Симон, став во главе тридцати учеников Досифея (так продолжают рассказ Климентины), влюбился в женщину, изображавшую в обществе учеников Досифея богиню луны, Елену, и называвшуюся этим же именем.

Заняв место Досифея, Симон взял Елену к себе и жил с нею, а чернь уверял, что Елена — праматерь мудрости, низшедшая на землю в виде женщины, — та самая Елена, за образ которой некогда дрались троянцы и греки и которая очаровала старцев у ворот Трои; сам же Симон — высочайшая сила Божия, превосходящая достоинством иудейского Бога, Творца мира.

Эти два положения составляли основу Симоновой ереси. Предосудительное отношение свое к Елене он возвел на степень догмата. Немало нужно было умения, чтобы таким мечтательным представлением завоевать силу господства над человеческим смыслом. Симон хорошо понимал, на кого он действует, чем и как действует. Суеверие и ожидающее настроение религиозного чувства потомков Иакова служили главной пружиной, через которую он думал действовать, чтобы завоевать себе мессианское достоинство; склонность к александрийской мечтательности избавляла его от насмешек, а магическое искусство во всех его разветвлениях представляло ему как бы сеть для ловления людей.

Когда Симон волхв выступил в роли мессии? Время открытого выступления его приходится между 31-46 годами по Р. X., когда Спаситель уже вышел на общественное служение. От времени выхода Спасителя и до времени открытого гонения на апостолов в Иерусалиме, Симон, по известию Климентин, находился в Самарии; здесь он приготовлялся к мессианской деятельности между своими соотечественниками. Из книги Деяний видно, что, еще до прихода Филиппа, Иоанна и Петра в Самарию, Симон слыл «великою силою Божию» между своими соотечественниками. Более точно определяет это время Иосиф Флавий. «Весною 36 года или зимою 36-37, — говорит иудейский историк, — вышел между самарянами фокусник, который увлек за собою народ; он просил показать ему пещеру на горе, где первоначально Моисей закопал книгу закона. Положено было в определенный день выкопать и объявить народу эту книгу, чтобы под предводительством пророка или мессии, предсказанного Моисеем, он начал новую жизнь. У деревни Тирифана, или Тирибафа, при подошве горы, уже собрались народные массы, когда правитель страны, Пилат, живо помнивший печальную судьбу мнимого иудейского царя в Иерусалиме (т. е. Спасителя), со всех сторон окружил гору войсками. Бунтовщики против власти кесаря были строго наказаны; многие легли на месте, многие рассеялись, а самые жаркие приверженцы бунта поплатились жизнью, были казнены». Может статься, что лжепророк, имени которого не упоминает Иосиф Флавий, содержался в числе пленных, а потом получил свободу, когда народное волнение успокоилось. Таким образом патриотическая затея самарянского мессии кончилась тем же, чем кончилось восстание известного Февды при апостолах и Бар-Кохбы (прежде раввина) при Адриане, или египетского лжепророка, который, с четырьмя тысячами человек, занял Масличную гору, чтобы идти на Иерусалим и взять священный город отцов. О самарянском бунтовщике известно далее, что он еще в год смерти Спасителя выдавал себя за самарянского пророка. По мнению одного современного историка иудейства, этот лжепророк и мессия — одно лицо с Симоном волхвом. Первая его мессианская попытка (в год смерти Спасителя) будет таким образом совпадать с ближайшим временем возвращения его из Египта в Самарию; обстоятельства же его отношения к Досифею и досифеевой школе приходятся между этим возвращением и несчастным случаем, на который указано выше со слов Иосифа Флавия.

Главное действующее лицо в этих событиях называется двумя именами: волхвом-фокусником и лжепророком-лжемессией. Оба эти названия одинаково хорошо идут к Симону. Цель его деятельности была чисто мессианская. Магия имела в его руках, как сказано выше, значение средства или орудия опутывать людей. Утвердить свое мессианство между обольщенными — в этом заключалось его искусство. Нельзя не согласиться, что волхв близко изучил наклонности людей, на которых думал действовать. Вера в магическое искусство царствовала тогда не в одной черни; в силу его верили даже образованные люди того времени. Плиний Старший, говоря в своей естественной истории о магии, что она возникла из наблюдения над внешней природой, астрологии и из врачебной науки, в которой дано значение врачебного средства и силе религиозных понятий, нимало не сомневается в возможности магической силы. Люди вполне верили магии, потому что она гармонирует с желанием человека — стать выше границ, указанных ему в знании и в действиях, освободиться от строгой подчиненности общей мировой жизни, даже приобрести силу над обыкновенным порядком вещей в природе. К этому стремилась и магия. Этой цели надеялась она достигнуть силой т. наз. магического камня, растений и растительных корней, целительными и проклинательными формулами, поясами, венцами, кольцами, амулетами, магическими узлами, прикосновением тела и пр. Сила магии простиралась на природу, на людей не только живых, но и мертвых и, наконец, даже на самих богов. Павзаний и Афиней рассказывают о магических превращениях воды в вино; магики в состоянии были даже образовать горящую воду. Дыханием отворят двери, освобождаться из уз, делаться невидимым, летать по воздуху, ходить по морю, представлять говорящие статуи, танцующие корзины: все это входило в программу тогдашней магии и всем этим занимались магики при чародейке Медее при Приптоломосе, Аполлонии Тианском, Лукиане, лживом философе и др. Особенную славу магического искусства составляло лечение больных; для этого магики прибегали к натиранию больного маслом, таинственному дуновению на глаза, к заговорам и пр. Лечили магики также слепых, и рассказывают, что во время Веспасиана и Адриана многим они возвращали зрение. В область магии входило и вызывание духов мертвых. Известный Апион заклинал Гомера, и когда явилась тень старика, он спрашивал ее о древней Греции. Аполлоний Тианский вызывал тень Ахиллеса на его могиле. Убийца родителей, Нерон, также импер. Каракалла спрашивали, первый — душу своей матери, этот — брата. Духозаклинанием, с жертвами и заговорами, занимались в Риме Аппий и Фитиний и др. Венцом магического искусства считалось заклинание богов и демонов, к которым принадлежат будто бы и души умерших людей. Иосиф Флавий рассказывает, что видел собственными глазами, как один иудейский чародей, во время иудейской войны, изгнал из бесноватого, в глазах императора Веспасиана, нечистого духа. К этому роду магического занятия относится и мнимое воскрешение мертвых. Эмпедокл пользовался славою бога за воскрешение одной женщины. Прославлены за это же бог здравия Эскулап, чародейка Канидия (при Горации) в Солуни и особенно Аполлоний Тианский, во втором веке по Р. Хр. Центром греко-римской магии во время апостолов был Ефес. Магия существовала и в народе Божием. Это видно из примера аэндорской волшебницы, вызвавшей тень Самуила. Это же самое подтверждают и некоторые языческие писатели. Плиний и Ювенал передают, что в их время между иудеями были магики, которые происхождение своего искусства относили к Моисею, изучившему магию будто в Египте. Волшебница аэндорская, чародей Бар-Иешуа в Пафосе, побежденный ап. Павлом, сыновья Скефы первосвященника были, конечно, не единственные лица, занимавшиеся чародейством. Евангельская история свидетельствует, что именем Господа Спасителя некоторые пользовались для изгнания бесов, такие, которые, однако же, не принадлежали к числу учеников Господа. Клевета фарисеев на Христа, что Он изгоняет бесов силою князя бесовского, указывает на существовавший тогда способ заклинания именем Вельзевула. Сами фарисеи занимались чародейством; им занимались даже богобоязненные ессеи; последние во время болезней прибегали не к врачебным пособиям, а большей частью к заклинаниям по формулам славной магической книги Сефер Рефуод, которую приписывали царю Соломону, считавшемуся в народном представлении специалистом по этой части. Иустин мученик передает, что ессеи исцеляли даже таких бесноватых, которых не в силах были исцелить языческие духозаклинатели.

При такой распространенности магического искусства и веры в него даже образованных людей тогдашнего времени, Симону волхву не составляло большой трудности объявить себя и пророком и мессией, стяжав сначала славу в народе своими магическими занятиями. Если в греко-римском обществе это было возможно, то тем более между самарянами, народом менее образованным и притом чаявшим политического мессии и пророка.

Мы сказали, что магия служила для Симона средством к достижению цели, которую он предначертал себе — сделаться всемирным мессией. Он знал слабую сторону современного человечества. Суеверному, потерявшему религию и философию, обществу не могли казаться богохульными и дерзкими сумасбродные заявления шарлатанов, подобных Симону волхву. По известию Климентин, Симон уверял, что он может делаться невидимым, в случае опасности, и снова являться в видимом образе; может прорываться через горы и скалы, бросаться с высоты, поддерживаемый на воздухе небесными силами, чудесно освобождаться из уз, из заключенной темницы; может бездушные истуканы превращать в живых людей, вызывать чародейством из земли цветущие деревья и кустарники; далее проходить через огонь, совершенно изменять физиономию, удваивать ее, даже превращаться в овцу, в козла, с козлиной бородой и мордой, на отроке заставить расти бороду, летать по воздуху, делать золото и пр.

Совершал ли Симон что-нибудь похожее на это? Отцы Церкви — св. Ипполит, Иустин мученик, св. Ириней, также Ориген, Тертуллиан, блаж. Иероним и др. не сомневаются в том, что он много совершал чудесного, но совершал нечистою силою. Впрочем, надо думать, что если Симон приобрел себе приверженцев и стал слыть за «великую Божию силу», если он успешно мог разыгрывать свою роль в греко-римском мире, то он умел делать свое дело. С другой стороны, нельзя же отрицать возможность совершения чудесных действий и волхвом, судя с богословской точки зрения, действительность таких действий, если верить истории. Спаситель предостерегал своих последователей, что явятся многие лжехристы, которые совершат знамения велия. Почему же Симон не мог быть одним из таких лжехристов, избранным сосудом дьявола, по выражению ап. Петра?Где действовал Симон? На это дает ответ книга Деяний апостольских; здесь говорится, что Симон приобрел себе славу, «во граде Самарии» (т. е., вероятно, в Кесарии), где случай свел его с апостолами. По рассказу Климентин, это обстоятельство представляется в связи с враждебным отношением иудеев к юной Церкви Христа в Иерусалиме. Дело происходило так: иерусалимские книжники укоряли апостолов, будто их учитель все, что делал чудесного, делал как волхв, а не как пророк. Между ними один, «враждебный муж», ворвался в храм и начал сильно укорять иудеев, что они позволили обольщать себя этим несчастным людям, которые (указывает на последователей Спасителя) обольщены магией. Укор, сделанный резко, имел свое следствие. В народе поднялся ропот и бунт против бедных назарян; их стали везде преследовать и убивать. Кто такой этот «враждебный муж»? Очевидно, Савл, молодой и фанатичный фарисей, который стерег одежды убийц первомученика Стефана. Когда, вслед за казнью Стефана, апостолы и верующие удалились из Иерусалима, этот Савл, с письмом первосвященника, уполномочившим его на преследование всех назарян, поспешно направился по дороге к Дамаску, но ошибся: Петр с прочими апостолами находился в Иерихоне (пальмовом городе), несколькими милями севернее Иерусалима. Во время пребывания их здесь в посте и молитве, приходит известие, что Симон волхв соблазняет на свою сторону многих из недавно обратившихся последователей Христа, выдавая себя за мессию и обольщая ложными чудесами. Петр отправляется в Кесарию, чтобы противодействовать лжемессии. Плодом апостольской проповеди здесь было обращение многих ко Христу. И сам волхв захотел за денежную плату получить от Петра благодатный дар — руковозложением низводить Св. Духа, но вместо этого услышал слово укора из уст апостола. Симон затронул больное место, где уязвлена была честь честных галилеян; наученные евангельской бедности, они меньше всего пускались на стяжание золота. Это столкновение апостола Петра с Симоном волхвом описывается и в книге Деяний апостолов. Симон встретил неудачу в своем намерении. Благодатный дар ему казался магическим секретом, и он досадовал, что не знает того, что известно галилейским рыбарям. Но хитрый волхв настолько владел сдержанностью характера, что мог свою неудачу перенести с благодушной улыбкой. Несчастье ожидало Симона и с другой стороны: двое учеников его, Никита и Акила, оставляют его и переходят к апостолам. Эти два ученика — товарищи его молодости, воспитанные вместе с ним в горах Самарии и думавшие очень высоко о своем учителе; тем не менее их беспокоило любопытство: они недоумевали, какой силой учитель их совершает магические действия… Симон признается им, что он убил ребенка, образ которого теперь находится в его доме, и его-то душою творит он все, что ему угодно; заколдованная душа является каждый раз по его требованию. Это объяснение не удовлетворило, однако, учеников. Один из них спросил: да как же может действовать душа, оставившая тело, когда, по Симону, душа сама безлична, смертна и исчезает по отделению от тела? Вмиг (так рассказывали Никита и Акила Петру) изменился, побледнел обманщик… Скоро, однако же, он снова собрался духом, стал как бы надменнее сознанием своей мнимой божественности и, в ответ на пытливый вопрос, сказал: «Ужели думаете, что я человек, подобный вам?.. Собственно я не чародей, не любовник Елены, не сын Антония; нет, я — сила вечная, безначальная, сын Божий, вечный, нисшедший во утробу моей матери прежде, чем она имела супружеское общение с Антонием; по вочеловечении стало в моей власти быть великим и малым и обращаться между людьми; вас избрал я в друзья себе, чтобы испытать вас и ввести в небесные обители, если окажетесь достойными; только для этого я казался человеком в жизни. Силой своей я в состоянии превращать воздух в воду, а воду — в кровь и плоть; могу снова вызвать к жизни и убитого мной ребенка». В этом свидетельстве видно заимствование волхва из верования тогдашней христианской общины или проповеди апостолов о лице Христа Спасителя. Так смотрели на это место Климентин отцы Церкви и христианские писатели. Вера в распятого Богочеловека, в божественное достоинство Христа Спасителя засвидетельствованное чудесами и ясно исповеданное Его последователями, в распространяющейся общине переходила из уст в уста. Христианская община существовала и в Самарии. Симон провозгласил свое мессианство близко к тем понятиям, которые имелись в этой общине. Поэтому в полемике отцов и учителей в Церкви 2-5 в. против симониан третье слово их есть укор еретикам за то, что они задерживают распространение веры в истинного Мессию, присвоив себе ложно имя христиан и перенесши божественное достоинство нашего Искупителя на волхва Симона, который был сосуд сатаны, первенец диавола, а не Божий Сын. Поэтому и св. Ириней справедливо мог сказать, что все те, которые извращают веру в распятого Сына Божия, суть последователи самарянского волхва.После признания Симона, ученики его, знавшие своего учителя товарищем своего детства и юности, знавшие его происхождение, воспитанные вместе с ним в горах Самарии, вдруг оставляют его; им ясно стало их заблуждение относительно сына Рахили и Антония, мечтательного Симона.С таким признанием приходят Никита и Акила к апостолу Петру и руковозложением его и низведением Св. Духа возрождаются в новую веру — истинного Мессии. Апостол Петр объясняет им различие истинных чудес от ложных: первые служат ко благу и душевному спасению людей, а вторые — ко вреду и пагубе души; первые совершаются силою Божиею, а вторые — силою бесовскою. Перед двумя учениками своими Симон изложил только часть своего учения и притом то только, что ложно перенес на свое лицо из устного вероучения последователей Спасителя. Но учение его заключалось не в этом одном; придерживаясь свидетельства Климентин и христианских полемистов четырех первых веков, мы можем представить его в таких чертах. Неисследимый, никем непознаваемый живет Бог втайне. Ни творец мира, Иудейский Бог, ни тот, который дал закон Моисею и Иисусу, никакая созданная тварь не видели бесконечного света, ибо он наполняет премирное место. Высочайшая же сила и могущество Св. Духа, начало всякой мудрости, обе вначале бывшие у неведомого Бога, ниспосланы с неба и явились в лице Симона и Елены. Симон — первая божественная сила, создавшая ангелов и архангелов, как существ миротворящих. Елена — первоидея, праматерь мудрости. Пророки древности были только слугами ангелов; тот же, кто в него уверует, сделается сыном Божиим, нетленным, вечным: тело его пребудет нетленно. Без такой веры глупо думать, что душа бессмертна. Только тем, кто в него верует, оказывает Бог благодать; такие не должны бояться угроз закона, ибо Бог избавил их суда и наказания. Поэтому они могут поступать и делать, что хотят и как хотят. Все у друзей (т. е. последователей) должно быть общее; общение полов должно также совершаться вне брачного союза: полная любовь та, которая всех касается.Таким образом учение о парном вочеловечении Бога составляло основной пункт ереси Симона. Нет сомнения, это учение послужило зародышем всей гностической системы, явившейся 2 в. спустя, с ее парными порядками божественных мужских-женских сил (сизигий), или двоицами. Недаром поэтому отцы Церкви считали Симона отцом 32 партий гностицизма. Конечно, теперь уже трудно определить, что в гностических сектах принадлежало ересиархам и что их последователям. Ереси Керинфа, Маркиона, Сатурнина, Кердона, Карпократа, Валентина и др. представляются как бы ветвями одного дерева, выросшего из зерна, посеянного Симоном, первым по времени гностиком.Симон возвестил миру свое Евангелие; честолюбие тянуло его стать выше распятого истинного Мессии и сыграть роль воплотившегося Бога; галилейские рыбари ему казались слишком бедными по образованию и уму, чтобы противодействовать ему. Он знал рычаг которым нужно было действовать, чтобы покорить воображение людей и занять надежды их; он не сомневался, что сделает для черни из себя все, что захочет. Обманами он успел покорить воображение людей и стать богом в их сознании. Он — не человек вовсе, — так выходило по самосвидетельству обманщика, — хотя являлся в человеческом образе; в Иудее он являлся в призрачном теле, чтобы пострадать, хотя на самом деле он вовсе не страдал; там он известен за Сына Божия; здесь (в Самарии) — как сам Отец; а у остальных народов — как Св. Дух.Мы уже сказали, что первый раз столкнулся волхв с апостолами в Кесарии. Начиная отсюда и до берегов Оронта, в цветущих городах сиро-финакийского прибрежья Птоломаисе, Тире, Сидоне, Лаодикии, Антиохии и др., он выступает везде в качестве мессии. Его преследует ап. Петр, вследствие чего он останавливается в этих городах только на малое время. Так выходит по рассказу Климентин. К какому времени относятся события эти? По рассказу книги Деяний, по обращении своем ап. Павел отправился на малое время в Сирию с проповедью о Христе; потом воротился домой через Кесарию. Это было между 43 и 44 г. «Пятьдесят дней прежде, — рассказывает Павел, — посетил я Петра во Иерусалиме…» Значит, преследование волхва Симона Петром относится ко времени не раньше 44 года, так как до этого времени Петр еще не оставлял Палестины.