Отец же Макрины, как благоразумный человек, выбрал из всех одного юношу, отличавшегося среди других не только знатным происхождением, но и разумом и добронравием, и обручил с ним свою прекрасную дочь Макрину; но свадьбу отложил, пока девушка подрастет и достигнет брачного возраста. Юноша же дожидался и успешно занимался науками; но Бог, устраивающий всё премудро, по Своему смотрению пресек временную жизнь его и перенес его в жизнь вечную. Тогда блаженная девица, в юных летах отличавшаяся разумом старицы, твердо решила ни за кого не выходить замуж, но сберечь в чистоте девство свое до конца жизни. Много юношей упрашивали Макрину выйти замуж, и сами родители и родственники уговаривали ее вступить в брак; но она, не по летам рассудительная, словно не юная, а скорее старица, по своим благоразумию и рассудительности, отвечала:

- Не хорошо девушке, обрученной одному жениху, выходить за другого, незаконно преступить однажды совершенное обручение; ведь по естественному закону супружество должно быть одно, как одно рождение и одна смерть, а тот, кому я обручена и кого называют умершим, не умер, - верю я в надежде воскресения, - а жив и только ушел далеко в другую страну до времени общего воскресения; не мал грех и позор супруге, если она, по уходе куда-нибудь своего супруга, не сохранит супружеской верности, а соединится с другим.

Так отвечала благоразумная девица Макрина всякому, кто говорил ей о браке и советовал выйти замуж, и сохраняла себя в непорочном девстве; она была постоянно при своей матери, как при бдительно стороже ее жизни и служила ей усердно, со смирением, не стыдясь и тех работ, которые исполняли рабыни, но работала всё с ними вместе, как бы одна из рабынь. Особенно, когда отец ее отошел к Господу, она стала для овдовевшей матери неотступной служанкой и утешительницей во всех ее печалях и скорбях; она усердно смотрела за всем домом, а всем остальным своим братьям и сестрам, как старшая, была учительницей и наставницей, как вторая мать, в особенности же последнему брату Петру, который родился во время кончины отца: когда он явился в мир из утробы матери, отец ушел из мира; этого последнего брата сама святая Макрина научила грамоте, воспитала его благоразумию и добронравию, научила его целомудренной жизни, и он был потом святителем, не последним среди угодников Божиих.

Когда брат ее Василий, который родился после нее, возвратился домой после многих лет учения в различных странах и стал по своей юности гордиться своей ученостью, святая Макрина кроткими и боговдохновенными речами своими вскоре привела его к такому смирению, что он вскоре презрел всё житейское и избрал себе монашескую жизнь. Эта истинная раба Христова и другого брата, по имени Невкратия, еще юного, своими душеполезными беседами обратила к любви Божией и к чистой жизни: оставив всё, Невкратий ушел в пустыню, где, служа престарелым пустынникам, окончил свою жизнь в молодых еще летах.

По увещанию этой благоразумной девицы и мать ее, блаженная Эмилия, устроив остальных дочерей замуж и отпустив на волю рабов и рабынь, оставила заботы и попечение этого суетного мира стали Христовыми невестами, приняв на себя иноческий образ. Некоторые и из рабынь захотели вместе с ними отречься от мира и пойти в монастырь, и всё у них было общее, одна келья, один стол, одни одежды; всё, нужное для жизни у них было поровну; они служили Господу единодушно, в смирении, кротости и любви, и не было у них ни гнева, ни зависти, ни ненависти, ни презрения, ничего такого, что не было бы угодно Богу: они совсем были чужды суетных желаний и тщеславия. Их слава была в том, что никто их не знал, богатство в нищете, пища в воздержании; отрясши от тела всё земное, как пыль, они пели псалмы и читали книги день и ночь. Одно постоянное было у них дело и отдых от труда - богомыслие и молитва, а попечение и труды для нужд тела они считали неважными поделками, а не самым делом.

Какой язык может рассказать богоугодную жизнь их, протекавшую в постнических подвигах, коими они уподоблялись ангелам? они были как бы средостением между ангелами и людьми, превосходя телесных людей и равняясь с ангелами чистотой и воздержанием; они не сравнялись с ангелами только тем, что те были бестелесны, а они имели тело. Если б кто и сравнил их с ангелами, не ошибся бы; действительно, одетые телом, они подражали бестелесным, предстоя с ними на небе пред Богом боголюбивым сердцем. Такое житие проводили они не малое время, но до самой старости и смерти.

Когда преподобная Эмилия уже в преклонных летах приближалась к блаженной кончине своей и ослабла телом, пришел к ней последний сын ее Петр, проводивший богоугодную жизнь, и вместе со святой Макриной ухаживал за матерью во время ее болезни. При самом же разлучении ее с телом у постели умирающей с обеих сторон сидели ее дети, Макрина и Петр, и называли по именам остальных братьев и сестер, а она всем, как сокровище, оставляла свое материнское благословение. Потом, положив одну руку на Макрину, а другую на Петра, она сказала, обратившись к Господу:

- Тебе, Господи, отдаю начаток и десятину от плодов моего чрева: начаток - эта перворожденная дочь, - десятина - этот последний сын! Ты в Ветхом Завете повелел приносить Тебе начаток [7] и десятину плодов [8]: пусть Тебе будут они благоприятной жертвой и пусть снизойдет на них Твоя святыня!С этими словами она предала свою святую душу в руки Божии. И похоронили с честью дети свою мать, положивши тело ее в гроб своего отца, при мощах ее мужа: так она распорядилась перед смертью. Спустя несколько времени после этого святой Василий Великий поставлен был архиепископом Кесарии каппадокийской и посвятил в пресвитеры своего брата Григория (называемого Нисским), а также пригласил к себе и другого брата, Петра, и причислил его к церковному причту; узнав об этом, святая Макрина порадовалась в душе. Через девять лет она опять услышала о святом Василии, что он преставился к Господу, и горько опечалилась, скорбя не столько о смерти родного брата, сколько о том, что угасло такое светило Церкви и пал такой столп благочестия. Потом приблизилось время отхода к Богу и самой святой Макрине; об ее честном преставлении святой Григорий, епископ Нисский, ее брат, пишет следующее.Через девять месяцев [9] по кончине Василия был созван собор епископов в Антиохии, на котором был и я (говорит Григорий); после собора я собрался посетить и повидать нашу сестру Макрину; давно мы с ней не видались, - мешали многие беды и неприятности, которым я подвергался, гонимый всюду арианами. Итак, я отправился к ней: когда я проехал уже очень много и уже приближался к месту назначения, за день до моего прибытия к сестре ночью во сне было мне следующее видение. Мне казалось, что я ношу на руках мученические мощи, от которых исходят светлые лучи, как от светлого зеркала положенного против солнца, так что глаза мои не могли смотреть на этот яркий блеск. Это видение повторялось три раза в одну ночь, и я не мог его понять; а в душе у меня была какая-то печаль, и я отправился в путь, ожидая, как-то сбудется этот сон. Когда я был близко от того места, где блаженная Макрина проводила ангельскую и небесную жизнь, и когда многие вышли мне навстречу на пути и приветствовали почтительно меня, я спросил одного из знакомых о моей сестре Макрине: мне сказали, что она тяжело больна. Я поспешил, скорбя в душе; прибыв в обитель, я пошел сначала в церковь, где все монахини ожидали нас. После молитвы и благословения я увидел, что среди монахинь нет их игуменьи, моей сестры Макрины, и тяжело мне стало на сердце. Я пошел в ее келью и нашел ее тяжело больной, лежавшей не на постели, а на земле, на доске, покрытой рубищем; деревянное изголовье было также прикрыто рубищем. Увидев меня, входящего в дверь, она поклонилась и упала на руки: встать она не могла, но, насколько можно было ей поклониться с постели, она отдала мне поклон, я же поскорее поднял ее, положил на том же месте и со слезами целовал ее. А она протянула руки к Богу и сказала:- Благодарю Тебя, Владыко Боже мой за то, что ты и это благодеяние оказал мне, исполнил мое желание, послал Своего слугу посетить рабу Твою.Потом она начала разговаривать со мной, скрывая свою болезнь: она не хотела опечалить моей души, поэтому изредка слабо стонала, стараясь, как-нибудь удержать частые вздохи, и смотрела на нас со спокойным лицом. Ведя серьезные речи, она вспоминала Василия Великого; грустно мне стало при этом на душе, и я не мог удержаться от слез.Окончив разговор, она сказала мне:- Пора тебе, отец, отдохнуть немного от долгого пути и подкрепить тело пищей.