он, и в нашем святом жительстве есть время каждому занятию. И, продолжая, говорит: есть время безмолвию, и время немятежной молве; есть время непрестанной молитве, и время нелицемерному служению. Не будем прельщаться гордостным усердием и искать прежде времени того, что приходит в известное время. В противном случае не получим ничего и в должное время. Есть время сеять труды, и время пожинать колосья неизреченной благодати" [87].

Если монахам воспрещается безвременное стремление к молитве, приносимой умом в сердечном храме, тем более воспрещается оно мирянам. Имели глубочайшую сердечную молитву святой Андрей юродивый и некоторые другие, весьма немногие миряне: это - исключение и величайшая редкость, которая никак не может служить правилом для всех. Причисление себя к этим исключительным личностям есть ни что иное, как обольщение себя самомнением, скрытая прелесть прежде явной прелести. Паисий Величковский в письме к старцу Феодосию говорит: �

Истинного монашеского послушания и совершенного во всем отсечения своих воли и разума отнюдь не возможно стяжать мирским людям. Как же возможно будет мирским людям, без послушания, по самочинию, которому последует прелесть, понуждаться на столь страшное и ужасное дело, то есть, на такую молитву, без всякого наставления? Как им избежать многоразличных и многообразных прелестей вражиих, наводимых на эту молитву и ее делателей прековарно? Так страшна эта вещь, то есть молитва - молитва, не просто умная (умственная)

Эту молитву святые назвали художеством художеств: кто же может научиться ей без художника, то есть, без искусного наставника? Эта молитва есть духовный меч, дарованный от Бога, на заклание врага наших душ.

Он обошел всю святую (Афонскую) гору и, сделав тщательное разыскание делателей этой молитвы, не нашел в ней ни одного, который бы имел хотя малое понятие об этой молитве [88]. Отсюда явствует: если в таком святом месте преподобный Григорий не нашел ни одного делателя молитвы, то и во многих местах делание этой молитвы было не известно между иноками. А где и занимались им, где она просияла между иноками подобно солнцу, там хранилось делание этой молитвы, как великая и неизреченная тайна, известная лишь Богу и ее делателям. Мирскому народу делание этой молитвы было вполне не известно. Но ныне, по напечатании отеческих книг, узнают о нем не только иноки, но и все христиане. По поводу этого боюсь и трепещу, чтобы по вышесказанной причине, то есть, за самочинное вступление в подвиг этой молитвы, без наставника, таковые самочинники не подверглись прелести, от которой Христос Спаситель да избавит Своей благодатью всех, хотящих спастись” [89].

Великий наставник иночествующих дважды говорит об этом способе в своей Лествице, возводящей от земли на небо: в слове о послушании и в слове о молитве. Уже то, что он излагает свой способ в изложении учения о послушании общежительных иноков, с очевидностью показывает, что этот способ назначается и для новоначальных иноков.

Повторяем: величайшее достоинство способа заключается в том, что он, при всей удовлетворительности своей, вполне безопасен. В слове о молитве святой Иоанн Лествичник говорит: "Подвизайся возвращать, точнее, заключать мысль в словах молитвы. Если по причине младенчествености, она изнеможет и уклонится, опять введи ее. Свойственна уму нестоятельность. Может же установить его Тот, Кто уставляет все. Если стяжешь это делание и постоянно будешь держаться его, то придет Определяющий в тебе границы морю твоему и скажет ему при молитве твоей: до сего дойдеши, и не прейдеши [90]. Невозможно связывать дух, но где присутствует Создатель этого духа, там все покоряется Ему [91]. Начало молитвы - помыслы, отгоняемые молитвой при самом их начале; середина - когда ум пребывает в одних словах, произносимых гласно или умом, конец - восхищение ума к Богу” [92]. В слове о послушании святой Иоанн говорит: "Борись с мыслью непрестанно, возвращая ее к себе, когда она улетает: Бог не требует от послушников молитвы непарительной. Не скорби, будучи окрадаем, но благодушествуй, постоянно возвращая ум к самому себе” [93]. Здесь преподан способ внимательно молиться, молиться и гласно, и одним умом. Во внимательной молитве не может не принять участия сердце, как сказал преподобный Марк. “Ум, молящийся без развлечения, утесняет сердце” [94].Чего желать более? Нечего.Так поступил Святой, будучи руководим духовной мудростью, с которой написана вся книга его. Изложив о молитве самое верное и удовлетворительное учение, могущее возвести делателя в благодатное состояние, Лествичник выразился преточно о том, что совершается по осенении молитвенного подвига благодатью. "Иное, - сказал он, - обращаться часто к сердцу, а иное - быть по уму епископом сердца, князем и архиереем, приносящим Христу словесные жертвы" [95]. Иное - молиться со вниманием, при участии сердца, иное - нисходить умом в сердечный храм и оттуда приносить таинственную молитву, исполненную силы и благодати Божественных. Второе происходит от первого.Все это совершается под водительством благодати Божией, по ее благоволению и усмотрению.В те блаженные времена, при обилии живых сосудов благодати, могли прибегать к совету их, при всех особенных случаях, нуждавшиеся в совете. Между Раифскими иноками, для которых написана блаженным Иоанном "Лествица", процветала умная молитва под руководством опытного, духовного наставления. Об этом святой писатель опять выражается приточно (притчами - ред.) и прикровенно (таинственно - ред.) в слове к пастырю. Выражается он так: "Если же младенцы крайне голы и немощны, то необходимо нам поднять их на рамена (плечи - ред.), и возносить на раменах, доколе они не пройдут через дверь входа, точно знаю: обычно там быть всевозможной тесноте и давке. Почему и сказал некто об этой тесноте: сие труд есть предо мною, дондеже вниду во святило Божие [96], - и труд простирается только до вшествия” [97]. “Желающий видеть Господа внутри себя, старается очистить сердце свое непрестанной памятью Божией. Мысленная страна чистого душой - внутри его. Солнце, сияющее в ней - свет Святой Троицы. Воздух,.. которым дышат жители ее, - Всесвятый Дух. Жизнь, радость - и веселие этой страны - Христос, Свет от Света - Отца, это - Иерусалим и Царство Божие, сокровенное внутри нас, по слову Господа [98]. Эта страна - облак славы Божией: одни чистые сердцем войдут в нее, чтобы увидеть лицо своего Владыки и чтобы озарились умы их лучом света Его [99]. Постарайся войти в клеть, которая внутри тебя, и увидишь клеть небесную. Та и другая - одно: одним входом вступишь в обе. Лествица к Царству Небесному - внутри тебя: она устроена таинственно в душе твоей. Погрузи себя в себя от греха и найдешь там ступени, которыми возможешь взойти на небо" [100]. Вводил учеников своих в святилище сердечной благодатной молитвы и в состояния, производимые ею, преподобный Варсонофий, инок, достигший высшей степени духовного преуспеяния. Между наставлениями его читаем и следующее, данное некоторому безмолвнику, состоявшему под его руководством: “Единый безгрешный Бог, спасающий надеющихся на Него, да укрепит любовь твою служить Ему в преподобии и правде во все дни живота твоего, во храме и жертвеннике внутреннего человека, где приносятся духовные жертвы Богу, злата, ливан и смирна, где жрется телец упитанный, кропится честная кровь непорочного Агнца, где раздаются согласные воскликновения Святых Ангелов: тогда возложат на олтарь твой тельцы [101]. Тогда - когда? Когда придет Господь наш, этот великий Архиерей, приносящий и приемлющий бескровную жертву; когда, во имя Его, хромой, сидящий у красных ворот, сподобится услышать радостный глас: возстани и ходи [102]. Хромой входит тогда в святилище, ходя и скача, и хваля Бога. Тогда прекращается сон нерадения и невежества, тогда отъемлется дремание уныния и лености от веждей, тогда пять мудрых дев вжигают светильники свои [103] и ликуют с женихом в святом чертоге, воспевая согласно, безмолвно: вкусите и видите, яко благ Господь: блажен муж, иже уповает Нань [104], тогда прекращаются и брани, и осквернения, и движения, тогда водворяется святой мир Святой Троицы, печатлеется сокровище и пребывает некрадомым. Помолись, чтобы уразуметь и достигнуть, и возрадоваться о Христе Иисусе Господе нашем" [105]. Внушается величайшее благоговение к молитвенному сердечному священнодействию величественным изображением его, сделанным Отцами. Это благоговение и самое благоразумие требует от нас, чтобы мы отреклись от преждевременного, самочинного, гордостного, безрассудного усилия войти в таинственное святилище. И благоговение, и благоразумие учат нас пребывать внимательной молитвой, молитвой покаяния, при дверях храма. Внимание и сокрушение духа - вот та клеть, которая дана в пристанище кающимся грешникам. Она - преддверие святилища. В ней будем укрываться и заключаться от греха. Да соберутся в эту Вифезду все, страждущие нравственной хромотой, все прокаженные, все слепые и сухие, словом, все недугующие грехом, чающие движения воды [106] - действия милости и благодати Божией. Сам и Един Господь, в известное Ему время, дарует исцеление и вход во святилище, единственно по своему непостижимому благоволению. Аз вем, их же избрах [107], - говорит Спаситель. Не вы мене избрасте, - говорит он избранным Своим, - но Аз избрах вас, и положих вас, да вы идете и плод принесете, да его же просите от Отца во имя Мое, даст вам [108].