После разгона “охвостья” позднейшие парламенты продолжали соблюдать отдельные дни для поста или благодарения. Джон Оуэн читал две проповеди по особым случаям перед парламентом Оливера Кромвеля 1656 г. 17 сентября, на открытии парламента, он проповедовал на текст Исайи (14.32): “Что же скажут вестники народа? То, что Господь утвердил Сион, и в нем найдут убежище бедные из народа Его”. Проповедник говорит о мире и свободе, которыми сейчас наслаждается Англия, особенно “те, кто очень беден”, и призывает к единству, чтобы сохранить “Доброе Старое Дело Англии”[406]. Шесть недель спустя в день поста и смирения он проповедовал на текст 2-й книги Паралипоменон 15.2: “Господь с вами, когда вы с Ним; и если будете искать Его, Он будет найден вами; если же оставите Его, Он оставит вас”. И опять это призыв к единству и доверию в правительстве. Обращаясь к тем, кто предпочел бы правление святых правлению Оливера Кромвеля, Оуэн вскричал: “Если Бог когда-нибудь перестанет призывать святых, то есть людей, лично заинтересованных во Христе, на места, связанные с властью в этой стране... настанет конец славе и счастью Англии”. Выбор слова “перестанет” весьма любопытен. С каких пор Оуэн полагал, что “те, кто призван к власти”, были святыми? Оуэн коснулся одной из постоянных проблем парламентской политики: как совместить правление праведных с принципом представительности. “Сердце мое трепещет при мысли, что те, кто имеет и, казалось бы, должен иметь такое большое участие в управлении республикой, должны происходить из тех слоев народа, которые темны, и невежественны, и полны враждебности против остальных”. Он особо ходатайствовал о проповеди в темных углах Уэльса[407].

В следующем месяце Джон Роу проповедовал в парламенте в день всеобщего благодарения за победу на море в Вест-Индии. Взяв за основу текст Евангелия от Иоанна (26.24-5), он заявил, что промысел Божий находится на стороне правительства Оливера: “Бог делает такие великие и славные дела в мире, что мы можем превозносить труды его” (см. пс. 111/110.4). Главный вопрос Роу — насколько следует ограничить религиозную терпимость; сама по себе она хороша, но не тогда, когда разрешает проповедь “проклятого учения социнианства”[408]. Оуэн опровергал социнианство на 750 страницах по просьбе Государственного совета в 1654 г. Две недели спустя после проповеди Роу въезд в Бристоль квакерского лидера Джеймса Нейлера по образу входа Христа в Иерусалим поднял вопрос о религиозной свободе в новой и более острой форме, что повело к длившимся несколько месяцев дебатам в парламенте, приведшим к свирепому наказанию Нейлера. Эхо этого события отозвалось в последние недели заседаний парламента Ричарда Кромвеля (март — апрель 1659 г.), когда возник ожесточенный спор вокруг предложения назначить день всеобщего поста и смирения как свидетельство против богохульств и проклятых ересей. Это было направлено против квакеров и им подобных и против терпимости вообще. Предложение прошло, но ни Ричард Кромвель, ни его парламент не дожили до того, чтобы видеть его осуществление[409].

Последняя проповедь Оуэна в парламенте читалась перед вернувшимся к власти “охвостьем” 8 мая 1659 г. Торжественность ранних проповедей его и Роу угасла. Проповедуя на текст Исайи (4.5): “Над всем чтимым будет покров”, Оуэн действительно был в позиции защиты. Он выразил надежду, что “мы, бедные, не приносящие пользы, неблагодарные создания, все же можем видеть плоды справедливости, такие, как мир... покой и уверенность навечно”. Но “Бог любит примешивать дух ветрености, ошибок и безрассудства к советам мудрых мира сего”. Существуют “горькие разногласия... среди самого народа Божия” и “во многих местах само исповедание религии стало насмешкой”. “Старые формы и пути... воспринимаются с жадностью”. Отвечая, как я полагаю, на критику его проповеди, прочитанной в сентябре 1656 г., Оуэн объяснял, что он был “очень далек от того, чтобы думать, будто человек может быть законно призван на государственную должность, если не был верующим”. Существует “множество ложных исповедников веры, лицемеров, которые мнят получить выгоду от своего благочестия”[410]. Мы не должны судить о людях по той деноминации, которую они исповедуют. Но “остающиеся со Христом” могут быть найдены только “среди исповедников веры своего народа”. На этом он оставил будущее Богу[411].

Возвратившееся к власти “охвостье” Долгого парламента назначило днем поста 3 августа 1659 г., когда нависла опасность мятежа Буса[412]. После его подавления Натаниель Хоумс читал благодарственную проповедь о победе над кавалерами (sic) парламенту и другим должностным лицам на пс. 33/32.1: “Радуйтесь, праведные, о Господе”[413]. Реставрированная монархия пыталась использовать эту практику, установив день казни Карла I (30 января) как день поста, а 29 мая (день рождения Карла II и день возвращения его в Лондон) как день благодарения. Но в мае 1661 г. Пипс заметил, что “в некоторых церквах едва ли присутствовало десять человек во всей церкви, и то бедных людей”[414].

В качестве эпилога, может быть, стоит сказать, что в 1679 г., когда отношения между короной и парламентом снова обострились, общины вернулись к своему старому обычаю, назначая дни поста и смирения. И снова намерением их была критика правительства. После 1688 г. такие окольные методы стали излишними.

VI. 1640-1660

В революционные десятилетия мы видим довольно различное использование ветхозаветных источников. Свобода обсуждения и свободный доступ простых людей к печатной продукции позволяли выражать точки зрения, которые, независимо от того, существовали ли они до 1640 г., никак не могли проникнуть в печать или в парламентские речи. Пим в Коротком парламенте сравнивал епископов с Ионой, который “взошел на корабль по приказу господина”, но знал при этом, что “он не исполняет приказ своего господина” и потому “должен был быть выброшен за борт... Так и эти епископы, если они пришли по приказу Христа, — а я думаю, это не так, — и не исполняют приказов своего Господа, должны быть искоренены”[415].

“Сколь часто они сравнивали [Карла I] с фараоном, с Саулом, с Ахавом, даже с Манассией”, — ворчал роялист Эдвард Симмонс в 1644 г.[416] Левеллеры и другие привлекли эти имена и добавили библейские примеры плохих царей и других властителей, кончивших плачевно, — Навуходоносора, Авессалома, Цефанию, Азаила, Иссахара, Замврия, Ахаза, Ирода. Египет, Вавилон и антихрист использовались как традиционные символы злодейских режимов, фарисеи — как символы недостойных священников или прелатов; но теперь они прилагались к настоящему времени. Цареубийца Джон Кук считал ошибкой думать, что власть антихриста не должна быть разрушена материальным мечом[417]. Стивен Маршалл в проповеди по случаю поста в 1646 г. приводил в пример Моисея, Гедеона, Саула, Давида, Амоса как свидетельства того, что Библия открывала путь талантам[418]. Новое легкомыслие вошло в использование Библии. Один памфлет 1648 г. напоминал, что воины Давида были столь же мудры, как и левиты: и такими же были проповедники-солдаты в армии Нового образца[419].Хёрл в 1644 г., глядя назад, “почти на двадцать лет”, думал, что “не было бы трудно... предсказать, как по всей видимости в это время могли использоваться частые пророчества придворных пророков, например, единое божество, абсолютное господство, всеобщая благопристойность, полное неподчинение монархии всем человеческим законам. Доктрины, столь притворно и напыщенно перечисленные в придворном кредо, настолько ощутимо подготавливали не только к папизму, но и к тирании... С помощью религии пытались превратить подданных в рабов королей, чтобы тем самым короли смогли быть настолько же большими рабами папе”. Это было сказано в проповеди, озаглавленной “Падение Ахава из-за лести его пророков”[420]. Принн, неутомимый поставщик прецедентов из английской истории, собрал огромное количество ветхозаветных примеров смещения с престола и цареубийства в трактате “Суверенная власть парламентов и царств” (1643). Даже Кларендон приводил примеры проповедников, которые произносили “мятежные проповеди... невежественно и богохульно”, обращаясь к “их все милостивейшему суверену... что бы ни говорилось... самим Богом или пророками против самых злых и нечестивых царей”[421].Джон Гудвин в памфлете “Антикавалеризм” пытался подстегнуть недостаточно активных сторонников парламента, цитируя книгу Бытия 19.14 против сыновей Лота, которые подшучивали над предупреждением отца, что “Господь истребит сей город”. Он упоминал сопротивление Елисея дому Ахава и сопротивление Давида Саулу как образцы, которым нужно следовать; и напоминал читателям, что “те служители, которые подчинились приказу царя Навуходоносора бросить трех невинных слуг Божиих в печь огненную, сами были пожраны пламенем, внезапно вышедшим из печи; тогда как те, кто не послушался царского приказа и вместо того повиновался Богу, “оставались нетронутыми огнем”[422]. В ноябре 1643 г., когда парламентские дела, казалось, были столь плохи, что в Лондоне “некоторые бежали, некоторые готовились к побегу”, Джозеф Кэрил выразился библейским языком осторожно, но вполне ясно: “Бог в справедливости своей вложил меч в руки неправедных людей, людей, привыкших разрушать”. Как он полагал, Моисей написал книгу Иова перед избавлением израильтян от египетского плена[423].Библейские комментарии Джеремии Бэрроуза и Уильяма Гринхилла в 1640-х годах представляли собой обширные интерпретации и толкования текущих дел[424]. Гринхилл, например, описывает времена Иезекииля таким образом, что они кажутся знакомыми его слушателям и читателям: “Тогда существовала злонамеренная партия, которая активно действовала и противилась, и препятствовала реформации... Главными противниками тогда были священники и лжепророки”. Слово “злонамеренный” было почти техническим термином для обозначения роялистов, “реформация” — стандартным обозначением того, чего хотели сторонники парламента. Гринхилл продолжает спрашивать, даже более четко: “Были ли когда-либо большие беспорядки, разложение в церкви или какой-нибудь мятеж, предательство в государстве без того, чтобы некоторые из самых главных священников не участвовали в этом?.. Бог низвергнет и самих царей, и их советы, царства с их знатными и дворянами”[425].Бэрроуз использовал свои комментарии на книгу Осии для того, чтобы вызвать подобные же размышления о текущих делах. Говоря о главе 1.9, он спрашивал своих читателей: “Кем были ваши джентри в королевстве, если не рабами и вассалами каждого папистского священника в стране, но особенно прелатов?” (Подобно Милтону, Бэрроуз полагал, что прелатов можно отождествить с фарисеями.) “Никакое зло, — продолжал он, — не может быть совершено под предлогом приказания властей”. “Где тот человек, который хоть когда-либо думал, что может существовать такая партия лордов и общин, которая могла бы соединиться с компанией папистов, атеистов, злоумышленников и ирландских мятежников против дела Бога и Евангелия” (см. Ос.6.4). “Льстя [Иеровоаму] на его злых путях, они не только уступают его незаконным деяниям, но и восхваляют их”. А вспоминая текст 10.3: “У нас нет царя”, Бэрроуз спрашивал: “Что лучше для народа: совсем не иметь царя или не иметь защиты от своего царя?” — хотя это был “вопрос скорее для обсуждения в парламенте, чем на проповеднической кафедре”, “Христос как бы зрил... почти всех наших царей”. “Бог может произвести великие перемены в сердцах народа по отношению к его царю”. “Незаконно для любого народа подчиняться незаконным приказам их правителей”, прямо заявил Бэрроуз[426]. Джозеф Кэрил был менее прямолинеен, когда в марте 1643 г. цитировал Иеремию (13.18): “Скажи царю и царице: смиритесь, сядьте пониже”. “Я не буду добавлять то, что следует дальше, — продолжал он, — я не имею для этого полномочий”. В напечатанном варианте он сделал это добавление, чего, вероятно, не мог бы сделать тремя годами раньше: “ибо упал с головы вашей венец славы вашей”[427].Как мы много раз видели, Иеровоам был любимым примером плохого царя, покровителем идолослужения (3 Цар. 11), кому суверены-Стюарты часто деликатно уподоблялись. “Он заставил Израиль грешить”, — кратко сказал Гринхилл[428]. Иеровоам благополучно правил в течение сорока одного года, и все это время Осия пророчествовал против него. Но “Бог сошел на него [его сына] через шесть месяцев” (4 Цар. 15.8-10). И Иеровоам был побежден армией, наполовину меньшей, чем его армия (2 Пар. 13). Аса положился на Бога перед разгромом абиссинской армии, втрое превосходившей его силы (2 Пар. 14.8-12). Бог также выжидал долгое время перед тем, как исполнить свою угрозу наказать брата Иеровоама (3 Цар. 14.7-16). “Наш парламент заседал два года”, — ехидно заметил Бэрроуз[429]. Бэрроуз высоко ценил английскую свободу: “Каждый фригольдер может влиять на создание и принятие каждого закона, под властью которых он находится”, и имеет такое же право на свою собственность, как и пэр. Политический эгалитаризм Бэрроуза предвосхищает левеллеров. Эдвардс заметил это и осудил принципы Бэрроуза как “необоснованные и слабые, годные на то, чтобы произвести впечатление на женщин и слабых людей, но неспособные удовлетворить ученого”[430].В радикальном памфлете “Еще о свете, воссиявшем в Бекингемшире” (1649) Иеровоам описывается как “первый, кто ввел государственное богослужение” в форме идолопоклонства[431]. Через четыре года капитан Джон Уильямс в Рэдноршире сравнил правителей Протектората с Иеровоамом, а их оппонентов с пророком Амосом. Цитируя Амоса (8.9), докладывает доносчик, Уильямс заявил, что “наше солнце закатилось в полдень и наш свет превратился во тьму; и сказал, что во тьме посеяно семя, которое станет источать свет; и он верил, что это случится следующей весной...”[432].