Что же должно служить содержанием веры людей простых? «Исповедуй, — отвечает на этот вопрос св. Григорий Богослов, — Иисуса Христа и веруй, что Он воскрес из мертвых, и ты спасешься» (3: 128). Св. Григорий высказывает также желание, чтобы сверх этого они заучили Символ, чтобы они, не рассуждая, «держались речений, которые приняты с воспитанием, а слово (понимание их — К.С.) предоставили мудрейшим» (3: 125), т. е. совершенным в вере, людям, очистившим себя от всего плотского путем умственного развития и аскетизма. Подобно Оригену, св. Григорий указывает известные границы для свободы богословских исследований, и эти границы у него уже теснее, чем у Оригена. Ориген находил много неопределенного и предоставленного свободному исследованию даже в учении о Святой Троице. Св. Григорий считает рассуждения о Святой Троице в высшей степени опасными и предостерегает от этого даже более или менее совершенных в познании. Но сравнительно с позднейшим временем св. Григорий предоставляет свободному исследованию еще обширный круг догматических истин, относительно которых заблуждение и ошибка не важна для спасения. Так, он допускает возможным свободное высказывание о мире или мирах, о веществе, о душе, об ангелах, о воскресении, о суде, мздовоздаянии и Христовых страданиях. Заблуждения при их разрешении считает не опасными.

2. Условия богопознания. Бог есть Существо духовное, чуждое всякой материальности, но человек облечен плотью, и познание его осуществляется через очки телесности. Тело и дух в человеческой природе враждуют между собой, и одно обычно усиливается за счет другого. Поэтому главным условием достижения истинного богопознания является отречение от чувственности, подавление плотских движений. Но совершенно освободиться от власти тела в земных условиях мы не в состоянии, поэтому и в наших представлениях о Боге неизбежен элемент материальности, не соответствующий природе Божества. Так, именуя Бога духом, мы непроизвольно представляем Его наподобие движущегося воздуха, называя Его огнем, — связываем с образом горящего вещества; даже прилагая к Нему высокие определения мудрости, правды, любви, — мы невольно мыслим под ними человеческие свойства. Только по смерти, отрешившись от тела, человек сможет достигнуть истинного понятия о Боге.

Во-вторых, для богопознания необходима концентрация ума и направленность его к высшей цели познания Высшего Существа. Божественная мудрость, могущество и красота яркими лучами просвечивают через все явления природы. Человек должен собрать их воедино, чтобы составить истинное понятие о Боге.

И, наконец, третьим условием богопознания является свобода от мирских забот и обеспечение досуга для размышлений о Боге.

3. Богопознание. Учение о богопознании св. Григория противоположно утверждению Евномия о полной постижимости существа Божия. Евномий эту познаваемость находил в именах, которые прилагаются к Богу. Св. Григорий говорит, что именами мы определяем только деятельность Бога в мире, но не Его сущность; никаким именем мы не сможем выразить всю полноту Божественной жизни.

Бог выше всяких определений — выше добра, выше сущности: к Нему приложимы лишь отрицательные предикаты — Он не есть тело, непространственен, выше времени, но эти свойства говорят о том, чего нельзя мыслить в Боге, но не о том, что Он есть.

Св. Григорий приводит слова Платона — «уразуметь Бога трудно, а изречь невозможно». И поправляет его: «Изречь невозможно, а уразуметь еще более невозможно» (3: 15). Нельзя до конца перевести опыты веры на язык понятий. И потому Бог не именуем, есть Бог безымянный. Из положительных имен только богооткровенное имя «Сущий» выражает нечто о Боге и принадлежит собственно Ему и только Ему, так как только Ему принадлежит Самобытность и Самобытие… Однако, нужно помнить, что Бог выше всякой сущности, всех категорий и определений. И само имя Бог есть имя относительное, обозначающее Бога в отношении к твари.

В апофатическом богословии св. Григорий выражает общие идеи каппадокийцев. Но, сделав утверждения в терминах отрицания, каппадокийцы на этом не останавливались. Необходимо было ответить на другой вставший вопрос: есть ли возможность положительного познания Бога? На этот вопрос каппадокийцы отвечали утвердительно. Существо Божие превосходит наше понимание, но встреча с Богом не только возможна, но и реализуется, ибо Он есть Личность, и Его личное присутствие в мире, в нашей жизни мы ощущаем и признаем. Евангельским примером такого опыта служит беседа Христа Спасителя с апостолами в Кесарии Филипповой. На вопрос Господа: «А вы за кого почитаете Меня?» — ап. Петр ответил: «Ты — Христос, Сын Бога Живого» (Мф. 16, 13–26). Ап. Петр вдруг понял, что он стоит перед Богом, беседует с Ним, что этот Человек — Иисус — и есть Бог. А ведь св. Петр был простым рыбаком, не знавшим классической философии, его опыт был вне ее категорий, но, разговаривая с Сыном Божиим, он опытно познал Божественную Реальность, и настолько, что доказательства для него не требовались.В богопознании есть ступени. Есть они и в самом богооткровении. Это — два пути, один снизу, другой сверху. «Ветхий Завет ясно проповедал Отца, а не с такой ясностью — Сына. Новый открыл Сына и дал указания о Божестве Духа. Ныне пребывает с нами Дух, даруя нам яснейшее о Нем познание» (3: 103). Откровение совершилось, Троическая тайна явлена и открыта человеку, но — еще не вмещается в него. «Чтобы достаточно и соответственно достоинству предмета уразуметь и изложить сие, — для того потребно слово более продолжительное, нежели каково настоящее время, и даже думаю, — говорит Святитель, — какова настоящая жизнь. Особенно же, как ныне, так и всегда, потребен для сего Дух, при одном содействии Которого и можно только о Боге и мыслить, и говорить, и слушать. Ибо к чистому должно прикасаться одно чистое и ему подобное» (1: 31). Трисолнечное сияние Божества узрят только чистые.4. Учение о Святой Троице. Церковная память усвоила св. Григорию имя «троического богослова». И это характерно для него не только потому, что всю жизнь он богословствовал о Святой Троице в борьбе с лжеучениями и лжеучителями, но еще и потому, что для него созерцание Пресвятой Троицы было пределом и средоточием всей духовной жизни. Вся молитвенная лирика св. Григория есть лирика троическая. «Бог мой, — восклицает он, — Бог — тройственная Единица… Моя Троица» (6: 62), «О проповедуемая мной Троица!» (6: 80). И описание своей жизни Святитель заканчивает молитвой о том, чтобы придти в «непоколебимую обитель», туда, «где моя Троица и Ее сочетанное сияние, Троица, Которой и неясные тени приводят меня в восторг» (6:60).Сущность учения св. Григория Богослова о Святой Троице точно сформулирована в слове «На святое Крещение» (сл. 40), в котором он излагает исповедание веры, как «добрый залог», спутника и защитника на всю жизнь крещаемому: «Храни исповедание веры в Отца, Сына и Святого Духа… единое Божество и единую Силу, Которая обретается в Трех единично и объемлет Трех раздельно, без различия в сущностях или естествах, не возрастает и не умаляется через прибавления или убавления, повсюду равна, повсюду та же, как единая красота и величие неба. Оно есть Трех Бесконечных бесконечная соестественность, где и Каждый, умосозерцаемый Сам по Себе, есть Бог, Сын как Отец и Дух Святый как Сын, с сохранением в Каждом личного свойства, и Три, умопредставляемые вместе, — также Бог; первое по причине единосущия, последнее — по причине единоначалия. Не успею помыслить об Едином, как озаряюсь Тремя. Не успеваю разделить Трех, как возношусь к Единому. Когда представляется мне Единое из Трех, почитаю сие целым. Оно наполняет мое зрение, а большее убегает от взора. Не могу объять Его величия, чтобы к оставшемуся придать большее. Когда совокупляю в умосозерцании Трех, вижу единое светило, не умея разделить или измерить соединенного света» (3: 259–260). При этом в Троическом богословии св. Григория чувствуется особая интимность опыта и прозрения. «Троица воистину есть Троица», — это основная мысль св. Григория «Воистину», т. е. реально… Троица в Единице и Единица в Троице, — больше того: Тройственная Единица. Троичность есть некое круговращение Божественного единства, некое движение внутрибожественной жизни. С дерзновением св. Григорий повторяет мысль Плотина: «Божество выступило из единичности по причине богатства, преступило двойственность, потому, что Оно выше материи и формы, и определилось тройственностью по причине совершенства, чтобы и не быть скудным и не залиться до бесконечности, — первое показывало бы нелюбообщительность, последнее — беспорядок» (2: 180–181). — Это почти прямо из Плотина. И св. Григорий отождествляет: «И сие у нас» — и у нас так. Но сразу же делает оговорку: «Не дерзаем» назвать этот процесс преизлиянием Доброты, как назвал один из философов, который, говоря о первом и втором начале, выразился так: «Как чаша льется через край» (Энн. V, 2,1) (3: 43–44). Св. Григорий отклоняет такое толкование внутрибожественного бытия, как некоего безличного движения. Для него Троичность есть выражение Божественной Любви: Бог есть Любовь, и Триединство есть совершенное выражение «единомыслия и внутреннего мира».Совершенное единство внутрибожественной жизни выражается, прежде всего, в безусловной вневременности Божественного бытия. Бог вечен по природе и выше всякой последовательности и разделения. И мало сказать: «Бог всегда был, есть и будет», — лучше сказать: «Он есть». Но в единстве Божества не исчезает различие Ипостасей. «Мы чтим единоначалие, — говорит св. Григорий, — Не то единоначалие, которое определяется единством Лица (против Савеллия), но то, которое составляет равночестность единства, единодушие воли, тождество движения и направление к Единому Тех, Которые из Единого, — что невозможно в естестве сотворенном» (3: 43), т. е. возникшем, сложном и производном… Во исповедании Святой Троицы исполняется полнота богопознания. Св. Григорий напоминает Крещальный символ и спрашивает: «В кого ты крестился? Во Отца! — Хорошо. Однако, это иудейское… В Сына! — Хорошо. Это уже не иудейское, но еще не совершенное. В Духа Святого! — Прекрасно! Это совершенное. Но просто ли в Них ты крестился или в общее Их имя? — Да, и в общее имя. Какое же это имя? — Без сомнения имя Бога… В сие же имя веруй, — успевай и царствуй (Пс. 44.5)» (3: 148–149).Учение св. Григория о Святой Троице представляет собой дальнейшее развитие учения св. Василия Великого и содержит в себе некоторые поправки к нему. Под словом «усиа» св. Григорий Богослов так же, как и св. Василий Великий, понимает свойства, общие Отцу, Сыну и Святому Духу, как бы родовое понятие. Слово «ипостасис» — наоборот, обозначает личные особенности Отца, Сына и Святого Духа и понимается как индивидуум в противоположность роду. Под словом «омоусиос» и св. Григорий понимал полное подобие Лиц Святой Троицы по существу.К числу особенностей терминологии св. Григория Богослова нужно отнести следующие: