Так и Экумений с Феофилактом. Последний пишет: «Исполняется Христос и как бы пополняется членами чрез верующих; рукою пополняется в человеке милостивом, ногою — в ходящем с проповедию или посещающем немощных; всяким Другим членом в других верующих».

Церковь — исполнение Христа, может быть, подобно тому, как древо есть исполнение семени. Что в семени совмещено сокращенно, то в полном развитии является в дереве. И Христос Господь сказал о Себе: аще зерно пшенично пад на земли… умрет, мног плод сотворит (Ин. 12, 24). По смерти Его, воскресении и вознесении, в каком обилии стали прилепляться к Нему верующие, а дотоле Он был будто один. И точно — спасенное и обоженное в Господе Иисусе Христе человечество, и одно, все совмещает. Но как оно не для себя самого таково, а для людей, то, пока оно одно, все еще будто не полно, поколику не исполнено еще то, для чего оно таково. Прилепление верующих к Нему исполняет то, для чего оно таково, и тем пополняет Его. Как верующие суть Церковь, то выходит, что Церковь есть восполнение Христа, Своего главы. Сам в Себе Он полон и всесовершен, но еще не во всей полноте привлек к Себе человечество. Оно постепенно все более и более общится с Ним, и чрез то как бы Его пополняет, — делу Его давая приходить чрез сие в полноту исполнения.

Нельзя пропустить без внимания наведений, какие делает святой Златоуст из сего места: «Почтим же главу, говорит он, помыслим, какой главы мы тело? Мы — тело главы, которой все покорено. Сообразно же с сею главою мы должны быть лучшими самых Ангелов; и высшими Архангелов, как удостоены чести высшей, нежели все они. Ибо не от Ангел Бог принял естество, как об этом говорит Апостол в послании к Евреям, но от семене Авраамова (Евр. 2, 16). Не Власти, не Начала, не Господства, не другой какой силы, а наше принял Он естество и возвысил его. И что я говорю: возвысил? Соделал Его Своею одеждою, и не только возвысил, но и вся покорил под нозе Его. — Почтим же близость родства; убоимся, да не отсечется кто-либо от тела сего, да не ниспадет кто-либо или не явится недостойным Его. Если бы кто-нибудь на нашу голову надел диадиму, золотой венец: скажите, чего бы мы не сделали, чтобы показать себя достойными этих бездушных камней? Здесь же не диадима покрывает нашу главу, а Сам Христос сделался нашею главою, что, без сомнения, гораздо выше, — и мы не придаем этому никакой цены?! Ангелы, Архангелы и все небесные Силы благоговеют пред нашею главою, а мы — тело Ее — ужели не почтим Ее? Какая же после сего остается у нас надежда на спасение? Напечатлей в уме своем сей царский трон, помни всегда преизбыточество чести. Это, можно сказать, больше геенны должно устрашать нас. Ибо если бы и не было геенны, то Для нас, удостоенных столь великой чести и потом оказавшихся недостойными ее, лишение этой чести должно быть самым высшим наказанием, ни с чем не сравнимым мучением. — Представь, близ кого восседит твоя глава (одного только этого совершенно довольно для всего)? Одесную кого она находится? Она восседит превыше всякого Начальства, и Власти, и Силы. — Но как у нас зашла речь о Теле Господнем, то, пожалуй, вспомним и то Тело, которое жертвоприносится (в таинстве Тела и Крови). Приобщаясь оного и пия Кровь Его, будем твердо помнить, что в таинстве причащения мы приобщаемся Тела нисколько не различного от того Тела, Которое восседит горе и Которому поклоняются Ангелы, Которое находится близ нетленной силы, — сие именно Тело мы вкушаем. О, сколько открыто нам путей ко спасению! Он соделал нас Своим телом, дал нам Свое Тело, — и все это не отвлекает нас от зла? О, омрачение! о великое унижение! о бесстыдство! Горняя мудрствуйте, заповедуется, идеже есть Христос одесную Бога седя (Кол. 3, 1–2), а из нас одни заботятся о богатстве, другие погрязают в страстях!»

III. И в возвеличении вместе с Ним и в Нем и всех верующих в Него 2, 1—10

Возвеличение спасаемых вместе с Совершителем и в Совершителе спасения открывается в духовном их оживлении, в своскрешении и в спосаждении их одесную Бога в лице Господа Спасителя (2, 1 — 10). Это же есть вместе второе проявление державной крепости Божией, свидетельствующее о преизобильном величии силы Его в устроении нашего спасения. Начав говорить о сей силе (1, 19), Апостол показал, как она проявлена в лице Спасителя, в Его воскресении, седении одесную Отца и возглавлении Им Церкви. Теперь продолжает указывать ту же силу в спасаемых, в их духовном оживотворении, и чрез то в своскрешении и спосаждении одесную Бога со Христом. Сии последние совершаются в силу первых, которые в них имеют свою последнюю цель. Проявление преизбыточествующего величия силы в лице Христа Спасителя было бы ни к чему, если б не последовало прехождение той же самой силы и на верующих в Него. Почему за ним необходимо должно было последовать оживотворение, своскрешение и спрославление прилепляющихся ко Христу верою. Велика сила Божия в устроении спасения нашего, говорит как бы Апостол, судя по державной крепости, явленной, во-первых, в Господе Иисусе Христе и, во-вторых, в верующих в Него (2, 1 — 10). В первом — основание последнего; последнее — естественный плод и требование первого. Оба вместе — зерцало преспеющего величества силы Божией.

Относящиеся сюда мысли Апостола можно выразить коротко так: явил Бог великую силу в Господе, и не только в Нем, но в том, что и вас (ст. 1, 2) и нас (3), — обоих нас, мертвых, — оживил (4–6). Но как надобно было пояснить, отчего мы мертвы были, и охарактеризовать черты нашей мертвости, то Апостол вносит для того придаточные положения, которые округляют и полнят речь, чтоб яснее было явление силы Божией и в нашем оживлении о Христе; так что справедливо видеть в этих стихах — изображение горького состояния во грехе и светлого состояния в благодатном оживлении, — в проявлении богатства благодати Божией благостынею за нас (7-10).

Глава 2, стих 1. И вас сущих прегрешенми мертвых и грехи вашими.

Частица и соединяет сию речь с предыдущею; юже содея о Христе, воскресив Его… Теперь продолжает: и в том содея, что и вас оживил. — Вас зависит от сооживи Христом (в ст. 5). Между ними стоит пояснительная речь, изображающая мертвость греховную. Блаженный Феофилакт пишет: «Выше сказал, что Бог Господа Иисуса Христа воскресил и посадил превыше всех. Теперь говорит, что и вас сущих мертвых (не телесною, а душевною смертию) оживил и воскресил; так что такою же силою и Господа воскресил Он от телесной смерти, и нас от душевной — греховной, хотя оживотворить душу больше есть, чем воскресить мертвого».Под вас разумеет язычников, выставляя их наперед, так как в них беспрепятственнее свирепствовал грех и являл всю тлетворность свою. Потом и себя, то есть евреев, присоединяет к той же категории мертвых духовно (3). Наконец и тех, и других соединяет вместе: и сущих нас мертвых сооживи (5).Прегрешенми мертвых и грехи… Хотя между прегрешениями и грехами можно указывать различие, но это не дает особых ценных понятий и всегда не чуждо произвола. Довольно знать, что и грех, и прегрешение, — всякое нарушение воли Божией, в совести ли изрекаемой или в писанном законе изображенной, — производит смерть духовную. Оброцы греха смерть, говорит тот же Апостол в другом месте (Рим. 6, 23). Этою смертию мертвыми именует Апостол, во-первых, язычников. Они живы были телом, живы и душою действовали, рассуждали, преуспевали в искусствах, в житейских и гражданских порядках. Но мертвы были духом, мертвы для Бога и для жизни в угодность Ему. Грехи отделили их от Бога, и стали они мертвы.Грех, коль скоро делается властелином над человеком, умерщвляет его дух. Как телесная смерть — прекращение жизни телесной, так со входом греха в человека подсекается корень внутренней жизни, — жизни духа, которая из Бога. В грешнике, преданном греху, чувственные склонности и страсти душевные все более и более берут верх над высшими духовными требованиями и подавляют их до того, что свет жизни духовной совсем наконец погасает. Вместе с тем вянет и телесная жизнь от нарушения целости жизни человеческой и пресечения должных ее отношений к верховному источнику бытия и жизни. Отсюда болезни, страдания и ранняя смерть. Так не духовно только, но и телесно грех убивает, — и не одно только лицо, но нередко целый род, коль скоро он усердно работает греху. (Отсюда пресечение родов.)Все это тем горчае, что извиниться нечем, особенно нам теперь. Святой Златоуст пишет: «Есть смерть телесная, и есть смерть духовная. Подвергнуться первой — не грешно и не страшно, потому что это (теперь) естественно; явившись вследствие грехопадения, смерть телесная потом соделалась как бы необходимою для нашей природы, хотя и она скоро упразднится. Другая же смерть душевная, — так как происходит от нашего произволения, — подвергает нас ответственности и не имеет никакого извинения».Стих 2. В нихже иногда ходисте, по веку мира сего, по князю власти воздушныя, духа, иже ныне действует в сынех противления.Указав на греховную мертвость ефесян в первом их состоянии, теперь выставляет производителей сей греховности, чтобы, как замечает святой Златоуст, не слишком их опечалить указанием на мрачное состояние, в котором они прежде самопроизвольно держали себя. «Замечаешь ли кротость Апостола Павла, с какою он увещевает своих слушателей, нисколько не устрашая их? Сказавши своим слушателям, что вы дошли до крайней степени зла (ибо быть мертвым есть именно крайняя степень зла), чтобы этим слишком не опечалить их (так как люди обыкновенно смущаются, если им выставляют на вид их прежние преступления, будь это преступления гибельные или не заключающие в себе ничего особенно опасного), он теперь указывает им на помощника, который содействовал им дойти до такой степени зла, и на помощника сильного; и это делает с тою целию, чтобы они не подумали, будто они одни во всем виноваты».