В завершение всего Моисей воспевает прощальную песнь, которая начинается словами: «Вонми, небо, и возглаголю… » Это прощальная песнь Моисея из 32 главы книги Второзаконие служит нам второй библейской песней канона на утрене, которая по силе обличения такова, что используется за богослужением только во время Великого Поста, во время особого покаяния.

Моисей, предвидя отступление израильтян, описывает те горести, которые за это последуют, но, тем не менее, обещает, что, в конце концов, Господь их заступит и с милосердием к ним отнесется и избавит их от всех их врагов.

В конце этой песни весть об избавлении от врагов связывается с пророчеством о Христе. «Видите, видите, яко Аз есмь, и несть Бог разве Мене: Аз убию и жити сотворю: поражу и Аз исцелю, и несть иже измет от руку Моею: Возвеселитеся, небеса, купно с Ним, и да поклонятся Ему вси ангели Божии: возвеселитеся, языцы, с людьми Его, и да укрепятся Ему вси сынове Божии » (Втор. 32:39, 43). Победе Христа возрадуется небо и земля, иудеи и язычники. «Поя древле Моисей великий взываше: да поклонятся восходящу Христу небеснии ангели яко всех Царю» (2й канон Вознесения).

Смерть Моисея

Наконец, Моисей восходит на гору Нево, благословляет израильтян и, осмотрев с этой горы ту землю, к которой он последнюю треть своей жизни стремился и вел этот народ, он умирает. Моисею было 120 лет, когда он умер, но зрение его не притупилось и крепость в нем не истощилась. Погребен он в долине, в земле моавитской, и никто не знает место погребения его даже до сего дня. Писание специально подчеркивает, что смерть Моисея была вызвана не какимто изнеможением, его старостью и т. д., но что по определению Божию Моисей исполнил свое служение и отходит уже в мир иной, передавая свое служение Иисусу Навину. Этим заканчивается история Пятикнижия. В связи с описанием смерти Моисея, некоторые с сомнением спрашивают, как же Моисей мог описать свою собственную кончину? Учитывая деяния, которые Моисей совершил, то ничто не мешало ему и свою собственную кончину описать заранее. С другой стороны, вполне мог и Иисус Навин потом дополнить это повествование несколькими строками. ОСНОВНЫЕ ОБОБЩЕНИЯ И ВЫВОДЫ Общечеловеческое значение закона Центром всего законодательства был, конечно, Декалог. Все остальные заповеди в какойто степени являются его раскрытием и истолкованием. Закон, данный в пустыне, на «ничьей земле» и предназначен не для определенной страны, но имеет значение общечеловеческое. Обычно принято говорить, что заповеди Декалога лежат в основе общечеловеческой нравственности. Это верно, поскольку закон соответствует природе человека. Эти заповеди направлены к тому, чтобы обеспечить нормальное функционирование человеческой души, которая создана для жизни нравственной, а не наоборот. Безнравственная жизнь для человека разрушительна. Правда, здесь следует быть осторожными, поскольку, когда говорится об общечеловеческих ценностях, закон нередко существенно сокращается. Если спросить у современного нецерковного школьника, слышал ли он о заповедях, он ответит положительно. Если его затем попросить их перечислить, то он начнёт с шестой. (Пятая както сейчас непопулярна). А вот первые четыре традиционно вызывают затруднение. Это не случайно, поскольку первые четыре заповеди многими не считаются «общечеловеческими ценностями». Но без них ценностей вообще не остается. Первая часть Декалога придает остальным нравственным указаниям абсолютное значение, потому, что сам Бог абсолютен, Бог есть абсолютное добро. Нравственные постулаты, не соотнесённые никак с Богом, не имеют абсолютной ценности. Если мы знаем, что «не убий », потому что так Бог велел, то тут уже никуда не деться, потому, что с Богом не поспоришь. Если «не убий », потому что это просто нехорошо, не принято, то тогда включается в действие смердяковский принцип: «если Бога нет, то все дозволено». Если Бог не является охранителем и гарантом этих заповедей, то что, собственно, меня может удержать от того, чтобы их преступить? – ничто. Кстати, в этом – принципиальное отличие закона Моисеева от обычного законодательства. Обычное законодательство служит для взаимного ограничения человеческого эгоизма и строится по казуальному принципу. Каждое деяние судится с точки зрения причиненного, или потенциального ущерба. Здесь дело обстоит по другому. Многие деяния осуждаются только потому, что это – мерзость перед Богом, неугодно Ему. И как бы люди их не оправдывали, не рассуждали об их пользе или безвредности, дело от этого не меняется. Закон содержит прямую отсылку к воле Божией и требует послушания ей. Приведу яркий пример. «Место должно быть у тебя вне стана, куда бы тебе выходить; кроме оружия твоего должна быть у тебя лопатка; и когда будешь садиться вне [стана], выкопай ею [яму] и опять зарой [ею] испражнение твое; ибо Господь Бог твой ходит среди стана твоего, чтобы избавлять тебя и предавать врагов твоих [в руки твои], а [посему] стан твой должен быть свят, чтобы Он не увидел у тебя чего срамного и не отступил от тебя » (Втор. 23:12–14). Казалось бы, чисто гигиеническая норма и та имеет высокое обоснование – не должно быть никакой нечистоты, недостойной присутствия Божия. Внешнее разнообразие и внутреннее единство