Святые ученики Спасителя нашего, вступив уже за предел умозрения, возможного человекам, и очистившись Словом, вопрошают о конце и желают познать крайнюю степень блаженства; и о сем-то отвечал Господь наш, что не знают того ни Он, ни Ангелы Его, именуя днем всякое точное постижение Божиих помышлений, а часом — умозрение о единстве и единичности, которых ведение присвоил Он единому Отцу. Поэтому, как догадываюсь, сим выражается, что Бог знает о Себе, что такое Он есть, и не знает, что Он не есть. Ибо говорится, что Бог знает правду и мудрость, Сам будучи неточною Правдою и Премудростию, но не знает неправды и лукавства, потому что Сотворивший нас Бог не есть неправда и лукавство. Посему, если говорится, что Бог знает о Себе, что такое Он есть, и не знает, что такое Он не есть, а Господь наш относительно к понятию вочеловечение и к низшему учению есть не крайний еще предел вожделеваемого, то следует, что Спаситель наш не знал конца и крайнего предела блаженства. Но сказано, что не знают и Ангелы, то есть их умозрение и законы их служений — не крайний предел вожде-леваемого, потому что и их ведение грубо в сравнении с познанием лицом к лицу. Знает же, сказано, един Отец, потому что Он есть конец и крайний предел блаженства. Ибо, когда познаем Бога не в зерцалах и не чрез что-либо постороннее, а приступим к Нему как к единственному и единому, тогда познаем и последний конец. Христово Царство, как говорят, есть всякое вещественное ведение, а Царство Бога и Отца — ведение невещественное и, как сказал бы иной, созерцание Самого Божества. Но Господь наш и Сам есть конец и крайний предел блаженства относительно к понятию Слово. Ибо что говорит в Евангелии? И Аз воскрешу его в последний день (ср.: Ин. 6, 40), воскресением называя переход от вещественного ведения к невещественному созерцанию, а последним днем именуя сие ведение, за которым нет другого. Ибо ум наш тогда воскреснет и воздвигнется в блаженную высоту, когда возможет созерцать единство и единичность Слова. Но поелику огрубевший ум наш связан перстию, примешан к брению и не может остановиться на голом созерцании, то, руководясь красотами, сродными его телу, представляет себе действование Творца и познает сие до времени по произведениям, чтобы таким образом, постепенно возрастая, возмог он некогда приступить и к Самому непокровенному Божеству.

В этом же, думаю, разумении сказано следующее: Отец Мой болий Мене есть (Ин. 14, 28) и: несть Мое дати, но имже уготовася от Отца (Мф. 20, 23). Ибо сие же означает и то, что Христос предаст Царство Богу и Отцу (см.: 1 Кор. 15, 24), будучи начатком, а не концом, по низшему, как сказал я, учению, уразумеваемому относительно к нам, а не относительно к Самому Сыну.

А что сие так, видно из того, что в Деяниях апостольских на вопрос учеников: когда устрояеши царствие Израилево? говорит опять: несть ваше разумети времена и лета, яже Отец положи во Своей власти (ср.: Деян. 1, 6–7), то есть не обложенным плотию и кровию принадлежит ведение такового Царствия, потому что созерцание сие положи Отец во Своей власти. И властию называет состоящих под властию, а Своими именует тех, которыми не обладает неведение низших предметов. Времена же и лета разумей не чувственные, но представляй себе некие расстояния в ведении, производимые мысленным Солнцем. Ибо надобно, чтобы оная молитва нашего Владыки была приведена к своему концу, потому что молившийся есть Иисус. Дай им, да и тии в Нас едино будут, как Я и Ты, Отче, едино есма (ср.: Ин. 17, 21–22); потому что Бог, будучи един, когда бывает в каждом, всех соединяет, и число исчезает с пришествием Единицы.

И я так выразумел сие изречение по вторичном его рассмотрении. А если кто скажет лучше или благочестиво исправит мое толкование, то пусть говорит и исправляет: Господь воздаст ему за меня. У нас не водворяется никакой зависти, потому что приступили мы к сему исследованию речений не из любопрительности или тщеславия, но ради пользы братии, чтобы не подать мысли, будто бы скудельные сосуды, содержащие в себе сокровище Божие, сокрушаются людьми каменносердыми и необрезанными (см.: Деян. 7, 51), вооружившимися юродствующей мудростию.

Еще у премудрого Соломона в Притчах созидается,— ибо сказано: Господь созда мя (Притч. 8, 22),— и именуется началом путей евангельских, ведущих нас к Царству Небесному, не тот, кто в сущности тварь, но Тот, Кто соделался Путем по домостроительству. Ибо сие выражают слова: «Стань» и «быть создану». Так стал Он Путем, и Дверию, и Пастырем, и Ангелом, и Овчатем, и еще Архиереем и Апостолом; потому что дается Ему то или другое имя в том или другом отношении.

Что же скажет еще еретик о Боге непокорном и о соделавшемся за нас грехом? Ибо написано: егда же покорит Ему всяческая, тогда и Сам Сын покорится Покоршему Ему всяческая (1 Кор. 15, 28). Не приходишь ли в страх, человек, что Бог наименован непокорным? Ибо твою непокорность признает собственной Своею, и, пока ты противоборствуешь добродетели, Себя именует непокорным. Так некогда сказал о Себе, что Он и гоним. Ибо говорит: Савле, Савле, что Мя гониши? (Деян. 9, 4) — когда Савл спешил в Дамаск с намерением заключить в узы учеников Христовых. И еще именует Себя нагим, как скоро наготует один кто-нибудь из братии. Ибо говорит: наг бех, и одеясте Мя (ср.: Мф. 25, 36). И когда кто в темнице, о Себе говорит, что Сам Он заключен. Ибо Сам грехи наши подъял и болезни понес; одна же из наших немощей есть и непокорность, потому ее и понес. Посему и встречающиеся с нами несчастия Себе присвояет Господь, по общению с нами приемля на Себя наши страдания.

Но и слова: не может Сын творити о Себе ничесоже (Ин. 5, 19) богоборцы толкуют к развращению слушающих. А по мне и сие изречение всего более возвещает, что Сын — того же естества с Отцем. Ибо если каждая из разумных тварей может делать нечто сама по себе, имея свободу преклоняться на худшее и лучшее, а Сын не может творити чего-либо о Себе, то Сын — не тварь. Если же не тварь, то единосущен с Отцем. И еще: ни одна из тварей не может делать всего, что хочет. Но Сын на небеси и на земли, вся елика восхоте, сотвори (Пс. 113, 11). Следовательно, Сын — не тварь. И еще: все твари или состоят из противоположностей, или могут вмещать в себе противоположности. Но Сын — неточная Правда и невеществен. Следовательно, Сын — не тварь. А если не тварь, то единосущен с Отцем.

И сего по мере сил наших сделанного нами исследования предложенных речений для нас достаточно. Теперь обратим уж слово к отрицающим Духа Святаго, низлагающе всяко возношение их ума взимающееся на разум Божий (ср.: 2 Кор. 10, 4–5). Ты говоришь, что Дух Святый — тварь. Но всякая тварь рабственна Сотворшему. Ибо сказано: всяческая работна Тебе (Пс. 118, 91). А если Дух рабствен, то и святость имеет приобретенную; все же, что имеет приобретенную святость, может допустить в себя порок. Но Дух Святый, будучи в сущности Свят, именуется Источником святыни. Следовательно, Дух Святый — не тварь. А если не тварь, то единосущен с Богом. Притом, скажи мне, как называешь рабом Того, Кто чрез Крещение освобождает тебя от рабства? Ибо сказано: закон бо Духа жизни... свободил мя есть от закона греховнаго (Рим. 8, 2). Но не осмеливайся выговорить, что сущность Его когда-либо изменяема; имеешь пред глазами природу сопротивной силы, которая, как молния, спала с небеси и отпала от истинной жизни, потому что имела приобретенную святость, и за злым намерением последовало в ней изменение; а таким образом отпав от единичности и сринув с себя ангельское достоинство, за нрав наименована диаволом; потому что в диаволе угас прежний и блаженный навык, а возгорелась эта сопротивная сила. Сверх того, если еретик называет Духа Святаго тварию, то вводит мысль, что естество Его ограниченно. Как же будет иметь место сказанное: Дух Господень исполни вселенную (Прем. 1, 7) и: камо пойду от Духа Твоего (Пс. 138, 7)? Но видно, что он не исповедует Духа и простым по естеству, потому что именует единым по числу. А что едино по числу, все то, как сказал я, непросто. Если же Дух Святый непрост, то состоит из сущности и святыни, а подобное ему сложно. И кто столько неразумен, чтобы назвать Духа Святаго сложным, а не простым, и по простоте единосущным Отцу и Сыну? Но если должно поступить словом далее и вникнуть в важнейшее, то из сего наипаче увидим Божескую силу Святаго Духа. В Писании находим поименованными три рода творений: одно — первое — приведение из небытия в бытие; второе же — изменение из худшего в лучшее; и третие — воскресение из мертвых. Во всех сих творениях найдешь Святаго Духа содействующим Отцу и Сыну. Ибо возьми осуществление небес. Что говорит Давид? Словом Господним небеса утвердишася, и Духом уст Его вся сила их (Пс. 32, 6). Человек вновь созидается чрез Крещение. Ибо аще кто во Христе, нова тварь (2 Кор. 5, 17). И что говорит Спаситель ученикам? Шедше убо научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Мф. 28, 19). Видишь, что Святый Дух и здесь соприсущ со Отцем и Сыном? Что же скажешь и о воскресении из мертвых? Когда нас не станет, и возвратимся в персть свою, потому что мы — земля и в землю отыдем: послет Духа Святаго, и созиждет, и обновит лице земли (ср.: Пс. 103, 30). Что святой Павел назвал воскресением, то Давид наименовал обновлением. Но еще послушаем восхищенного до третьего небеси. Что говорит он? Вы храм живущаго в вас Святаго Духа (1 Кор. 6, 19). Всякий храм есть храм Божий. Если же мы — храм Духа Святаго, то Дух Святый есть Бог. Храм называется и Соломоновым, по имени соорудившего. А если и в этом смысле мы — храм Святаго Духа, то Святый Дух есть Бог. Ибо Кто все соорудил, тот есть Бог. Если же мы — храм Его, как поклоняемого и обитающего в нас, то будем исповедовать, что Он — Бог. Ибо Господу Богу твоему поклонишися, и Тому единому послужиши (Мф. 4, 10). Если желали бы они избегнуть слова Бог, то пусть узнают, что означается сим именем. Ибо оттого, что все утвердил (??????), или все видит (???????), именуется Бог (????). Поэтому если Богом называется, Кто все утвердил или все видит, а Дух знает все Божие, как дух в нас — все наше (см.: 1 Кор. 2, 11), следует, что Дух Святый есть Бог. И еще: ежели меч Духа есть глагол Божий (см.: Еф. 6, 17), то Дух Святый есть Бог. Ибо меч есть Того, Чьим и глаголом называется. И если именуется десницей Отца, ибо десница Господня сотвори силу (Пс. 117, 16) и десница Твоя, Господи... сокруши враги (Исх. 15, 6); если Дух Святый есть перст Божий, по сказанному: аще ли Аз о персте Божии изгоню бесы (ср.: Лк. 11, 20), что в другом Евангелии написано так: аще ли Аз о Дусе Божии изгоню бесы (ср.: Мф. 12, 28), то Дух Святый — того же естества с Отцем и Сыном.