В отличие от Павла, который принижал себя, чтобы возвысить других (11:7), его оппоненты прибегали к хвастовству. Павел здесь пародирует их, разворачивая целый список своих достоинств, как это было принято в древности при самовосхвалении. В то же время, однако, он рассматривает характер своих оппонентов в свете небесных ценностей, используя другой литературный прием — сатиру (11:16—33).

11:1. В греческой литературе «сумасшествие» (здесь «неразумие) считалось иногда наказанием богов за непомерное высокомерие, отсюда некоторые комментаторы предположили, что коринфские оппоненты обвинили Павла в высокомерии и глупости. Более вероятно, что он просто — как бы признавая себя неразумным — использует это как риторический прием (умение использовать разные стили было частью риторического опыта): именно его оппоненты, а не он, склонны к хвастовству, а потому они, а не он, на самом деле безумны.

11:2. Ревновать народ Божий ревностью Божьей (ср.: Исх. 20:5) должно было рассматриваться как благочестие (ср.: Чис. 25:11). Отцы обычно совершали обручение своих дочерей, и Павел сравнивает коринфскую церковь с дочерью (1 Кор. 4:14,15), которую он обручил с Христом. (Другие комментаторы видят Павла в роли шафера, который представляет невесту, а не отца, совершающего обручение.)

11:3. В некоторых иудейских преданиях 'сатана, скрываясь под маской доброго ангела (ср.: 11:14), совращает Еву и вступает с ней в половые отношения. В свете образа обрученной девы (11:2, возможно, обрученной с Христом, новым Адамом) Павел мог частично иметь в виду и это предание. Но, вероятнее всего, здесь ссылка на Быт. 3, где змей оболыцзет Еву. Павел представляет своих оппонентов как совращающих непорочных обрученных девственниц — преступление, которое по римскому закону каралось ссылкой, а по ветхозаветному закону — смертной казнью (Втор. 22:23—27).

11:4. В Ветхом Завете и в более поздней еврейской литературе лжепророки часто изображаются как те, кто претендует на водительство Духом Божьим, но в действительности водимые другим духом. Павел насмехается над тем, что они приняли ложное благовестие (ср. также: 11:19,20), используя древний литературный прием — сатиру.

11:5,6. Риторика высоко ценилась в греко-римском обществе, в том числе и в Коринфе (см. коммент. к 1 Кор. 1:5). Человек, владеющий ею, был образован и достоин быть услышанным. Философы, однако, подчеркивали, что обладают истинными знаниями, в отличие от тех, кто просто говорит красивые слова с целью убедить слушателей, и их идеи тоже оказали влияние на греческое общество; Павел обращается к этой последней модели, защищая себя.

Заявление Павла о том, что он «невежда в слове», не обязательно означает, что он никуда не годный оратор; даже самые лучшие ораторы оставляли в стороне искусные риторические приемы перед аудиторией, которая не могла оценить и понять их. Однако другие, по-видимому, обвиняли его в неумении владеть искусством красноречия. В своих посланиях он продемонстрировал более высокий уровень риторической софистики, чем большинство его современников. Но это стоило ему большого труда, поскольку он не получил начальных знаний и не имел практики в области риторического искусства, в отличие от многих аристократов, и некоторые моменты не давались ему так легко, как другим (см. коммент. к 10:10).

11:7. Полагалось, чтобы учителя получали финансовую поддержку от богатых покровителей, или от своих учеников, или даже прося милостыню, но никогда не зарабатывали на жизнь физическим трудом (1 Кор. 9:6). Оппоненты Павла обращаются к состоятельным коринфским христианам, которых тоже смущает тот факт, что Павел работает как ремесленник; они сами, по крайней мере, достаточно профессиональны, чтобы брать плату. Павел, возможно, избегал платы за свое служение, чтобы не выглядеть обычным софистом, который учит, преследуя лишь корыстные цели, или чтобы не быть зависимым от них. Смирение считалось у иудеев добродетелью, но греки усматривали в нем самоуничижение, считая его присущим только людям самого низкого социального положения.11:8. Павел принимает на себя низкий статус: он становится служителем для коринфян (в отличие от того, как служат его оппоненты, — 11:15). Получать денежное содержание от одного работодателя, при этом на деле служа другому, считалось, естественно, бесчестным, что и подчеркивает здесь Павел; эти «издержки», по сути, были грабежом, а это даже хуже, чем простой физический труд!11:9. Покровители могли рассматривать своих подопечных как бремя для себя, они могли быть им в «тягость». Иногда учителям помогали очень богатые покровители, но Павел не находился на содержании коринфской церкви, и в этом отношении он не был подотчетен им.11:10,12. Хвалиться можно было кем-то, а не самим собой. Так, например, Плутарх допускал самовосхваление, если оно сочеталось с хвалой слушателей, аудитории.11:13—15. В некоторых иудейских преданиях сатана описывается как принимающий вид ангела или другой облик (напр., . прекрасной женщины перед раввинами или как нищий перед женой Иова; см. также коммент. к 11:3); в иудаизме сатана назван обманщиком. Хотя Ис. 14 и Иез. 28 в своем контексте не относятся непосредственно к сатане (вопреки устоявшимся ныне представлениям), в значительной части иудейских преданий сатана и другие злые духи предстают как падшие ангелы (см.: Быт. 6:1-3).11:16-21 Апологетика Павла11:16—18. Учителя риторики, например Квинтилиан, и моралисты, например "Плутарх, предостерегали своих слушателей от самовосхваления, за исключением крайних случаев, например, защиты или наглядного нравственного урока для других. Хотя некоторые мудрецы считали похвальбу делом вполне достойным, общественное мнение это порицало. В автобиографиях старались избегать излишнего самовосхваления, дабы не раздражать читателя. Оппоненты Павла явно уязвимы с этой точки зрения: они сами показывают, что не обладают мастерством риторики.