Душа в ребёнке появляется с момента зачатия. Что касается вопроса «как», то Церковь не определила этого догматически. Есть два представления на этот счёт: первое – что душа появляется, в некотором смысле, естественным путём, от родителей, при первом соединении родительских половых клеток. Второе – что каждая душа непосредственно творится Богом и вселяется в будущего ребёнка также при соединении вышеназванных клеток. Теорию «предсуществования душ» Церковь отвергла (эта теория предполагала некое «хранилище душ» в духовном мире, откуда при зачатии душа нисходила на землю). Вообще многое в нашем мире остаётся тайной, и у Церкви (вопреки расхожему мнению) вовсе нет стремления «догматизировать» всё.

91. Известный православный нравоучитель митрополит Филарет (Вознесенский) говорил: "Как же различать нравственно-доброе от нравственно-дурного? Различие это совершается по данному нам, людям, от Бога особому нравственному закону. И этот нравственный закон, этот голос Божий в душе человека, мы чувствуем в глубине нашего сознания, и называется он совестью. Эта совесть и есть основа общечеловеческой нравственности". Раз все мы подвластны голосу Бога, который говорит в душах наших, зачем тогда различные религиозные течения? Мы ведь руководствуемся своей совестью, зачем нам какие-то правила построения своей духовной жизни?

Совершенно верно, совесть есть главное правило построения нашей жизни. Но только следует принять во внимание, что человек рождается в этот мир, наследуя первородный грех, то есть повреждение человеческой природы. Это повреждение касается и совести, и сказывается оно на неё двояким образом: во-первых, совесть может показывать нам мир не истинным образом, так что человек может считать плохое – добрым, а доброе – плохим; во-вторых – совесть не имеет над нами принудительной силы. Так, попищит там чего-то: «а может, нехорошо так делать?» А мы ей: «да ты чего, сейчас уже XXI век, все так живут!»... она и замолчит. Не знаю насчёт «различных религиозных течений», но в христианстве, приобщаясь Христу Спасителю, и получая от Него силу Святого Духа, совесть исцеляется: начинает видеть все вещи в их истинном, евангельском свете, и властно диктует человеку, что должно, а что не должно ему делать, так что христианин готов (в предельных ситуациях) и жизнь свою отдать, лишь бы не отречься от Бога, не нарушить  Его волю. Совесть не сразу становится такой, сначала ей нужно воспитаться в христианстве. Начинается это воспитание «настройкой» её по Священному Писанию, приобретением навыков евангельской и церковной жизни; а заканчивается тем, о чём и говорил митрополит Филарет – что человек может уже полностью руководствоваться своей христианской совестью на всём пространстве своего существования.

92. Моей вере мешает сказочный характер Священного Писания, житий святых, откровений. Неужели нельзя сказать все попросту, обязательно все превращать в легенду?

Во-первых, нельзя всё смешивать в кучу. Непонятно, что это за «откровения». Церковь ко всякого рода откровениям относится с большой осторожностью. Если под ними Вы имеете в виду разнообразные приходские сказки, исходящие, как правило, от излишне экзальтированных, но мало образованных православных, то Ваше неприятие этого далеко не безосновательно. В житиях святых также может наличествовать то, что Вы назвали «сказочным»; нередко жизнеописания святых со временем приукрашивались, дополнялись разными «благочестивыми подробностями», а то и просто фольклорными, языческими элементами, поэтому к ним действительно нужно относиться с некоторой осторожностью. Что же касается Священного Писания, то Церковь всегда хранила его, как зеницу ока, и в Библию ничего такого не попадало и попасть не могло.  Поэтому всегда нужно обращаться прежде всего именно к Священному Писанию, как чистому и незамутнённому источнику истины. Во-вторых, если рассматривать само Писание, то на поверхностный взгляд может сложиться впечатление, что и Библия не лишена «легенд». Но на самом деле это вовсе не «легенды». Священное Писание говорит о жизни с Богом; есть в этой жизни такие вещи, которые никак невозможно выразить «попросту». Поэтому в описании их используется особый язык символов, параллелей и т.п. Человек, имеющий духовный опыт, сразу узнает в таких местах Писания глубинный смысл описываемого; а другой читатель воспримет их как нечто легендарное. А тут дело всё в том, что по-другому на человеческом языке о вещах духовных и написать нельзя. Но не нужно в связи с этим думать, что есть какие-то особенные люди, которым открыт духовный смысл Писания, а есть прочие, недостойные этого. Смысл Писания доступен всякому, но открывается он христианину постепенно, это ведь книга, которую мы читаем и перечитываем всю жизнь, и не можем исчерпать её смысла. Если что-то в Писании нам кажется непонятным или «легендарным», то это место нужно как бы «отложить на потом», а обращать внимание на те места Библии, которые нам ясны, захватывают душу, не оставляют никаких сомнений. К таковым вещам по большей части относится нравственное учение Св. Писания. Если мы будем стараться воплощать его в нашу жизнь, не оставлять усердное чтение Писания (вместе с церковным православным толкованием его), а притом и молиться Богу о вразумлении – то со временем те места, которые нам кажутся тёмными или легендарными, обязательно станут для нас ясными и очевидными.

93. Подскажите, с чего начать изучение богословия?

Лучше всего это сделать, начав с чтения Священного Писания Нового Завета с православным толкованием на него. Затем хорошо читать книги святителя Феофана Затворника, св. Иоанна Кронштадтского, митрополита Антония Сурожского, протопресвитера Александра Шмемана. Если же Вы хотите систематически изучать богословие, то можно это делать, знакомясь с отдельными дисциплинами церковного знания: догматикой, литургикой, историей Церкви, аскетикой. Сейчас издаются и перепечатки дореволюционных трудов на эти темы, и современные исследования. Большое количество литературы можно найти и в сети Интернет. Желательно, чтобы Вашими занятиями кто-то руководил, поэтому лучше всего было бы найти хорошего знающего духовника, и совместно с ним определять круг Вашего чтения.

94. Последнее время в моем сердце поселилось сильное желание покинуть мир, уйти в монастырь. Наблюдая за светским обществом, я чувствую, что не могу жить больше среди этих людей, для который важнее всего материальное богатство. Я ощущаю, что жизнь моя может быть лишь во Христе, в постоянном служении Ему. Все так называемые «общечеловеческие ценности», являющиеся по сути передернутыми и извращенными христианскими истинами, удручают меня. Чувствую, что в мире этом меня ждет только лишь духовная погибель. Но в то же время я еще слишком молода для принятия такого рода решений, а родители слезно умоляют не покидать их. Что мне делать?Очевидно, Вы недавно в Церкви. У подавляющего большинства воцерковляющихся людей в той или иной форме появляется мысль о монастыре – якобы только в нём можно с максимальной полнотой служить Христу. Это неверная, глубоко незрелая, «детская» точка зрения. Во-первых, в монастырь не «уходят». В монастырь можно только придти – предварительно не семь, а семьсот семьдесят семь раз отмерив. Нужно проверить себя: любит ли душа постоянное одиночество, способны ли мы к послушанию, к тому, что не будут реализованы наши социальные и культурные устремления, профессиональные навыки, которым мы учились; испытать, есть ли в нас талант, призвание к монашеству. Недовольство миром сим таким призванием вовсе не является. Это испытание возможно только в той нормальной, обычной социальной среде, в которой мы живём. Для начала нужно научиться послушанию родителям, начальству на работе или в учебном заведении; а монашескую келлию устроить у себя дома – вынести оттуда телевизор, компьютер, свести круг общения до минимума и т.д., чаще посещать церковь, дома молиться, читать Св. Писание и духовные книги, найти себе здравого, доброго и трезвого духовника. В таком режиме жизни должно пройти минимум пять лет, чтобы можно было делать какие-то выводы. Во-вторых, совершенно неправильно считать, что мир состоит только из «этих» людей. Люди очень разные, и жизнь большинства трудна. Вы живёте, наверное, за счёт родителей; попробуйте пожить, зарабатывая своими руками; пожалуй, и Вы не будете свободны от мыслей вполне материального свойства. Да и «эти люди», для которых, как Вам кажется, важно только материальное богатство, тоже в течение жизни бывают разными; не всегда они погружены в своё богатство; порой и они совершают добрые и порядочные поступки. Мало того, Господь и заповедал нам любить как раз вот «этих людей», таких, какие есть. Научитесь сочувствовать им, жалеть, сострадать, молиться за них, чувствовать себя с ними перед Богом одинаковыми – тогда можете идти в монастырь. А если не научитесь этому, то Ваше пребывание в монастыре (и вообще в христианстве) будет, увы, совершенно бессмысленным. В-третьих, современное положение российских монастырей, а особенно женских, таково, что лично я никому бы не рекомендовал идти в них... но это особый разговор. Во всяком случае, раньше, чем человек состоится как зрелая ответственная личность (раньше тридцати лет об этом говорить не приходится), раньше, чем он испытает себя в вере, любви, целомудрии и желании одиночества, ему и думать об уходе в монастырь не стоит, а стоит обратить внимание на выстраивание своей жизни – той, в которую нас поставил Господь, и с теми людьми, которыми Он нас окружил – по Евангелию. Навык жизни по любви Христовой – единственное, что может нам помочь избежать духовной погибели, где бы мы ни жили – в миру или в монастыре.95. Зачем нужна такая сложная, иерархичная структура, как Церковь? В некоторых христианских течениях от нее давно отказались.В любом человеческом обществе есть иерархия, без неё никакое общество не может нормально функционировать. В Православной Церкви на самом деле иерархическая структура вовсе не сложная, и состоит она из трёх ступеней: епископа – главы епархии (то есть Церкви, существующей в пределах той или иной области, края, республики и проч.), священников – настоятелей (и служащих) приходов (а в монашестве – монастырей), и диаконов – их помощников. Иерархия в Церкви осуществляет прежде всего священную, пастырскую функцию, а затем уже административную. Что касается «некоторых христианских течений», то они вовсе ведь не отказались от какой бы то ни было иерархии, а заменили древнюю, традиционную иерархию, на свою. В любой христианской общине есть её «актив»; есть возглавитель – как бы он не назывался: пастор, старший брат, харизматический лидер и т.п. Если «некоторые христианские течения» отвергают священную, сакральную сторону христианства, то пастырская и административная функции всё равно так или иначе существуют, и их кто-то исполняет; так что речь может идти о законности иерархической структуры, её качестве, соответствии апостольской традиции, но не об отсутствии иерархии как таковой.96. Изучая историю христианской Церкви, наблюдая за ее жизнью в современном мире, видя многие несоответствия с христианскими догмами, задаешься вопросом: и все-таки Церковь – творение человека или Бога?Церковь – творение и Бога, и человека. Господь, уважая людей, доверяя им, дал, так сказать, «земную часть» Церкви христианам в пользование, в распоряжение, в управление. А дальше всё уже зависит от нас, от употребления  нашей свободы, от «качества» нашего христианства. Настоящие христиане Церковь укрепляют и украшают; а ненастоящие делают из неё то, что не соответствует христианскому учению... Из этого, конечно, не следует, что прежде суда Божия мы делим людей на «овец» и «козлищ». Каждый член Церкви может, в зависимости от очень многих внутренних и внешних обстоятельств, быть и настоящим, и ненастоящим христианином; может он меняться, переходить от одного состояния к другому. Это накладывает на каждого православного человека личную ответственность за Церковь; и если бы все это осознавали в должной мере, то было бы гораздо меньше вопросов этого рода.97. Церковь представляется часто как единый и неделимый организм. Может ли Церковь вся в целом согрешить и, следовательно, вся в целом иметь нужду в покаянии?