Письма Наследника Цесаревича Алексея Николаевича

24 ноября 1917 года.

Часто вспоминаем, скучаем. Вспоминаем маленький

домик. Днем пилим дрова для ванны. Давно выпал снег. День

проходит незаметно. Храни Господь Бог. Привет девочкам.

Милая дорогая, надеюсь, что Ты получила мою открытку. Очень, очень благодарю за грибок. Духи так Тебя напоминают. Я каждый день молю Бога, чтобы мы опять жили все

вместе. Храни Тебя Господь.

Твой А. Тобольск. 22 января 1918 года. Дорогая моя, милая Аня. Радуемся опять иметь от Тебя известия и что Ты наши вещи получила. Сегодня 29 градусов мороза и сильный ветер и солнце. Гуляли — ходил на лыжах по Двору. Вчера играл с Татьяной и Жиликом французскую пьесу. Все готовят еще другие Третий арест 249 комедии. Есть у нас хороших несколько солдат, с ними я играю в караульном помещении в шашки. Коля Д. бывает по праздникам у меня. Нагорный спит со мною. Седнев, Волков, Трупп и Чемодуров с нами. Пора идти к завтраку. Целую и давлю. Храни тебя Господь. А. XXI В конце лета 1918 года жизнь в России приняла хаотический характер: несмотря на то, что лавки были закрыты, можно было покупать кое-какую провизию на рынках. Цены были уже тогда непомерно высокие. Фунт хлеба стоил несколько сот рублей и масло несколько тысяч. Ни чая, ни кофе нельзя было достать, сушили брусничные и другие листья, а вместо кофе жарили овес или рожь. Большевики запретили ввоз провизии в Петроград, солдаты караулили на всех железнодорожных станциях и отнимали все, что привозили. Рынки подвергались разгромам и обыскам; арестовывали продающих и покупающих, но тайная продажа продуктов все же продолжалась, и за деньги и на обмен вещей можно было не голодать. Многие жили тем, что продавали оставшиеся драгоценности, меха, картины разным скупщикам — евреям, аферистам, которые пользовались случаем, приобретая драгоценные вещи за незначительные суммы. Вспоминаю тяжелый день, когда у меня осталось в кармане всего 5 копеек; я сидела в Таврическом саду на скамейке и плакала. Когда вернулась домой, моя мать, которая все лето лежала больная в постели, сказала мне, что только что был один знакомый и принес нам 20 тысяч рублей, узнав о нашей бедности. После этого он исчез, и мы никогда не узнали, что с ним стало. Благодаря его помощи мне удалось послать Царской семье необходимые вещи и одежду. Большевики закрыли мой лазарет, но мне приходилось платить жалование конторщику, старшей сестре и т.д., а также оставался инвентарь, хотя большую часть раскрали служащие; осталась корова и две лошади. 250 А А Танеева (Вырубова), СТРАНИЦЫ МОЕЙ ЖИЗНИ Когда заведующий лазаретом отказался приехать из Москвы помочь мне ликвидировать, я обратилась к присяжному поверенному с просьбой помочь мне окончательно развязаться с этим делом. Последний открыл мне глаза на всевозможные злоупотребления писаря и старшей сестры. Когда же мы призвали его для объяснения, он сказал, что никаких объяснений он давать не намерен, что оставшееся имущество и корова принадлежат ему. Когда я стала возражать, прося его отдать корову, так как моя мать, будучи тяжело больной, нуждалась в молоке, он только смеялся и затем написал на меня донос в «Че-Ка». 7-го октября ночью мать и я были разбужены сильными звонками и стуком в дверь, и к нам ввалились человек 8 вооруженных солдат