В современном экзегетическом исследовании, проводимом на строго критической основе, используются все ресурсы исторического знания, как и все аналитические возможности, дабы раскрыть точный смысл текста. Благодаря этому исследователь может более надежно уйти от всякого субъективного прочтения, всякого поползновения наделить то или иное место Писания абсолютным, вневременным смыслом, вырвать его из того исторического контекста, в котором оно было рождено. Подобный технический и исторический анализ вполне естественным образом обращается к воззрениям синтетическим, учитывающим всю совокупность контекста Священного Писания. Таков научный метод современной экзегетики: он способен предохранить нас от субъективного прочтения текста, но вместе с тем подвержен риску лингвистической редукции.

При ином экзегетическом подходе исследователь не придает особого значения происхождению текстов, но воспринимает их непосредственно как Слово Божье, то есть в вере, дабы осветить ее путь. Такая экзегеза все внимание уделяет символическому смыслу — смыслу неизменно новому — постоянно просвещающему каждого читателя Священного Писания. Такой духовный или символический метод предохраняет от лингвистической редукции, но — в том случае, когда он используется вне аутентичной традиции Церкви, — связан с опасностью субъективного и даже прелестного прочтения текста.

Что же касается преосвященного Кассиана, несомненно, как экзегет он ясно сознает все научные требования первой школы, однако сам в полной мере (следовало бы сказать: глубинно) принадлежит ко второй школе, то есть школе традиционной и патристической. Для него противопоставление науки и традиции, истории и символа лишено всякого смысла, ибо отречение от первого приводит к отказу быть человеком, а отречение от второго — к отвержению христианской веры; однако истинное христианское учение неизменно есть учение богочеловеческое. В этом и заключается та наиглавнейшая «весть», какую епископ стремился определить — раскрывая в Евангелии Иоанна сопряженность между историей и символом.

История и символ не противостоят, но взаимно охватывают и освещают друг друга. Здесь нет требования: «либо история, либо символ», но ясное утверждение того, что история и символ сосуществуют «неслиянно и нераздельно» тогда, когда мы пытаемся осознать всю полноту тайны Христовой. Сегодня подобный — «халкидонский» — подход представляется чем-то самоочевидным. Однако все обстояло по-иному, когда преосвященный Кассиан еще только приступал к своим изысканиям: в ту пору для многих

такой подход был новым и дерзким (для Православной же Церкви — вполне естественным и традиционным). Выражая свою мысль более просто и образно, преосвященный Кассиан сравнивает Евангелие с иконой — куском дерева, носящим на себе отблеск Божественной реальности!

Подобная концепция экзегезы определяет и свойственный ей образ действия: постоянно дело идет о поиске наиглавнейшего «сообщения» евангелиста Иоанна, ибо парадоксальным образом в Слове Божьем вначале целокупное единство текста лучше освещает подробности, нежели эти последние — текст. Действительно, наиболее важное — это ясное и отчетливое выявление единства данного по откровению Священного Писания. Используя иной язык, можно было бы говорить о поиске глобального смысла — смысла, который имел в виду богодухновенный писатель и который необходимо заново и как можно более точно раскрыть, чтобы сегодня пользоваться текстом во всей полноте его аутентичного смысла.

В связи с этой центральной Иоанновой вестью скажем еще: преосвященный Кассиан прилагал все усилия к тому, чтобы наиболее точно определить ее, исследуя все Иоанновские тексты — тексты, которые он никогда не отделял друг от друга, ибо усматривал в них единое — трояким и явным образом выраженное — учение: в плане веры — Евангелие; в плане надежды — Апокалипсис; в плане милосердия — Послания.

Следовательно, его поиск состоял отнюдь не в том, чтобы найти план святого Иоанна, — и не потому, что этот вопрос был обойден вниманием ученого; суть дела заключается в том, что экзегет ясно усматривал взаимное наложение различных планов в тексте Иоанна (свет — тень; система седмериц и т.д.). Необходимо было найти иной — менее формальный — ключ, который позволил бы показать, до какой степени история и символ, никак взаимно не исключая, обращаются один к другому и освещают друг друга. Преосвященный Кассиан полагал, что в тринитарной структуре ему удалось найти формулу, наилучшим образом резюмирующую весть святого Иоанна (об этом епископ Кассиан подробно говорит в своей диссертации «Водою, кровью и Духом»).Тем не менее, говоря о «ключе» к пониманию евангелиста Иоанна, необходимо определить смысл этого слова. Преосвященный Кассиан прекрасно понимает, что Иоанновское откровение — неисчерпаемо и что тот, кто мнит себя способным выразить его во всей полноте, пребывает в глубочайшем заблуждении. И все же епископ Кассиан полагает, что найденная им формула лучше всего отражает историческое и символическое измерение богословия Возлюбленного ученика.Более того, будучи настоящим ученым, он знает, что наша субъективность неизменно подталкивает нас к совершению ошибки; поэтому он постоянно возвращается к самому тексту, чтобы лишний раз проверить достоверность проводимого синтеза. Именно в этом заключается смысл его изысканий, которые он предпринял в связи с задуманным им новым переводом на русский язык Евангелия от Иоанна (и других Новозаветных Писаний). Нужно было обладать великим дерзновением для того, чтобы предпринять подобную работу в Русской Православной Церкви, которая как бы канонизировала выполненный в XIX веке так называемый Синодальный перевод Священного Писания. Следует отметить, что успешному выполнению его труда во многом содействовали работы одного из его предшественников — выдающегося профессора Петербургской Духовной Академии Н. Глубоковского.Постоянная забота о верности тексту лежала в основе многочисленных поправок и изменений, вносимых преосвященным Кассианом в «Толкование на Евангелие отИоанна». Такое постоянное обращение к тексту, терпение, с каким он проводил анализ (который он — увы! — не успел завершить), лучше всего свидетельствует о духе верности, каким был проникнут епископ-экзегет! Он знал, что его синтетическая работа обладает ценностью лишь постольку, поскольку она основана на тщательнейшем анализе текста.Работа над рукописью «Толкование на Евангелие от Иоанна» труда растянулась на многие годы. В научном отношении необычайно требовательный, епископ-экзегет постоянно дополнял и уточнял свое «малое введение» в Иоанна, Об этом свидетельствует его письмо к нам:93, rue de Crimee