Но что говорит евангелист Иоанн?

Иисус схвачен, и Его ведут от Каиафы в преторию. «Было утро; и они (иудеи. — Г.Ч.) не вошли в преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху» (Ин 18:28).

Значит, Господь уже под стражей, а пасхальная трапеза ещё не началась. Следующая глава: «Тогда была пятница перед Пасхою, и час шестый. И сказал Пилат иудеям: се, Царь ваш!» (Ин 19:14).

Значит, Иисус уже под стражей, а ещё только пятница перед Пасхой. Ранее, в начале 13-й главы, тоже подчёркивается, что Вечеря совершается перед праздником Пасхи. Евангелисту Иоанну вторит Талмуд, где в одном из трактатов говорится, что Иешуа бен Пантере, то есть Иисус Сын Девы, был казнён вечером накануне Пасхи. Встаёт вопрос: кто же прав — синоптики или Иоанн и, соответственно, Талмуд?

Светские учёные пытаются ответить именно на этот вопрос: кто прав? Мы же знаем, что Священное Писание не ошибается. Значит, просто нужно понять, в чём суть данного несоответствия. Если читать евангельский текст неглубоко, поверхностно, то может показаться, что в Писании есть противоречия. Но если изучать его углублённо, то оказывается, что противоречий в нём нет.

Похоже, что Иисус действительно умер накануне Пасхи, потому что, во-первых, рассказ о страстях Христовых в Евангелии от Иоанна в высшей степени надёжен. Как показывают исследования текста, это очень древний рассказ. Во-вторых, такие не похожие один на другой источники, как Евангелие от Иоанна и Талмуд, говорят об одном и том же. А когда два как бы взаимоисключающих источника сообщают одну и ту лее информацию, это достаточно надёжное свидетельство её подлинности.

С другой стороны, у синоптиков описана, конечно, пасхальная трапеза. Но на этой пасхальной трапезе нет агнца…

Его и не могло быть, потому что эта трапеза совершена Спасителем заранее. Если мы откроем любой пророческий текст — книги пророков Исайи, Иеремии, Иезекииля, — то увидим, что многие речения пророков устремлены в будущее. Они говорят о том, что будет в далёком будущем, через восемь, девять, десять веков. В Евангелиях же как раз наоборот, ключевые слова в них — «ныне», «сегодня». Иисус говорит: «Ныне прославился Сын Человеческий» (Ин 13:31); «Ныне же будешь со Мною в раю» (Лк 23:43); «Ныне пришло спасение дому сему» (Лк 19:9); «Ныне исполнилось писание сие» (Лк 4:21)… «Но настанет время, и настало уже», — дважды говорит Иисус в Евангелии от Иоанна (4:23; 5:25). Иными словами, всё христианство — это будущее, которое осуществляется ныне. «И Царство Твое, — молимся мы во время Литургии, — даровал еси (то есть уже даровал. — Г.Ч.) будущее». Христиане средних веков считали, что Царство Божие — это то, что ждёт человека когда-то в будущем, после смерти. Но мы знаем, что это Царство уже даровано нам. Христианство и есть наше сегодняшнее бесстрашное вхождение в будущее. Подчёркивая это, Господь и совершает трапезу заранее, показывая, что Он с апостолами входит в будущее.Мы становимся гражданами будущего через евхаристическое общение. Если это понять, то станет ясно, что противоречий в текстах синоптиков и Иоанна нет — потому что синоптики рассказывают нам об обстоятельствах Тайной Вечери, а Иоанн точно датирует её и повторяет слова Спасителя: «Настанет время, и настало уже». Это и есть наше вхождение в будущее.В Евангелии от Луки (гл. 24) есть рассказ ещё об одной трапезе. По дороге в Эммаус Иисус толкует ученикам Писание, а затем берёт хлеб, благословляет, преломляет и даёт им. Сравним этот рассказ с повествованием о том, как совершает таинство Евхаристии апостол Павел. В Троаде, «когда ученики собрались для преломления хлеба», Павел «беседовал с ними и продолжил слово до полуночи», а затем преломил хлеб (Деян 20:7). Святой Иустин Мученик, живший во II в., рассказывает о том, что во время таинства Евхаристии сначала читались одно из Посланий апостола Павла и пророческие тексты, затем произносилась проповедь, после чего совершались молитвы и Евхаристия.Таким образом, таинство Евхаристии, или Преломления хлеба, соединялось с чтением Писания и проповедью. И доныне Литургия состоит из двух частей: Литургии оглашенных, или Литургии слова, когда поются 102-й и 145-й псалмы, начало Нагорной проповеди — «Блаженны нищие духом», а затем читается текст одного из апостольских Посланий и произносится проповедь; и Литургии верных, когда, собственно, и совершается таинство Евхаристии. Тексты из 20-й главы Деяний святых апостолов и свидетельство Иустина Мученика показывают, что структура обедни восходит к апостольским временам. Об этом же делении Литургии на две равнозначных части говорит и латинское её название — missa; блаженный Августин объясняет, что после проповеди бывает «мисса (от латинского глагола mittere — «отпускать») для катехуменов» (оглашенных, ещё не крещённых), они отпускаются, и «остаются верные». Слово «верные» употреблено здесь не случайно — служба, совершаемая после того, как катехумены отпущены, называется Литургией верных.Итак, Господь использует древний ритуал, который к моменту Тайной Вечери насчитывает уже более тысячи лет истории. Если мы посмотрим богослужебные книги иудеев, то обнаружим там те же элементы службы, которые присутствуют в Литургиях Иоанна Златоуста или Василия Великого. Это и приношение даров, и каждение, и омовение рук, и диалог того, кто совершает службу, с молящимися. У иудеев раввин говорит: «Принесём благодарение». «Да будет благословенно имя Господне», — отвечают ему молящиеся. «Благодарим Господа!» — восклицает сегодня священник Православной Церкви. «Достойно и праведно есть поклонятися Отцу и Сыну и Святому Духу, Троице Единосущной и Нераздельней», — отвечает ему хор. «Вашим согласием мы благословим Того, Кто дал нам участвовать в Его благах!» — восклицает затем возглавляющий службу у иудеев. И это тоже напоминает наше священническое восклицание: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа… буди со всеми вами!»Важно понять, что Христос всю новизну Евангелия вкладывает в древний ритуал. Возможно, именно благодаря этому литургическая мистика оказывается доступной не избранным, но каждому. Литургия даёт верующему возможность жить в полноте мистического единения со Христом. Через неё достигается глубокое мистическое и интимное единение каждого со Христом.Но в то же время — ив этом коренное отличие мистики христианства от любой другой мистики — через неё достигается не только единение верующего с Богом, но и единение всех участников таинства друг с другом, причём равно живых и умерших. Христос — Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова — не Бог мёртвых, но Бог живых. У Бога — все живы! В Евангелии от Иоанна говорится, что Иисус умер, чтобы рассеянных чад Божиих собрать воедино.