Ответ 85

– Нормальное церковное мировоззрение – это два цвета?– Два цвета понадобятся вам только на суде человеческом, когда вас приведут к суду, требуя отречься от Христа. Вот тогда ваш ответ будет: да-да, нет-нет, все остальное от лукавого [1]. А в реальной жизни оттенков очень много. Ну как в двух цветах объяснить отношение апостола Павла к идоложертвенному – можно есть или нельзя? Как-то в Ноябрьске пробовал пояснить позицию апостола, а один молодой человек все вскакивал и кричал (уж не знаю – харизмат, протестант или так просто болящий): "Что вы все так усложняете? Можно сказать – "да да", "нет нет"?" Сказать-то можно. Но это уже будет авторским "простецким богословием", а не Павловым.Жизнь не сводится к простоте. Прост ли ответ на вопрос о конце Ветхого Завета? Когда прекратился ток благодати через еврейский храм? Когда синагоги стали, скорее, сборищем сатанинским, нежели собранием благоверных людей? С точки зрения богословия – с момента распятия Христа: пала завеса в Иерусалимском храме. Но церковная история усложняет эту схему: апостолы и по Воскресении Христа ходили в Иерусалимский храм, приносили жертву по закону. И хотя закон уже умер во Христе, апостолы исполняли закон. Как это согласовать? Это не сводится к какой-то простенькой формуле. Так что богословских вопросов очень много. И они сложны. Людям же зачастую хочется легких? простых решений. Но самая простая вещь на свете – это вообще атеизм: "Бога нет, Христа не надо, мы на кочке проживем!". Вот уж предельная простота.Ср.: Мф. 5, 37.– Ред. ^

Ответ 86

– Можно ли заниматься боевыми искусствами?– Пока это физкультура – занимайся, но как только запахло философией – оставь. Если тебя учат бить правой пяткой по левому уху – это нормально, а вот как только начинают говорить, что перед началом тренировки надо поклониться духу этого зала, здесь надо уметь уйти. Если начались уроки медитации, концентрации энергии, стоит подумать о самообороне.Один монах из Троице-Сергиевой Лавры рассказывал мне, как именно через спорт он пришел к Богу. Во время учебы в университете он серьезно занимался каратэ. После очередной победы на турнире тренер сказал ему: "Ты знаешь, Саша, тебе настала пора принимать решение. Если хочешь идти в нашем спорте дальше, то учти, что на следующем уровне скорость боя будет такова, что думать будет просто некогда. Твоя реакция должна стать автоматической. А для этого тебе нужно учиться не думать, а уметь отключать свое сознание. Тебе теперь необходимо овладеть такой техникой медитации, которая привела бы к твоему самоустранению, позволила бы стереть твою личность". Теорию йоги и буддизма тогдашний Саша уже знал. Теперь настала пора практики. И он подумал: "А не слишком ли это большая цена за успех в спорте?". К этому времени он уже понимал, что мир религии что-то достаточно серьезное. И занялся поисками такой религии, которая бы не стирала, а, напротив, сохраняла личность человека для вечности. В итоге пришел в христианство. А поскольку и университетская математика, и спорт приучали его к последовательности, он пошел и дальше – в монашество.

Ответ 87

– Имеет ли курение какой-то мистический смысл? Или это просто страсть?– Я имел возможность наблюдать в действии рекламный слоган "Курить – бесам кадить". Дело было в Китае. Меня завели в один даосский монастырь. И там была часовня с некоей "черной бабушкой". Никто толком не смог сказать мне, что за миф с ней связан. Просто женская фигура, вырезанная из черного дерева. Возле нее столик-жертвенник, на который кладут пожертвования: бутылки водки, апельсины, яблоки и так далее. Как у нас панихидный столик (только у нас водку не кладут). Я вот иногда думаю – какая хорошая у меня была бы жизнь и карьера в Китае! Там сейчас модно перед каждым супермаркетом, гостиницей и тому подобным ставить статую божка богатства, а перед ним вот такой жертвенник. Бог богатства, конечно, должен обладать заметным животиком. И вот я думаю, что если бы я (с точки зрения китайцев – образцовый русский: если тот иероглиф, которым китайцы обозначают нас, разложить по смысловым компонентам, то получится "большие северные волосатики") там остался и начал подрабатывать таким вот сидением в позе лотоса перед входом в магазин, то мне бы подавали немало… Ну, да что мечтать попусту! А вот в том даосском монастыре в Шэньяне перед идолом была коробка с песком. Это обычно на Востоке: в этот песок втыкают палочки, называемые благовонными (а эти ароматные палочки делаются из коровьего навоза). Но в данном случае роль этих "вонючек" выполняли зажженные сигареты. Их закуривали и втыкали в песок фильтром вниз, и так они догорали. Это было буквально: курить – бесам кадить.Но из того, что кто-то использует табак или сигарету в черном культе, не следует, что любой курящий человек участвует в этом культе. И язычники возжигали ладан перед своими статуями, но это не мешает нам приносить ладан своему Господу. Или то же золото, деньги. Сатанисты их жертвуют на свои черные дела, а мы те же самые купюры и монеты приносим на нужды нашего храма. Так что я не думаю, что в курении есть какая-то мистика. Ясно, что ничего хорошего в этом нет. Но и "демонизировать" все сразу не стоит. За пределами церкви не сразу начинается сатанизм. Есть какое-то просто человеческое пространство: человеческих заблуждений, поиска, ошибок, немощей или, напротив, добродетелей чисто человеческих.Были святые, которые курили. Например – святитель Николай Японский. В его дневниках есть замечательная запись: "Вечером скучно было и хотелось курить, а, между тем, бросил с воскресенья – более чем двадцатилетнюю привычку не легко бросить" [1]. Значит, большую часть своей жизни святитель курил. Что не мешало ему быть истинным Христовым апостолом. Ну, а уж отношение последнего русского императора к курению всем известно.Со своей стороны могу заметить, что предметом моей острой профессиональной зависти является статус профессоров Московской Духовной Академии XIX века. В день получки они расписывались в нескольких ведомостях: кроме зарплаты, они получали деньги на оплату квартиры, на приобретение книг, и отдельная графа была – на табак (завидую я не последнему, а предыдущим пунктам).Действительно, русское духовенство XIX века не чуждалось табака, и это приводило к определенному курьезу. Знаменитый психолог Бехтерев отмечал, что в ту пору некоторые кликуши боялись запаха табака (кликушество – это когда баба начинает кричать, что она испорченная, и выкликает имена тех, кто якобы на нее порчу навел). Кликуши боятся всякой святыни. И соответственно, у них бывает кричащая реакция, реакция сопротивления на появление православного батюшки, на запах ладана, на мощи, на святую воду. И вот в этом же ряду такую же реакцию вызывал у них запах табака [2].Кто может объяснить, почему кликуши в России XIX века боялись не только запаха ладана, но и запаха табака? Для ответа нужно поставить другой вопрос: а от кого не пахло табаком в ту пору? Атеистов в стране не было. А вот религиозные люди делились на православных и неправославных. Не курили как раз сектанты – староверы и штундисты (баптисты). "Господа, не нюхающие табаку"– как называл их Василий Розанов. Соответственно, запах табака в России XIX века это был запах человека, принадлежащего к православной вере, и бесы на это реагировали.Естественно, я не в защиту табака это говорю. Просто не люблю примитивно-листовочных решений. Вроде того, что оттуда, где лежит сигарета, благодать точно уходит.Скорее всего, по мысли Феофана Затворника, курение это не грех, это греховное пристрастие [3]. Некое издевательство над самим собой. И свидетельство несвободы. Ведь самый главный тиран – во мне самом. И самая страшная несвобода – от себя самого. Курение в каком-то смысле полезно – как обнажение моей марионеточности. Ведь самое важное для христианина – узнать правду о себе самом. "Господи, даруй мне зрети моя прегрешения" [4]. Мы себе кажемся замечательными, свободными, "белыми и пушистыми". Но попробуй бросить курить, и посмотрим, как тебя будет корежить, надолго ли твоей хваленой свободы хватит. Для вдумчивого человека борьба с курением может показать правду о себе самом. Знание правды – это всегда хорошо. В отличие от курения.А вот чего не стоит делать – не надо сводить свою христианскую веру к борьбе с подобными мелочами. Это как некая старая кожа, она сама собою отпадает. Если идет нормальное духовное взросление, это становится неинтересно, невкусно.Святитель Николай Японский. Запись в дневнике 1.04.1880 // Праведное житие и апостольские труды святителя Николая, архиепископа Японского, по его своеручным записям. СПб., 1996. Ч. 1. С. 241. ^См.: Бехтерев В. Предисловие // Краинский Н.В. Порча, кликуши и бесноватые как явления русской народной жизни. Новгород, 1900. С. III. ^«Курить или не курить есть дело безразличное, по крайней мере наша и общая совесть считает это таким. Но когда некурение связывается обещанием, тогда оно вступает в нравственный порядок и становится делом совести, неисполнение которого не может не мутить ее. На что вязать ее обетом? Говорить надо: “Постой, дай-ка попробую бросить, Бог даст, слажу”. Встречали ли вы у старцев совет: не вязать себя обетом? Вот таких именно дел это касается» (Святитель Феофан Затворник. Собрание писем. М., 1898. Вып. 2. С. 240). ^Слова из молитвы преподобного Ефрема Сирина «Господи и Владыко живота моего…», читаемой Великим постом.– Ред. ^

Ответ 88

– Что делать девушке, если юноша признался ей в любви, видит ее как будущую жену, а она относится к нему как к брату?– Так, может быть, самая прочная семья и получится. Сегодня считается, что лишь обоюдная страстная влюбленность должна соединять семью. Не знаю: хорошо это или плохо. Но традиционная православная семья никакой влюбленности как условия своего создания и существования не подразумевала. Конечно, мне не верится, что наши благочестивые предки в период брачного поиска были озадачены идеей своего спасения: "А женюсь-ка я ради спасения души на Марфутке!". Но и сумасшедшая голливудская влюбленность вряд ли была нормой. В большинстве случаев основой брака был здравый расчет (прежде всего родителей).…Сейчас идут дискуссии о том, как относиться ко дню святого Валентина. Я как-то высказал идею о том, что если что-то плохо лежит, то это надо брать. Надо просто воцерковлять, приватизировать этот праздник, говорить: это наш праздник, наш святой, а потому давайте все в этот день молиться святому Валентину об умножении любви… В ответ же один батюшка мне так мудро отвечает: "Отец Андрей! Вы путаете понятия: любовь – это одно, а влюбленность – другое. Святой Валентин – покровитель влюбленных". Ну, полагаю, что если я эти состояния путаю, то скорее всего вместе со всей молодежью (а значит, уж с нею-то мы в таком случае говорим на одном языке). Во-вторых, проповедь священника в этот день к пришедшим в храм "влюбленным" могла бы говорить как раз о любви…Но с точки зрения аскетики, древней церковной книжности, и в самом деле трудно было бы сказать хоть что-то доброе о влюбленности. У отцов (вспомните среди них хоть одного семейного и многодетного священника и при этом не мученика!) вообще трудно найти советы о семейной жизни, а уж тем более о времени брачного ухаживания. Отцы Церкви о влюбленности молчали, а пары тем не менее составлялись. И получали благословение Церкви.В церковной среде как только заговоришь о покровителе влюбленных, сразу слышишь: "А у нас есть Петр и Феврония". Я сам когда-то имел неосторожность эту идею выдвинуть, пока не прочитал всерьез их житие. Да какая же там влюбленность?! Они вместе спасаются, акафисты читают. Об их супружеской любви друг ко другу в житии просто нет ни слова! Они "любили чистоту и целомудрие", но не друг друга. Подчеркнутое житийное напоминание о том, что и в браке они жили целомудренно, отсутствие каких бы то ни было упоминаний об их детях склоняет к мысли, что брак их был "белым"… Есть еще фольклорная повесть о Петре и Февронии – там побольше влюбленности, но все равно мало.Конечно, влюблялись православные люди и во II веке, и в Х, и в XVI. Но это оставалось где-то за гранью церковного учения и контроля. И поэтому я не могу предложить вам готовую цитату: "Святитель Иоанн Златоуст о влюбленности сказал, что влюбленный юноша должен признаваться девушке в своих чувствах вот так, а девушка, согласно Типикону, должна ему отвечать следующее: "Нет такого в Типиконе".В контексте вашего вопроса это означает прежде всего, что отношение девушки к любящему ее юноше как к брату не является каноническим препятствием к их браку.Ответ 89– Многих нецерковных молодых людей интересует причина невозможности в Православной Церкви женского священства. Расскажите об этом.– Я могу об этом рассказать на богословском языке, но будет ли это понятно нецерковным людям? На богословском языке все очень просто: священник на литургии – это литургическая икона Христа, и алтарь – это комната Тайной вечери. На этой вечери именно Христос взял чашу и сказал: пейте, это Кровь Моя [1]. А не Дева Мария взяла чашу и сказала: "Пейте, это Кровь Моего Сына". Мы причащаемся Крови Христа, которую дал Он Сам, именно поэтому священник должен быть литургической иконой Христа. А не Девы Марии. Поэтому священнический архетип (первообраз) – мужской, а не женский.Если же говорить на небогословском языке, то мои возражения против женского священства еще проще и очевиднее. Ну, хорошо, допустим, что женское священство появилось. Чем это обернется? У нас уже есть общественный институт, куда пустили женщин. Я о школе говорю. Чем это кончилось? Мужчины там водиться перестали, школа стала чисто женским институтом. Хорошо ли это? Я в этом сильно сомневаюсь.А женское христианство довольно своеобразно. Есть такая странная церковная алхимия. Берем два компонента: первый – Православие, второй – женщина. Каждый из этих компонентов сам по себе теплый, пушистый, хороший. Теперь сливаем их в одну колбочку. Что получаем? Православие " женщина Х приходская ведьма. Не всегда, конечно, но все же довольно часто – чтобы этого не замечать. Удивительно, но факт: почему-то женская религиозность более жестока, нежели религиозность мужская. Девчонки, вас когда-нибудь выгоняли из храма за неуставную форму одежды? И не нужно спрашивать, кто выгонял: свои же товарищи по полу.А если мы обратимся к Библии, там на первых же страницах видим: Ева беседует со змием в Эдемском саду, и змий спрашивает, что же Бог запретил людям. Ева отвечает: нам к древу познания добра и зла нельзя прикасаться. Но заповедь-то была другая: не вкушай плода древа познания добра и зла. Ева же вместо "не вкушай" говорит даже "не прикасайся", вместо плода теперь уже запретно все древо. Ева ужесточает заповедь. Это говорящая деталь. Женская религиозность слишком часто ищет запреты: нельзя то, нельзя это.Так что если появится женское священство, то это будет верный шаг на пути превращения Православия в тоталитарную секту. Задатки к этому у нас и так есть (особенно в современном монашестве). Но добавление женского фактора еще более это усилит.Ср.: Мф. 26, 27-28.– Ред. ^Ответ 90– Какое положение в древней Церкви занимал институт диаконисс?– Во-первых, это был географически локальный институт. Он был распространен только на Востоке. Западная Церковь такого не знала. И связано это было с тем, что женщины на востоке Римской империи были лишены той свободы, которую имели женщины на западе. Они не покидали своих домов, и соответственно, чтобы их крестить, особенно замужних женщин, нужно было проникнуть в гинекон – женскую половину дома. И, конечно же, право доступа сюда имели только евнухи и женщины. Поэтому на Востоке и появляются диакониссы, которые совершали Крещение женщин в домах. Но сегодня нет никакой необходимости в этом институте.Ответ 91– Можете ли вы обосновать обязательное ношение длинных юбок и платков православными женщинами?– В Посланиях апостола Павла сказано, что у жены должна быть покрыта голова как знак власти мужа над нею [1]. Что за этим стоит? В каждой культуре есть свой язык жестов и символов. Даже жесты приветствия разные. Мы с вами кланяемся или целуемся, у светских людей больше принято руки пожимать, в Шумере было принято при приветствии потирать нос. Так вот в культуре Ближнего Востока во времена апостолов плат на голове женщины был знаком ее замужнего статуса: не девица носила платок, а замужняя женщина (поэтому, кстати, неверно требовать ношения платка от девочек). Сегодня ни в церковном мире, ни в народной культуре платок уже никак не указывает на семейный и социальный статус. Это фарисейство, когда требуют исполнить обряд, не понимая его смысла, не понимая, говоря языком святых отцов, "в каком разуме" сказал это апостол. Так получается своего рода глоссолалия: слово или действие, не имеющее значения для тех, кто стоит рядом с нами. Апостол же Павел в своих наставлениях на тему женского платка сказал: Рассудите сами [2].Если же мы "рассудили" и уразумели смысл апостольского совета, то следующий вопрос – вопрос о том, в какой форме его лучше донести до современного человека. В сегодняшней культуре тот же самый смысл несет другой обряд, другой внешний символ. Если бы апостол Павел сегодня писал свои Послания, то на языке современной культуры он написал бы: "Жены, носите обручальные кольца, даже когда едете в Сочи".Речь у апостола идет о покрывале, которое прикрывает собой не только волосы на голове, но и все тело. Да, в апостольском тексте речь идет совсем не о платочке или шляпке. Речь идет о чадре. Там все время употребляется слово "покрывается" – katakaliptete, которое имеет оттенок "закутываться". И в Византии женщины носили именно чадру [3]. У женщины, покинувшей стены своего дома, не должно быть открытых участков тела, которые могли бы провоцировать в мужчинах мысль о "доступности" этой женщины. Как это ни странно, женщина в чадре социально защищена – она всем своим видом показывает, что у нее есть защитник, что она не ищет "приключений". Так что чадра – это одна из мер защиты от сексуальной агрессии. Так разговор о платках вполне естественно переходит в разговор о длинных юбках. Женщина в безрукавке, но в платке – все равно одета небезопасно.А еще, когда блаженный Феофилакт объясняет, почему мужчина не должен покрывать свою голову или носить длинные волосы, он говорит удивительную вещь: "Тот, кто от Бога создан свободным и самовластным, но сам унижает себя как подчиненного, постыжает Христа, Который есть глава его" [4]. Удивительные слова. Вот только находятся они, увы, в вопиющем противоречии с нашими церковно-государственными привычками: пресмыкательство перед властями, поставление себя в заведомо унизительную позу перед вышестоящим – это неотъемлемая и неизживаемая черта византинизма. Слова блаженного Феофилакта великолепно вписались бы в культуру западноевропейского рыцарства; но в восточном христианстве "честь", ее защита и хранение никогда не числились в перечне добродетелей. Во всяком случае никогда на исповеди не задавались людям вопросы: "Не лебезил ли перед начальством? Не льстил ли ему? Не становился ли на колени перед каким нибудь властным лицом?". Это грехом не считалось и не считается. У нас совет на все времена: "Поцалуй у злодея ручку" [5]. В одной из украинских семинарий был составлен "Катехизис", в котором меня поразило изъяснение слова "лицемерие": "Лицемер наружные дела благочестия употребляет для приобретения уважения народа". То, что гораздо чаще лицемерят "для приобретения уважения начальства" (буквальное значение греческого слова ipokrisis, переведенного как "лицемер"– под-судный), осталось за скобками.И еще, конечно, нельзя не заметить, что из строго симметричного текста апостола Павла (в нем запреты даются как женщинам, так и – в зеркально перевернутом виде – мужчинам) Православие давно уже сделало исключение для мужчин. Мужчинам разрешено уже носить женские длинные волосы и молиться с покрытой головой (монахи и священнослужители). Зная об этом и будучи сам обладателем довольно длинной косы, я как то не решаюсь строго требовать от женщин буквального исполнения того совета апостола Павла, который сам нарушаю…См.: 1 Кор. 11, 3-10.– Ред. ^Рассудите сами, прилично ли жене молиться Богу с непокрытою головою? Не сама ли природа учит нас, что если муж растит волосы, то это бесчестье для него; но если жена растит волосы, для нее это честь, так как волосы даны ей вместо покрывала? А если бы кто захотел спорить, то мы не имеем такого обычая, ни церкви Божии (1 Кор. 11, 13-16).– Ред. ^Гиббон Э. Закат и падение Римской империи. М., 1997. Т. 7. С. 371. ^Толкования на Новый Завет блаженного Феофилакта, архиепископа Болгарского. СПб., б. г. С. 463. ^«Меня снова привели к самозванцу и поставили перед ним на колени. Пугачев протянул мне жилистую свою руку. “Цалуй руку, цалуй руку!” – говорили около меня. Но я предпочел бы самую лютую казнь такому подлому унижению. “Батюшка Петр Андреич! – шептал Савельич, стоя за мною и толкая меня.– Не упрямься! что тебе стоит? плюнь да поцалуй у злод... (тьфу!) поцалуй у него ручку”. Я не шевелился. Пугачев опустил руку, сказав с усмешкою: “Его благородие знать одурел от радости. Подымите его!”. Меня подняли и оставили на свободе. Я стал смотреть на продолжение ужасной комедии. Жители начали присягать. Они подходили один за другим, цалуя распятие и потом кланяясь самозванцу» (Капитанская дочка). Русский мужик Савельич не видит проблемы в этом поцелуе; а вот воспитанный по европейски-джентльменским правилам офицер не может заставить себя согнуться. ^