Были некоторые таковы, а теперь верно ни они, ни другие — не таковы. Ибо если б и теперь были таковы, не пощадил бы их Апостол и не стал прикрывать. И святой Златоуст говорит, что «Апостол произнес вышепомянутую угрозу не потому, чтобы знал за коринфянами все эти грехи, но чтобы сделать всех бдительными и осторожными». Для поддержания бдительности над собою к угрозам он прилагает теперь напоминание о полученных ими духовных благах при вступлении их в лоно Церкви. Он как бы говорит им: «Подумайте, от каких зол Бог избавил вас, какое явил вам доказательство Своего человеколюбия; и не ограничил Своего милосердия одним избавлением от зол, но простер Свое благодеяние еще далее: сделал вас чистыми. И только ли? — Нет, но и освятил; и это не все, но и оправдал. Омыться от грехов — уже великий дар, но Он еще обогатил нас бесчисленными благами. Итак, возлюбленные, зная это и представляя величие дарованных нам благ, будем жить благочестиво, соблюдая себя чистыми от всех исчисленных грехов» (святой Златоуст). И это внушение Апостола похоже на то, которое он высказал, заповедав очищать ветхий квас. Там он сказал: у вас пасха на столе; будьте безквасны, опресночны, не допуская в себе никакой примеси греха и страстей. Здесь говорит то же: омылись, освятились, оправдались; не падайте опять в нечистоту, не теряйте оправдания и освящения, то же что: будьте безквасны, опресночны. Сказать: омыстеся, освятистеся и оправдистеся, значит сказать то же что: пасха на столе. Ибо пасха означала исхождение из Египта, избавление от рабства и вступление в свободу независимого народа. Омыться, освятиться и оправдаться есть — избавиться от рабства греху, выйти из Египта страстей и области сатанины и вступить в духовную свободу сынов царствия, ходящих в воле Царя правды. Памятовать о всем этом и значит памятовать, что у нас пасха на столе, ибо все сие дается о имени Господа нашего Иисуса Христа, Агнца нашего пасхального, благодатию Святого Духа.

Омыстеся, то есть первородный грех и все наши произвольные грехи прощены: эти нечистоты смыты в водах крещения чрез приобщение крови Господа, на кресте грехи наши пригвоздившего. Освятистеся, то есть в прощенных и обезвиненных вас вселена благодать Святого Духа, положившая в вас зачаток новой, святой жизни и освятившая вас. В ваших мыслях, желаниях и чувствах все стало свято, и в сердце вашем властвует одна ревность навсегда быть святыми, как вышли из купели. — Оправдистеся, то есть сказанное настроение ваше и составляет вашу внутреннюю правоту, непорочность пред лицем Бога и ангелов и пред судом вашей совести. Именем Господа все сие дается, ибо дается по вере в Него и чрез приобщение Его смерти и животу. Сила же, производящая сие, есть благодать Святого Духа.

б) Обличение жизни плотоугодливой (6, 12–19)

Отгнав страхом лишения царствия от явных грехов и памятию великих во Христе даров благодатных восставив ревность о внутренней чистоте, или пресечении всякого угодия плоти, святой Павел обращается теперь к созиданию в сердцах их чистоты, отклоняя их от сочувствия к таким делам, в которых наиболее проявляется плотоугодие, именно — аа) к чревоугодию, и бб) блуду.

аа) О чревоугодии (9, 12–13)

Стих 12.Вся ми леть суть, но не вся на пользу: вся ми леть суть, но не аз обладан буду от чего.

Вся ми леть суть. Судя по тому, чту в следующем стихе, который прямо связан с настоящим, говорится о брашнах, дается мысль, что в словах: вся ми леть суть, говорится: мне можно вкушать всякого рода пищу. Но можно разуметь здесь вообще услаждение всех чувств — зрения, слуха, обоняния и осязания, и удовлетворение всех телесных потребностей, кроме пищи, и сном, и покоем, и прохлаждениями и омовениями, вообще все утешения плоти. Апостол представляет здесь чье-либо лицо, которое, обозрев все эти утехи, говорит: вся ми леть суть. То есть всем этим я могу пользоваться свободно. Может быть, такая речь заимствована из уст самого Апостола, который оставил закон, вязавший: не коснися, ни вкуси, ниже осяжи, и всем проповедовал полную в сем отношении свободу. Но тогда как святой Павел прибавлял при сем: точию да не свобода ваша в вину плоти будет (Гал. 5, 13), другие забывали это ограничение и останавливались более вниманием на свободе и нестесненности и, может быть, действительно ничем себя не стесняли, не только законом, но и мерою благоразумия. Как такого рода свобода очень опасна, потому что, развивая чувственную жизнь, тем самым умаляет и совсем погашает жизнь духовную, и особенно потому, что подготовляя похотные возбуждения, подвергает опасности впадать в блуд, в коем смерть, то святой Павел спешит образумить таковых. Он берет поговорку каждого из таковых: вся ми леть суть, и говорит как бы: да, вся ми леть суть, но не вся на пользу, вся ми леть суть, но не аз обладан буду от чего. Два ограничения полагает он свободе всем пользоваться: первое — польза, второе — чтоб ничем не быть обладаему.

Бог дал тебе тело и вложил в него потребности, необходимые для поддержания его жизни, а вне, в природе, рассеял блага, которыми удовлетворяются сии потребности. Пользуйся всем. Божие на то благословение изречено уже тем самым, что все это создано, и создано для тебя. Но пользуйся только в пределах пользы. Если б у нас была одна телесная жизнь, то можно бы истолковать это так: в пределах пользы для тела. Но как мы не тело только, но и душа, то надо добавить: в пределах пользы и для души. И первое многое уже ограничит, и в отношении к родам удовольствий, и в отношении к мере их и другим особенностям. Но когда прибавим второе, то оно очень многое вычеркнет из списка того, что казалось леть есть. И это в естественном порядке жизни. Если же взять во внимание порядок жизни благодатной, которая и начинается самоотвержением и ведется вся в видах искания вышнего, мудрствования о горнем, а не о земном, то само собою останется уже только самое существенно необходимое, все же другое будет сочтено не на пользу и вследствие сего отнесено к тому, что не леть есть, хотя поначалу оно могло бы быть и не таковым. Таким образом, очевидно, что Апостол не связывая вяжет: не налагает внешних уз закона, но полагает заповедь строгого самоограничения.Второе ограничение: не аз обладан буду от чего. В теле нашем лежит какой-то закон навыка, по которому удовольствие, ныне вкушенное, завтра в тот же час снова потребуется телом. Если удовлетворить его завтра, то на третий день требование то повторится с большею силою. Дальше и дальше, наконец образуется привычка, — потребность удовлетворять тело известным образом и в известной мере, которая заменяет собою простую естественную потребность. Привычка — связа. Тогда как естественная потребность требует только, а не вяжет, привычка вяжет, назначая и предмет, и время, и меру. Чем больше привычек, тем больше связ и уз. Можно на всякую простую потребность навязать по нескольку привычек и быть таким образом связану по рукам и ногам. Это то же, что, мечтая о свободе, быть в постыдном рабстве у чувственности своей. Это несравненно хуже рабства закона. Ибо не коснися, ни вкуси, ниже осяжи, все имело добрые нравственные цели. Вот против этого и предостерегает Апостол: пусть тебе будет все леть; но не вяжи себя ничем. Буди, как птица, свободно парящая в пространствах воздушных. Но это к тому же ведет, к чему приводит и ограничение пользою. Чтоб не связать себя чувственными привычками, надо отказывать себе в чувственных удовольствиях, допуская только существенно необходимые.Феодорит, кажется, разумеет в сем месте ограничение чувственных удовольствий вообще; а святой Златоуст — ограничение относительно одних яств. Вот его слова: «Здесь Апостол говорит против чревоугодников. Намереваясь снова обличать блуд и зная, что это любодеяние происходит от пресыщения и неумеренности, он сильно поражает эту страсть. Можно, говорит, есть и пить, но неполезно есть и пить неумеренно. Отклоняет он от этого, во-первых, как неполезного: не вся на пользу, а во-вторых, как от ведущего к противному: но не аз обладан буду от чего. Смысл слов его следующий: ты властен есть; сохраняй же свою власть и смотри, чтоб не сделаться рабом этого пожелания. Кто надлежащим образом пользуется им, тот властен над ним; а кто предается ему неумеренно, тот не имеет власти, но становится рабом неумеренности. Если ты не воздержен, то не ты имеешь власть над чревом, а оно над тобою имеет власть».Стих 13.Брашна чреву, и чрево брашном; Бог же и сие и сия упразднит.«Если хочешь пользоваться в этом (то есть в пище) свободою, то пользуйся, потому что для чрева созданы брашна. Но надлежит тебе знать, что этому будет конец, ибо за гробом излишни для людей брашна, и будущая жизнь не имеет ничего такого; в ней, по слову Господа, как ни женятся, ни посягают (Мф. 22, 30), так и не едят и не пьют. Слово же: упразднит Апостол употребил пророчественно» (Феодорит). Эта же мысль есть и у святого Златоуста. Вот слова Фотия у Экумения: «Если просто принимать брашна в значении пищи, а чрево в значении приемника съестного, то следующие за сим слова лучше принимать как пророчество о состоянии в будущем веке: Бог же и сие и сия упразднит, — как бы так: но они оба по воскресении будут упразднены, как не нужные; ибо тогда Бог преложит нас в нетление, так что ни в пище не будет нужды, ни в приемнике съестного — чреве. Смысл слов: брашна чреву и чрево брашном, будет такой: они друг друга возбуждают и раздражают и друг друга ищут. Аппетит чрева ищет яств, а яства, в свою очередь, возбуждают и раздражают аппетит. Но Бог по воскресении сделает их ненужными. Итак, не следует слишком много заботиться о том, что имеет быть упразднено». Впереди пользование плотскими удовольствиями, а в числе их и пищею, ограничил Апостол их пользою и тем, чтоб не допускать себя до рабства им. Здесь, поставляя нынешнее наше состояние пред лицом будущего, выводит отсюда новое побуждение к воздержанию и умеренности. В будущем веке, говорит, не будет ни пищи, ни чрева; надо потому позаботиться истребить в душе всякое чревоугодие и пристрастие к яствам чрез строгое воздержание, иначе душа, перешедши в иной век с этими пристрастиями и не находя там ничего удовлетворяющего их, будет томиться и сама в себе носить ад. Если там совсем не будет ни чрева, ни яств, то, приготовляясь к той жизни, надобно в сей доводить их до последней степени малости. Как рационально потому поступают великие постники!Какой взгляд на будущую жизнь открывает по сему слову блаженный Феодорит! Пищи не будет, чрева не будет, следовательно — и подчревных побуждений, следовательно — и брачных союзов, следовательно — и семейных отношений, следовательно — ничего житейского. Весь строй жизни там будет иной. Если цель жизни настоящей есть приготовление к будущей, то как разумно поступают те, которые отрешаются от всех порядков здешней жизни, чтобы перейти в другую никакими связями не связанными!В немногих словах очень многое сказал Апостол против чувственных удовольствий вообще, особенно против чревоугодия, чтобы приготовить путь слову к обличению блуда, а воздержнику от чувственных сластей и чревоугодия проложить путь к победе над движениями похоти плотской.