Заключенные боялись особого отдела, работало в нем человек двадцать пять сотрудников в основном проштрафившиеся где-то на службе в органах и переведенные служить в отдаленные лагеря для известного рода исправления. Было много из них сильно пьющих. Допросы вести умели, били с умением, признаешься во всем.

Отца Арсения принимал лейтенант лет двадцати семи. Началось, как всегда, с шаблонных вопросов: имя, отчество, фамилия, статья, по которой осужден, крики: все знаем, давай рассказывай, угрозы, после чего предъявлялась главная цель вызова: Давай показания о своей агитации в лагере.

Ответив на стандартные вопросы, о. Арсений замолчал и стал молиться. Лейтенант гнусно матерился, бил кулаком по столу, грозил, а потом, встав, сказал: Сейчас через майора пропустим, заговоришь, и, выругавшись, вышел.

Минут через десять вернулся и повел к майору начальнику особого отдела. Отец Арсений, зная лагерные порядки, понял, что дело его плохо.

Оставьте нас, приказал майор, взял дело и протокол допроса. Лейтенант вышел. Майор встал, плотно закрыл дверь кабинета, вернулся, сел в кресло и стал читать дело о. Арсения.

Отец Арсений стоял и молился: Господи, помилуй мя грешного.

Майор посмотрел дело и вдруг неожиданно, простым, доброжелательным тоном сказал: Садитесь, Петр Андреевич! Это я приказал вас вызвать.

Отец Арсений сел, повторяя про себя: Господи! Помилуй мя грешного! Уповаю на Тебя! И при этом подумал: Сейчас начнетсяМайор помолчал, полистал еще раз дело, посмотрел на о. Арсения и на вклеенную в дело фотографию, отстегнул пуговицу верхнего кармана кителя и достал сложенный листок бумаги: Возьмите, записка Вам от Веры Даниловны, жива и здорова. Прочтите.Дорогой о. Арсений! Милость Господа не имеет пределов. Он сохранил Вас. Ничему не удивляйтесь. Доверьтесь. Молитесь о нас, грешных. Бог многих сохранил из нас. Молите Бога о нас. Вера.Почерк был Веры Даниловны, сестры Веры, одной из самых близких духовных дочерей о. Арсения. Сомнений в том, что писала именно она, быть не могло, так как когда-то условились, что при писании особо важных писем в слове молите одна из букв делалась измененной.Господи! Благодарю, что дал мне узнать о детях моих. Благодарю, Господи, за милость!Майор взял записку из рук о. Арсения и сжег. Оба молчали. Отец Арсений от волнения и неожиданности, а также от непонятности происходящего. Майор молчал, понимая состояние о. Арсения, понимая, что он ошеломлен. Смотря на о. Арсения, майор видел перед собой измученного старика с небольшой бородкой, обритого наголо, в старой залатанной телогрейке и ватных брюках.Из лежащего перед ним дела майор знал, что прошлое у старика большое: выходец из семьи известного ученого, окончил Московский университет, известен как блестящий искусствовед в Союзе и за рубежом, автор глубоких исследований по древней русской живописи и архитектуре и одновременно иеромонах, руководитель большой и сильной общины, которая, как предполагали органы, не распалась даже после его ареста.