С малого начинается большое. От маленькой свечки сгорела Москва. Целый червь губит дуб, от малой щели тонет корабль. От глотка водки, выпитого с отвращением, переходят к пьянству. Редко кто начинает с грубых грехов, потому что против таких грехов возмущается совесть, но она охотно дойускает малые. Тля греховная заражает душу постепенно. Пролез маленький вор, отпер двери большому. И болезнь, и пожар нужно уничтожать вначале. "Приучайся побеждать малое, если хочешь победить великое", - учит Иоанн Лествичник.

Когда христианин перед совершением греха успокаивает себя, что это грех — малый, то он усиливает тяжесть греха через это лукавое успокоение. Малые грехи... Но они нас обступают ежечасно, день ото дня, год от году. Имя им легион. Какая же радость погибнуть не от одного Голиафа, а от множества филистимлян? Не велика и не сильна саранча, но она множеством своим приносит бедствие целой стране.

Внимание к мелочам обычно является мерою личности человека. Это своего рода барометр души. Чем выше человек духовно, тем он более чуток к мелочам. Один русский писатель рассказывает о человеке, который, забыв проститься со случайными спутниками, встреченными им на пароходе или в вагоне железной дороги, иногда возвращался за полверсты, чтобы исполнить этот долг вежливости и не обидеть почти незнакомых ему людей. Покойный старец Оптиной пустыни, отец Амвросий, на исповеди плакал навзрыд, сокрушаясь о том, что по физической немощи позволил себе съесть яйцо: в среду. Преподобный Макарий Египетский уже в глубокой старости все еще оплакивал свой грех раннего детства, когда он тайком съел найденный им на дороге стручок, оброненный одним из его сверстников-мальчиков.

Наша нечуткость к подобного рода грехам — верный показатель загрязненности души. Чем внимательнее человек к мелочам, тем на более высокой степени нравственного развития он находится. Человек, способный обидеть кого-нибудь в мелочи, не заметив, вряд ли обладает сердечностью.

В названии тех или других грехов малыми видится неправильное понятие о праведности, как бы выражающейся в героических подвигах. Праведность не есть героизм, с которым под влиянием минуты жертвуют своей жизнью и совершают подвиги необычайной храбрости. Праведность ежедневно проявляется в малом, хотя иногда доходит до степени героизма. В общем итоге, жизнь праведная, полная упорной борьбы с мелочами, выше крупного подвига или героического поступка. Герой может быть нехорошей жизни человек, а праведник всегда хорош. Героизм часто является результатом нервного возбуждения минутного порыва; праведность — дело нравственного убеждения и упорной, длительной борьбы с собою. Не солгать, не осудить, пожалеть, простить, воздержаться, смириться — вот те малые дела, в которых ученик Христов должен быть верен. Такова воля Божия. Нарушение этой воли, хотя бы частичное, может ли быть названо малым грехом? Фальшивомонетчик виновен и тогда, когда подделывает мелкую монету. В малом грехе иногда сказывается более преступная воля, чем в большом.

Глава XIII, ст. 1-13

Иерусалимский храм, который посещал Иисус Христос, считался в свое время чудом архитектурного искусства, так что раввины иудейского народа даже сложили поговорку, что кто не видал этого храма, тот не знает, что такое красота. Это был уже третий храм в Иерусалиме. Первый, великолепный храм Соломонов, был разрушен до основания халдеями, когда иудеи были отведены в вавилонский плен. Вто­рой, построенный горстью бедных, возвратившихся из плена иудеев под предводительством Зоровавеля, был разобран Иродом, так называемым Великим, и на его месте воздвиг­нут новый, под сводами этого Иродова храма молился и учил народ Спаситель мира.

В самой мрачной жизни бывают просветы, и таким просветом в злодейной жизни Ирода была попытка увенчать славу своего царствования грандиознейшим предприятием — перестройкой Иерусалимского храма. Различные побуждения склоняли его к этому. С одной стороны, подстрекаемый своим непомерным честолюбием и славолюбием, он стремился придать своей резиденции необыкновенную пышность и блеск постройкой многочисленных прекрасных зданий.С другой стороны, к этому примешивались и чисто политические соображения, так как этот жестокий, развратный восточный деспот думал, что таким вниманием к народной святыне ему удастся ослабить мрачную ненависть к нему со стороны подданных, против которых он так много погрешил, оскорбляя их религиозное чувство, избивая раввинов, уничтожив синедрион и осквернив святой город языческими играми и театрами.Для постройки храма прежде всего сделаны были все необходимые приготовления.Полтора года потребовалось на постройку нового святилища и еще восемь лет на сооружение главных дворов и портиков. К 14-му году до Р.Х. новое здание было уже настолько закончено, что в нем можно было совершать богослужение. Хотя дополнительные и отделочные работы продолжались еще несколько десятков лет, но уже ко времени Спасителя вновь воздвигнутое здание поражало своим великолепием. Здесь было, кажется, все, чего требовала прихотливая роскошь и что изобрела архитектур­ная фантазия Востока.Центральное здание, где устроены были святилище и Святое святых, охотно сравнивалось раввинами, по его виду, с лежащим львом: оно с своею мраморной белизной и золотыми крышами, унизанными острыми шпицами, чтоб не давать садиться птицам, выглядело подобно красивой горе, снежная вершина которой золотилась солнцем.Назначение и расположение дворов и святилища были установлены законом Моисеевым. Во дворе священников было так называемое медное море для омовения, в середине был огромный жертвенник, сделанный из неполированных камней. На северной стороне находились мраморные столы для мяса жертвенных животных. В святилище стояли стол для хлебов предложения, жертвенник кадильный и семисвечный светильник — весь из литого золота. Святое святых было пусто: там, где некогда стоял ковчег завета, находился камень, на который первосвященник полагал свою кадильницу в день очищения. Он назывался "камнем основания" и считался "пупом земли".Ввиду описанного великолепия неудивительно, что иудеи необычайно гордились своим храмом. Действительно, это было величественное здание с перемежающимися массами красного и белого пентеликинского мрамора, которые раввины сравнивали с переливами морских волн. Сверкая в знойный полдень своими золотыми шпицами, украшенный дорогими камнями и приношениями, храм, поистине, составлял гордость всей земли, и раввины не без основания говорили: "Мир подобен глазу; белок его есть океан; черная его часть есть земля; зрачок - это Иерусалим, а изображение внутри зрачка — святилище". Для них этот храм был обиталищем Невидимого.