3/16 сентября

ВТОРАЯ ЛИТУРГИЯ

Вчера день прошел чрезвычайно сложно.

С одной стороны, были такие отрадные переживания, о коих я писал вчера: все было так ясно, так отрадно, казалось смиренно.

А к вечеру (после обеденного сна: а нередко после сна враг и искушает, ибо бывает перерыв в духовной бодрости во благодати) такие мысли пошли снова: и совсем не смиренно, а гордо поступил я, — и не послушался-то я старых епископов, кои иначе решили, и ошибся духовно Митрополит Сергий, а главное — “продал-де ты истину Христову”, и “этим соблазнил и соблазнишь многих, кои знают меня”, и придется замаливать этот грех, и выстрадать прощение за него мученичеством...

... Все это крайне болезненно действовало на Душу.

Где было искать спасения? Начал молиться... За повечерием канон Богородице читал с сокрушением. Что это такое? Говорит ли это голос Божий через Совесть? Или это искушение врага, или испытание допускает Господь, чтобы я прилежнее молился, извергнул тщеславие и смотрел неисчислимо серьезнее на предстоящее впереди в связи с принятым решением? Не знаю... Неопытен я... Нерассудителен... Где мне управлять другими?! Бежать надо, а не учить!.. †И все же не казалось больше: не смиренно я поступил!.. А если несмиренно, то — погрешил... И торопливо. Подобно, кажется, тому, как в прошлом году: сначала с горячностью рванулся в одну сторону, а после нужно было исправлять смирением. †Второе примечательное событие — чтение Афонского Патерика, начатое мною на обеденной трапезе. Только что получил с Афона. [Вот] и первое житие преподобного Онуфрия, пострадавшего от турок в 1818 году (в мiре Матфей, в постриге — Манассия). Он в детстве, рассердившись на родителей, пригрозил им при турках, что примет магометанство... Этого он не сделал, но после мучался всю жизнь: полного мира не имел. Поэтому он решился омыть свои грехи мученической кровью. Но не уверенный, есть ли на это воля Божия, он пошел к опытному старцу Никифору. Тот благословил его, и он начал готовиться (клал по 3500 земных поклонов, не считая поясных, ел хлеб и воду через 2-3 дня и пр.), а через 4 месяца тайно отправился с одним опытным монахом в Хиос и там похулил магометанство, за что и был замучен. Тело бросили в море. Между прочим, готовясь уже к страданиям, он вдруг испытал перемену настроения. С одной стороны, он видел сон, где архиереи и воины звали его к Царю, Который указал ему “готовую уже обитель райскую”. Проснувшись, он почувствовал в сердце своем небесную радость. Это была ночь памяти св. Василия Великого (1 января). Но в следующую ночь на него напал “страх и трепет”. Он со слезами обратился к сопутнику старцу Григорию с вопросом: почему лишился утешения?