О богодухновенности Священного Писания. Может возникнуть вопрос: существуют ли какие‑нибудь формальные критерии, по которым определяется богодухновенность той или иной книги? Иногда называют следующие формальные критерии: книга должна быть в оригинале на еврейском языке, что, по крайней мере, характерно для всех канонических книг, и на эту книгу должны быть ссылки в Новом Завете. Однако не прекращающаяся на протяжении столетий полемика между католиками и протестантами о составе канона Писания ясно показывает, что это скорее вторичные признаки. Не на все канонические книги мы находим ссылки в Новом Завете, с другой стороны, есть неканонические книги, бывшие некогда на древнееврейском языке и ссылки на которые можно при желании найти в новозаветных книгах. Таким образом, следует признать, что формальных признаков каноничности не существует.

Для нас актуально церковное Предание, которое от ветхозаветной Церкви перешло к Церкви Новозаветной, то есть непосредственное свидетельство Церкви об этих книгах. Именно Церковь Духом Святым свидетельствует о богодухновенности той или иной книги. Формально это свидетельство запечатлено в определениях Церковных Соборов.

Давайте здесь остановимся и подумаем о том, что мы имеем в виду, когда говорим, что книги «богодухновенны»? Я думаю, что вам это слово хорошо знакомо, поскольку вы его встречали в курсах Катехизиса и Нового Завета, но тем не менее стоит вновь коснуться этого вопроса. Вы, наверное, знаете определение Пространного христианского катехизиса святителя Филарета: «Мы говорим о богодухновенности, имея в виду, что эти книги были написаны по внушению Духа Святого особыми, избранными Богом людьми, которых мы называем пророками или апостолами». Но здесь есть некая трудность следующего характера. Когда‑то эти книги были действительно написаны по внушению Святого Духа, но мы‑то имеем совсем не те книги, мы имеем Библию синодального издания, которая была переведена в XIX веке с каких‑то списков, а эти списки были переписаны еще с каких‑то списков и т. д. Их, может быть, давным–давно уже все испортили: какой‑то переводчик ошибся, переписчик не то переписал, какой‑нибудь злонамеренный редактор что‑нибудь переставил местами. И в результате мы наивно думаем, что читаем богодухновенную книгу, а она совсем не та, что была написана по внушению Духа Святого апостолом или пророком. Такие мнения часто встречаются в современных научных исследованиях.

Но нас это не должно особенно пугать. В Церкви всегда действует Дух Святой. Действовал он и в Церкви ветхозаветной. И до тех пор пока Священное Писание пребывает в Церкви, действием Святого Духа оно и сохраняется для нас, и мы в нем читаем и видим то же самое, что Бог хотел нам сказать через пророков и через апостолов. А вот когда какие‑то люди от Церкви отходят – возьмем, к примеру, иудеев в I веке или протестантов в XVI веке, – тогда сохранность Писаний становится целой проблемой.

Сначала раввины занимались толкованием Писания. Но затем в VI веке появляются масореты (от евр. масора – предание, традиция) – хранители традиции. Чем они занимались? Стандартизировали текст Писания и разработали некую «технологию», то есть правила его хранения и переписывания, не допускавшие появления ошибок. Много позже протестанты, а за ними и католики для толкования Писания изобрели тоже разные «научные» способы, но о подлинности и неповрежденности Писания спорят до сих пор. Напрашивается некая аналогия. Когда душа оставляет тело, его трудно сохранить. Нечто подобное имеет место и по отношению к Священному Писанию.

Наконец, не нужно забывать о том, что, говоря о богодухновенности, отцы Церкви имели в виду, что совершенно особое просвещающее действие Святого Духа имеет место, когда человек читает Священное Писание. Читая его, человек входит в собеседование с Богом и тоже просвещается тем же самым Духом, под воздействием Которого Писание было написано. И более того, понять, что написано, может только тот, кто причастен к действию Духа Святого, по внушению которого это все писалось, – без этого уразуметь Писание невозможно.

Способы толкования ветхозаветных книг. Толкование по–гречески – экзегесис или экзегеза. Самый простой способ объяснения или толкования Священного Писания – буквальный. Как написано, так и понимается. Буквальный смысл подразделяется иногда на два вида. Если речь идет о прошедших событиях, то это толкование буквально–историческое; если говорится о событиях грядущих – например, сообщается, что такой‑то город будет разрушен, – то речь идет о буквально–пророческом смысле.

Однако буквальное толкование не всегда применимо. Почему? Как уже было выяснено, смысл Священного Писания часто не лежит на поверхности. Есть места, которые не могут быть поняты буквально. Например, явление Бога Моисею на Синае, когда Бог ставит Моисея в расселину, покрывает его «ладонью», потом Моисей видит «задняя Божия». С точки зрения того, что мы знаем о Боге, это некая нелепость. Несомненно, что здесь есть иносказание, которое связано с тем, что наше мышление, наш язык не вполне годен для того, чтобы божественные тайны вот так просто могли быть переданы и поняты. И тогда применяется духовное (иносказательное, или аллегорическое; см. Гал. 4: 24) толкование, когда буквальный смысл замещается другим смыслом – духовным, так как он более соответствует истинному представлению о Боге. Иногда подобное происходит и при передаче учения нравственного порядка. Например, евангельскую фразу об отсечении соблазняющей руки и вырывании глаза никогда не считали предполагающей буквальное исполнение.Так, в толковании на Книгу пророка Исаии святитель Василий Великий говорит: «Основываясь на общих понятиях, надобно согласиться – противоречащих выражений о Боге не разуметь буквально. Так, например, по общепринятому разумению, должно признать, что Божие естество благо, не причастно гневу и правосудно. Посему если Писание говорит, что Бог гневается, или скорбит, или раскаивается, или дает кому ответ не по достоинству, то надлежит вникнуть в цель изречения и внимательно подумать, как может быть восстановлен истинный смысл, а не извращать достойных уважения мыслей о Боге. Таким образом не будем встречать преткновений в Писании, извлекая для себя пользу из мест удобопонятных и не терпя вреда от мест неясных» [12, ч. 2, с. 11].Такое толкование, отдаляющееся от буквы Писания и дающее более глубокое понимание, доступно только людям, просвещенным благодатью Святого Духа. Без этого оно становится просто плодом человеческих домыслов. Поэтому 19–м правилом Трулльского Собора определено толковать Священное Писание только в согласии с писаниями отцов Церкви.Как правило, духовное толкование не отвергает буквальный смысл Писания, но дополняет его, надстраивает новыми уровнями смысла. Ведь и окружающая нас реальность не сводится только к видимой, и зачастую видимое является символическим отражением невидимого, чем и определяется существование разного уровня раскрытия смысла священного текста. Святитель Феофан Затворник, говоря о том, что не все знание о вещах может быть получено только рассудочным путем, поясняет, что «кроме фактического, есть еще в каждой вещи мыслимое, разумеваемое только и созерцаемое, внутреннейшее ее существо, отпечатленное и выраженное фактическою ее стороною.<…>При всем том, однако ж, оно не есть что‑нибудь мечтаемое, а есть действительно присущая там мысль» [76, с. 237].В соответствии с различными смыслами можно выделить три типа духовного толкования. Первый тип называется аллегорическим (от греч. аллегория – иносказание) в узком смысле термина. Это догматическое толкование, касающееся вероучительных истин. По определению святителя Димитрия Ростовского, когда «под простыми речениями таится нечто приличное вере или Церкви, воюющей на земле» [цит. по 9, т. 1, с. 95], то есть относится к тому, что нам уже открыто и явлено. Так, святитель Василий Великий, объясняя пророчество Исаии о горе Дома Господня (Ис. 2: 2), говорит: «Горе же уподоблено сошествие Господа на землю потому, что гора есть земная возвышенность. Но и плоть Господня, по общей нашей природе будучи землей, возвышена чрез соединение с Богом» [12, ч. 2, с. 79]. Подобным же образом объясняет он и слова пророчества о Рождестве (Ис. 7: 10): «Писание называет знамением необычайное и служащее к выражению какого‑то таинственного слова. Что же чудеснее и божественнее для слуха и зрения, как рождение Бога нашего от Девы? Посему “проси от Господа Бога твоего” (потому что никто другой не может дать) “знамения во глубину, или в высоту”. В положении мира по природе своей занявшее низшую страну есть земля; а высшую всего видимого – небо. Поскольку “Слово плоть бысть” (Ин. 1: 14), то пророчество речением “во глубину” означает землю и восприятую от нее плоть, а речением “в высоту” – пренебесное Слово – Того, Кто превыше всякого начальства и власти, Кто “в начале бе у Отца, и есть Бог Слово” (Ин. 1: 1)» [12, ч. 2, с. 224].Второй тип носит название тропологического (от греч. тропос – нрав). Это толкование имеет целью раскрыть истины нравоучительные, относящиеся к духовной жизни.И третий тип толкования – анагогия (от греч. анаго – возвожу). Анагогическое толкование открывает тайны грядущего Царства. По определению святителя Димитрия, это «нечто, приличное жизни вечной, еяже чаем, или Церкви, в вышних торжествующих, к нейже прейти желаем и надеемся» [цит. по 9, т. 1, с. 95], то есть к тому, что еще нам не явлено.