Человек необыкновенно высокого душевного строя и духовного дара, человек элиты в лучшем смысле этого слова, один из тех "избранных", кому, быть может, говоря пушкинскими словами, "определено было высокое предназначение",- такой человек нисходит в толпу, опускается до нее, совершает духовное в нее падение ("...мой падший дух",- говорит, напомню, Вальсингам, избавившийся от наваждения). Свой талант, свои духовные дары он употребляет на услужение стихии и страсти толпы, исполняя роль идеолога-певца или идеолога-вожака, оформляющего эти стихии и страсти в виде высоких ценностей. По существу, это пародия на Божественный кеносис (умаление: вочеловечение Сына Божия для искупления грехов и спасения блудного сына Бога - человека): перед нами - нисхождение самого блудного сына к свиньям (в стадо свиней Христос, как известно, изгнал легион бесов), его готовность метать перед ними бисер своей избранности, в конечном счете - отвержение жертвы "Спасителя, распятого за нас", пренебрежение ею. Пародийность еще и в том, что если Бог Сын, Бог Слово вочеловечился, чтобы принести Себя в жертву ради спасения людей, то оба "гимнопевца" - сами, может быть, того не сознавая - "жертвуют" своим духовным даром и своим словом толпе ради того, чтобы самим спастись - от собственного ужаса перед Чумой, гибелью, "мировым пожаром": спастись от одичавшей стихии как бы в ней самой, примкнув к ней, в нее вписавшись, ее воспев и прославив, одним словом - ей "отдавшись".

В результате с изменившим происходит соответственное изменение: Вальсингам записывает и поет свой гимн, будучи в каком-то "другом" качестве, так что Священник, узнавая его (своего прихожанина), в то же время и не узнает: "Ты ль это, Вальсингам? ты ль самый тот..." Блок записывал свою поэму также не вполне сам; безусловный "аристократ духа", он "играет" кого-то другого:

Мужик на амвоне.

Народ, народ! в Кремль! в царские палаты!

Ступай! вязать Борисова щенка!

Народ (несется толпою).

Вязать! топить!..

("Борис Годунов")В зубах - цыгарка, примят картуз,На спину б надо бубновый туз!.....Эх, эх, без креста!Мы на горе всем буржуямМировой пожар раздуем.Мировой пожар в крови -Господи, благослови!........Так идут державным шагом...("Двенадцать")То, что "несется толпою" у Пушкина, облагораживается и украшается "державным шагом" у Блока. Так гимн Вальсингама: "...хвала тебе, Чума!" - облагораживает и украшает "безбожный пир", вместе с тем точнее всего выражая его суть.Блоковская "роль" в "Двенадцати", роль идеолога толпы, рупора стихии, тоже имеет отношение к "Бесам". Но уже не пушкинским. В подобную ситуацию, как в мальстрем, затягивает героя романа, носящего пушкинское название и предваряемого двумя эпиграфами - из пушкинских "Бесов" и из евангельского эпизода об изгнании бесов в стадо свиней. Между автором гимна Чуме и автором гимна Революции оказывается Ставрогин, автор исповеди без покаяния [фамилия - от греческого stauros (крест) - объективно символизирует пародию на Божественный кеносис (что не исключает иных смыслов). - В.Н.].