Его призывали Его враги, сойдет с креста, докажет Свое Божество, одержит

победу, станет царем, разметает Своих врагов и можно будет верить с

уверенностью, без риска и стать в ряды Его учеников— теперь, когда уже

все ясно (Мф27:39—43). Это столько раз случалось в истории. Первое

поколение христиан было гонимо, их было мало, и они были, как кремень, крепки,

потом гонение прекратилось, и люди, которые с краю были задеты проповедью

Христа, прибились к Церкви. А потом Церковь, вера христианская стала верой

византийского императора— и тогда толпы хлынули. Многие ожидали,вероятно: если сойдет со креста, тогда можно Ему последовать, можно разделитьЕго победу. Об этом думали даже Его ученики Иаков и Иоанн; когда Христос имговорил о том, что с Ним должно произойти, на пути в Иерусалим они подошли,прося, чтобы им было дано сесть по правую и левую руку победившего Христа вЦарстве Божием. Христос их спрашивает: можете ли пить Мою чашу, креститься Моимкрещением?— то есть: можете ли разделить всю Мою судьбу? И на их ответ:можем!— Он говорит: вы все со Мной разделите, но дать вам сесть по правуюи левую руку от Меня— не от Меня зависит (Мк10:35—40). Это значило:будьте вы верны Мне до конца: разве вы Богу не можете поверить, что и Онбудет верен?Это обращено ко всем нам, как было обращено безмолвно с креста ко всем тем,которые ждали явления победы для того, чтобы примкнуть к Победителю: вы готовыразделить со Мной Мою крестную земную участь? вы готовы пройти тем путем,которым Я иду, путем жертвенной любви, забывающей себя, имеющей заботу только отом, чтобы люди поверили в любовь Божию и стали Божиими людьми?А были, верно, другие люди в этой толпе у Голгофы, которые были в сердцеранены Христовыми словами, проповедью, чудесами, в конечном итоге— Егообразом и которым страшно было: а вдруг все это правда?! Потому что тогда надовсе менять в жизни, продолжать жить так, как я жил доселе, нельзя: нельзя житьдля себя, нельзя жить для малого круга своих, надо признать своим самым близкимближним того человека, который во мне больше нуждается, надо научиться любить,то есть жить другим и для другого. Стояли, думали: если умрет Христос накресте, то, значит, все это мечта, все это нереально и, значит, можно жить, какжили до сих пор, можно жить безответственно, хищнической, сосредоточенной насебе и на своих жизнью; тогда этот ужас любви, требующей всего, может бытьотстранен… И стояли и с надеждой ждали, что умрет Христос.Разве мало таких людей теперь, и разве нет в каждом из нас чего-то от этихчувств: если бы только можно было то или другое изречение евангельское ослабитькаким-нибудь объяснением, отстранить какими-то доводами, если можно было быЕвангелие сделать легким, не требующим напряжения всех сил и отдачи себя тойсиле, которая может совершить невозможное человеку?! Разве в нас нет подобныхпоползновений? Да если бы их не было, то мы и не грешили бы, тогда воля Божиябыла бы нашей волей, Божия правда— нашей правдой, Божия жизнь—нашей жизнью! Наша греховность именно тем обуславливается, что мы все время