-- Ну, брат, если действительно это серьезно, то... Ты, конечно, прав, говоря, что это не ново и похоже на все, что мы тысячу раз читали и слышали; но что действительно оригинально во всем этом, -- и действительно принадлежит одному тебе, к моему ужасу, -- это то, что все-таки кровь по совести разрешаешь, и, извини меня, с таким фанатизмом даже... В этом, стало быть, и главная мысль твоей статьи заключается. Ведь это разрешение крови по совести, это... это, по-моему, страшнее, чем бы официальное разрешение кровь проливать, законное...

-- Совершенно справедливо, страшнее-с, -- отозвался Порфирий.

-- Нет, ты как-нибудь да увлекся! Тут ошибка. Я прочту... Ты увлекся! Ты не можешь так думать... Прочту.

-- В статье всего этого нет, там только намеки, -- проговорил Раскольников.

-- Так-с, так-с, -- не сиделось Порфирию, -- мне почти стало ясно теперь, как вы на преступление изволите смотреть-с, но... уж извините меня за мою назойливость (беспокою уж очень вас, самому совестно!) -- видите ли-с: успокоили вы меня давеча очень-с насчет ошибочных-то случаев смешения обоих разрядов, но... меня все тут практические разные случаи опять беспокоят! Ну как иной какой-нибудь муж, али юноша, вообразит, что он Ликург али Магомет... -- будущий, разумеется, -- да и давай устранять к тому все препятствия... Предстоит, дескать, далекий поход, а в поход деньги нужны... и начнет добывать себе для похода... знаете?

Заметов вдруг фыркнул из своего угла. Раскольников даже глаз на него не поднял.

-- Я должен согласиться, -- спокойно отвечал он, -- что такие случаи действительно должны быть. Глупенькие и тщеславные особенно на эту удочку попадаются; молодежь в особенности.

-- Вот видите-с. Ну так как же-с?-- Да и так же, -- усмехнулся Раскольников, -- не я в этом виноват. Так есть и будет всегда. Вот он (он кивнул на Разумихина) говорил сейчас, что я кровь разрешаю. Так что же? Общество ведь слишком обеспечено ссылками, тюрьмами, судебными следователями, каторгами, -- чего же беспокоиться? И ищите вора!..-- Ну, а коль сыщем?-- Туда ему и дорога.-- Вы-таки логичны. Ну-с, а насчет его совести-то?-- Да какое вам до нее дело?-- Да так уж, по гуманности-с.-- У кого есть она, тот страдай, коль сознает ошибку. Это и наказание ему, -- опричь каторги.-- Ну а действительно-то гениальные, -- нахмурясь, спросил Разумихин, -- вот те-то, которым резать-то право дано, те так уж и должны не страдать совсем, даже за кровь пролитую?-- Зачем тут слово: должны? Тут нет ни позволения, ни запрещения. Пусть страдает, если жаль жертву... Страдание и боль всегда обязательны для широкого сознания и глубокого сердца. Истинно великие люди, мне кажется, должны ощущать на свете великую грусть, -- прибавил он вдруг задумчиво, даже не в тон разговора.Он поднял глаза, вдумчиво посмотрел на всех, улыбнулся, взял фуражку. Он был слишком спокоен сравнительно с тем, как вошел давеча, и чувствовал это. Все встали.-- Ну-с, браните меня или нет, сердитесь иль нет, а я не могу утерпеть, -- заключил опять Порфирий Петрович, -- позвольте еще вопросик один (очень уж я вас беспокою-с!), одну только маленькую идейку хотел пропустить, единственно только чтобы не забыть-с...-- Хорошо, скажите вашу идейку, -- серьезный и бледный стоял перед ним в ожидании Раскольникова-- Ведь вот-с... право, не знаю, как бы удачнее выразиться... идейка-то уж слишком игривенькая... психологическая-с... Ведь вот-с, когда вы вашу статейку-то сочиняли, -- ведь уж быть того не может, хе-хе! чтобы вы сами себя не считали, ну хоть на капельку, -- тоже человеком "необыкновенным" и говорящим новое слово, -- в вашем то есть смысле-с... Ведь так-с?