Этот гимн — вершина благовестия Павла. Он вылился из недр его существа на одном дыхании, как у человека, пораженного ослепительным светом. В его словах слышатся восторг открытия и удары молота, сокрушающего все, что заслоняет центр Благой Вести. Диктуя эти строки о любви, Павел, возможно, впервые поднялся на одну высоту с евангелистами.

Тернии пастырства (Малая Азия — Македония — Греция, 57 — 58 гг.)

Конфликт с коринфянами

Заканчивая большое послание, ап. Павел просил коринфян позаботиться о сборе средств для бедных Иерусалима. Он советовал, чтобы они, по примеру галатов, откладывали, кто сколько сможет, каждый первый день недели. Эти деньги он намеревался отправить в Иудею вместе с сопроводительным письмом или же отвезти их лично.

Но все сложилось не так, как думал апостол. Побывав в Коринфе, Тимофей привез плохие вести. Ни его приход, ни послание Павла не утихомирили раздоры. Апостол понял, что придется ехать самому, и притом немедленно. Не дождавшись Пятидесятницы, он отправился морем прямо в Коринф.

Путешествие не было удачным: у архипелага корабль попал в бурю. Это казалось недобрым предзнаменованием. Действительно, встреча в Коринфе оказалась более тяжелой и мучительной, чем можно было предполагать. Лука вообще умалчивает о ней.

Еще раньше Павел спрашивал коринфян: «Чего вы хотите: с жезлом прийти к вам, или с любовью и духом кротости?» То, что он узнал от Тимофея и что сам увидел, заставило его высказаться со всей суровостью. Результат был плачевный. Община в целом осталась глухой к его упрекам, а один из братьев даже оскорбил апостола. Неизвестно, что больше всего послужило причиной ссоры, но Павел покинул город в самом мрачном состоянии духа, с чувством напрасно проделанного труда.

Вернувшись в Эфес, он написал коринфянам письмо, полное горечи, и попросил Тита отвезти его. Теперь он снова укрепился в первоначальном намерении — идти к македонцам. Тимофея и Эраста он послал впереди себя, а Титу назначил встречу в Троаде, в том самом городе, откуда в 49 г. начал путешествие в Европу.Пятидесятницы — своего любимого праздника — он так и не смог провести в Эфесе. Новые события понудили его ускорить отъезд.Бунт эфесских ремесленниковНаступило лето 57 г., и люди со всех концов провинции наводнили Эфес, привлеченные праздниками в честь Артемиды. В такое время легко было вызвать беспорядки, чем и воспользовались враги Павла.По рассказу св. Луки, некто Димитрий, серебряных дел мастер, собрал своих товарищей на сходку и предостерег их от опасности, которая исходила из училища Тиранна, где проповедует некий иудей, который уже «совратил немалое число людей, говоря, что делаемые руками человеческими не суть боги». А ведь они, мастера, только и живут Артемидой, изготовляя для паломников сувениры в виде храма или богини. Если так будет продолжаться дальше, они останутся без заработка.Это было, конечно, преувеличением, причем смехотворным. В сравнении с сотнями тысяч язычников, христиан в Эфесе насчитывалась жалкая горстка. Очевидно, Димитрия подкупили или настроили люди, видевшие в Павле соперника, — целители и знахари, которые уже не раз пытались убрать его со своей дороги.Речь Димитрия подействовала на его слушателей, как огонь на солому. Ремесленники шумной толпой высыпали на улицу, выкрикивая традиционный эфесский лозунг: «Велика Артемида Эфесская!» К ним мгновенно присоединились толпы горожан, всегда готовых к бурным демонстрациям. Кто–то пытался найти Павла, но дома его не оказалось. Тогда схватили Гая и Аристарха и потащили их силой в театр. Скамьи, рассчитанные на 20000 человек, сразу же заполнились: воцарился хаос. «Одни кричали одно, а другие другое; — пишет Лука, — ибо собрание было беспорядочное, и большая часть собравшихся не знали, зачем собрались».