Послание к Галатам также относится к числу бесспорно аутентичных, наиболее характерных посланий ап. Павла с ярко выраженными, даже незабываемыми особенностями. По объему оно среднее, скорее тяготеет в большим посланиям, так что в каноне Нового Завета закономерно занимает место после больших Рим. и 1 и 2 Кор.

Не будет преувеличением сказать, что Гал. — «одно из самых страстных и полемичных произведений Библии»[406]. Редкие библейские строки написаны с таким волнением и пристрастием. Объясняется это не просто пылкостью натуры ап. Павла, а тем, что в Гал. он полемизирует с богословием, которое грозит извратить Благую весть в ее самом главном аспекте. Если в 1 Кор. Павел писал на не менее волнующую тему созидания единства церковной общины при сохранении разнообразия служений в ней, то здесь дискутируется вопрос скорее вероучительный, но также основополагающий: значение соблюдения Закона как свода определенных правил и заповедей для спасения (оправдания) человека. Так в христианский словооборот вводятся в обновленном понимании термины «Закон», «благодать», «оправдание», «свобода» и др. Особо важное значение приобретает понятие «вера».

В Гал. затрагивается волнующая тема: соотношение свободы — самого драгоценного и труднопонимаемого, трудновместимого дара Божия — и Закона, в рамках которого «привычнее» находиться человеку, рассчитывая «заслужить» праведность.

Гал. довольно трудно комментировать, пытаясь пересказывать рассуждения ап. Павла. Его доктринальная часть довольно обширна и необычайно содержательна, и в то же время она льется, как непрерывный поток, из которого нельзя что-то «конспективно» вычленить и сжато переформулировать.

60. Галатия и галатийские общины

Если с идентификацией фессалоникийцев или коринфян все ясно — ибо речь идет о христианских общинах в хорошо известных греческих городах, — то с галатами несколько сложнее. Во-первых, название «Галатия» в любом случае подразумевает не город, а целую область, находившуюся в Малой Азии. Да и сам Павел обращается не к какой-то одной конкретной общине, а к «церквам Галатийским» (Гал. 1, 2). Во-вторых, в те времена термин «Галатия» мог обозначать одно из двух несколько различных географических понятий.

Так, под Галатией могли подразумеваться те края, где жили, начиная с III века до Р. Х., непосредственно эти самые галаты — народ кельтского происхождения (галлы[407]), прибывшие из Европы и потеснившие здесь, в северной части Малой Азии, фригийцев. Если Павел обращается к общинам, находившимся в этой Галатийской в строгом смысле слова области, то нужно помнить, что Павел побывал здесь во время 2-го и 3-го миссионерского путешествий.Однако было и другое значение названия «Галатия», более широкое. Когда в 25-м году до Р. Х. римляне подчинили Галатское царство, они превратили его в провинцию со столицей в Анкире (совр. Анкара[408]), включив в нее и области, находившиеся к югу, — те самые, в которых Павел побывал еще во время 1-го миссионерского путешествия и которые затем навестил во время 2-го. Итак, нельзя с полной уверенностью утверждать, к каким галатам обращался апостол — то ли в точном, узком, этническом (северо-галатийская гипотеза, более признанная в древности), то ли в широком (южно-галатийская гипотеза, поддерживаемая, кажется, большинством современных ученых[409]) смысле. Впрочем, предпочтение той или иной гипотезы никак не влияет на понимание содержания и значение Гал.61. Причины написания Гал.Кого бы ни подразумевал Павел в своем послании, речь идет о тех, кто в свое время с энтузиазмом воспринял его проповедь. Очевидно, Павел был первым, от кого они услышали Благую весть. Но вскоре после этого галаты стали «иудаизироваться». То ли пришли другие проповедники (скорее всего, палестинские христиане из иудеев, прикрывавшиеся авторитетом Иакова Праведного и других апостолов), то ли влияние иудейства было очень велико (неясно, были ли это собственно иудеи или христиане из евреев), но галаты стали прибавлять к своей христианской вере элементы иудейской практики (в частности, обрезание, а также соблюдение других особенностей иудейских правил и праздников, см. Гал. 4, 10). Им — в прошлом язычникам — пришлось воспринять на себя бремя иудейского Закона! Да, внешне они оставались верны христианскому выбору, но Павел ясно почувствовал опасность: если что-то прибавить к уже обретенной христианской вере (в данном случае иудейскую практику), это будет означать, что одной веры в Иисуса Христа для спасения мало. Павлом движет чувство, несколько сходное с досадой: ведь он был свидетелем, с каким воодушевлением галаты уверовали, а теперь оказывается, что это было каким-то импульсивным решением:Не напрасно ли я подвизаюсь или подвизался (2, 2); Боюсь за вас, не напрасно ли я трудился у вас (4, 11).Он страстно полемизирует, используя весь свой богословский потенциал. Его рассуждения временами довольно сложны, так как, с одной стороны, его захлестывают эмоции, а с другой стороны, он желает продемонстрировать перед иудействующими оппонентами виртуозное владение сложной иудейской манерой богословствования. Одну и ту же мысль Павел повторяет разными словами, используя разные сравнения.