Восторг и радость, которыми окрашено повествование Книги Деяний, сравнимы с триумфализмом рассказа об Исходе из Египта, как об этом написано в Ветхом Завете. Эти восторг и радость передаются всякому, приходящему в православный храм на Пасху, где Деяние читается не только в качестве Апостольского чтения (на Литургии — от Пасхи до Пятидесятницы), но и вечером перед началом Пасхального богослужения — подряд, от начала до конца.

3. Пролог Евангелия от Иоанна — слово о первоистории

Наконец, третья отправная точка, которая также поможет нам понять, почему историю Новозаветного Предания и Писания нужно начинать с Пасхи.

Пасхальное Евангельское чтение (Ин. 1, 1-17) о Слове, Которое было «в начале» и через Которое «все начало быть», сообщает празднуемой Пасхе Воскресения Христова вселенское, всемирное, даже надмирное, вечное измерение, тот непревосходимый и неповторимый масштаб, который возможен лишь при разговоре о сотворении мира или только о неких событиях опять-таки Начала, определяющего судьбы всего мироздания и человечества. В Воскресении Христовом, каким его видит Новый Завет глазами евангелистов и других апостолов, совершается и завершается дело воссоздания человека, изначально задуманного Богом как Его образ и подобие. Исполнение этого дела оказалось трудным, драматичным и долгим. Если смерть стала участью любого человека после грехопадения Адама, то она не могла не стать и участью Человека, которым стал Сын Божий. И Он пошел на это, чтобы воссоздать Адама. Он причастился нас в смерти, чтобы мы причащались Его в Воскресении. И это есть ни больше — ни меньше, как дело воссоздания человека. Оно состоялось в смерти Христовой на Кресте и в Его Воскресении. Так же как в Ветхом Завете, оно совершилось в день шестой (ср. Быт. 1, 31), а завершилось в день седьмой Божиим покоем (ср. Быт. 2, 2). После смерти на Кресте в шестой день седмицы Страстей Господних[7] наступает Великая суббота покоя Господа, но покоя смертного:

Сiz2 суббw1та е4сть пребл7гослове1ннаz, въ не1йже хрcто1съ u3снYвъ, воскре1снетъ тридне1вен.[8]

«Совершилось», — такими были последние слова Христа на Кресте согласно все тому же Евангелию от Иоанна (Ин. 19, 28. 30). И затем занимается новая седмица, «первый день недели», как подчеркивают все четыре Евангелия (Мф. 28, 1; Мк. 16, 2; Лк. 24, 1; Ин. 20, 1. 19), когда все начинается заново: человек начинает заново свою историю, он оказывается в новом, точнее, обновленном качестве, он — в Новом Завете со своим Богом.

§ 17. Иисус Христос и народ Божий (Церковь)«Совершилось» Иисуса Христа — это полнота во всех ее аспектах: богословском, историческом, литургическом, духовно-личностном...Так Он стал тем долгожданным единственным основанием (см. 1 Кор. 3, 11), на котором зиждется христианская вера в преображение человеческого естества и всего тварного мира, а также христианская надежда, что каждый верующий может быть причастен к такому преображению, обожению (см. 2 Петр. 1, 4).Далее Церковь вслед за Его первыми учениками уверовала в Него как в смысл и исполнение Священной истории как истории богочеловеческих взаимоотношений. А что может быть важнее среди вопросов о смысле истории, чем вопрос о возможности ее богочеловеческого измерения? Христос — Альфа и Омега, начало и конец (Откр. 1, 8).Наконец, Он стал и основателем христианства и Церкви в историческом смысле — как нового религиозного мировоззрения, новой религиозной традиции и нового организованного (в широком смысле слова, а не в смысле изначальной иерархичности) сообщества верующих людей. Здесь, правда, немаловажна одна деталь. Свой новый Израиль Христос пришел собрать не на пустом месте, а среди народа с хорошим и даже изысканным религиозным вкусом, воспитанным в богатом опыте Священной истории Ветхого Завета. Откуда эти богатый опыт и изысканный вкус? Да ведь Сам Бог и был тем педагогом, который долго и терпеливо воспитывал Свой народ, чтобы затем туда послать Своего Христа.В то же время было и нечто, что ни в коем случае не устраивало Христа в Израиле, каким Он его увидел, и не могло быть Им одобрено как пример для подражания. Собирая Свою Церковь, Он был сильно озабочен, чтобы она ни в коем случае не строилась на принципах иерархического авторитаризма (см. Мф. 20, 25-26) и законнического благочестия (см. Мф. 23). Не стоит утешать себя мыслью, что подобные черты были свойственны только народу Израиля, современному Иисусу Христу. Если мы внимательнее посмотрим на дальнейшую историю Церкви, то увидим, что рано или поздно упомянутые явления становятся присущи любой почтенной церковной традиции. Если бы Христовы обличения в законничестве и других «церковных» грехах, о чем мы читаем в Евангелиях, были адресованы только к тогдашним фарисеям и книжникам, то Евангелие было бы не Словом Божиим, обращенным ко всем нам в нынешней Церкви, а не более, чем историческим документом о чьих-то спорах — более-менее интересных и поучительных для кого-то из нас.