Надо сказать, что Римская империя первого столетия, когда был написан Апокалипсис, была государством, где торжествовало поклонение человекобогу, поклонение гению императора. Это было страшное явление, потому что императора приветствовали не просто исступленная чернь или алчные солдаты, но и выдающиеся писатели, поэты — бывший республиканец Вергилий, тонкий, нежно чувствующий Гораций — все они провозглашали Августа богом. Мы знаем, какие чудовищные претензии на божественые прерогативы выдвигал потом император Гай Калигула.

Всем понятно то, что рассказывается о Нероне у Тацита. Кто не читал Тацита, но читал «Камо грядеши» Сенкевича, тот помнит всю эту картину: «божественный» император во главе гигантской империи, которая порабощает множество народов.

Автор Апокалипсиса не называет здесь имени Рима, потому что ему важно другое: Рим является прообразом антихристова царства, прообразом царства, которое действует в направлении, противоположном Царству Божию. Это то, что блаженный Августин называл «Градом земным», градом противобожеским, градом, где все высшие христианские ценности вывернуты наизнанку. И мы увидим, что лжепророк, который руководит душами этого царства, подобен АгнцуХристу (у него рога, как у Агнца). Это как бы карикатура–гротеск на Агнца, закланного в начале мира (см. первые главы Апокалипсиса), это тень Христа, пародия на Него.

Откр. 13, 3–4. «И давалась вся земля,следя за зверем; а поклонилась дракону, который дал власть зверю, и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему?» У нас обычно совсем другие представления о земной славе. Нам кажется, что земная слава уже означает благоволение Божие, что если государство торжествует и империя побеждает — значит, земля «в Боге». Апокалипсис говорит об обратном. Торжество мировой империи, которая говорит о себе гордо и богохульно — это торжество сатанинских, антихристовых сил истории, но не правды Божией: на царских коронах на головах зверя — имена богохульные. В историческом плане это, конечно.титулы императора, «божественные» титулы, которые сами по себе были кощунством, начиная с первых титулов Августа (само слово «август», или «сибастрис» по–гречески, значит «священный», «дающий благословение»).

«И дана ему власть действовать сорок два месяца». Это срок, заимствованный опять–таки из апокалиптических чисел иудейской эсхатологии, апокрифов и из книги Даниила. Все варианты этого числа в общем сводятся к тому, чтобы показать, что есть некое время гонения: три с половиной года или тысяча двести шестьдесят с чем–то дней — это все одно и то же, это время антихристова гонения.

Есть вторая особенность этого царства: ему дано побеждать правду. Когда люди говорят: где же Божья правда? — Апокалипсис отвечает: «и даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно… и дано было ему вести войну со святыми и победить их» (13, 5–7). «И дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком, и племенем». Торжество сил зла, как всякая историческая реальность, неизбежно, потому что в основе мира заложено некое злое состояние, и какой–то апокалиптический промежуток времени эти силы торжествуют. Однако подчеркивается, что поклонились ему те, имена которых не записаны в книге жизни у Агнца (вспомните у Генриха Белля людей, не принимающих причастие буйвола и принимающих причастие Агнца). Значит, есть люди, которые не склоняют колен перед империей. В данном случае имеется в виду империя не как историческое и политическое начало, а как антихристово начало, подавляющее, уничтожающее, уродующее человеческий дух, говорящее гордо и богохульно. Люди, принявшие, говоря словами Белля, причастие Агнца, остаются, а царство зверя гибнет среди развалин, потому что оно в самом себе несет зло; поэтому здесь говорится о необходимости «терпения веры святых», так как зло, рождая зло, в конце концов в этом же зле находит свою погибель.

Второй зверь не выходит из моря, а исходит из земли. Крайне узкое, историческое толкование этого места сводится к следующему: лжепророк, которого изображает здесь апостол, был каким–то конкретным историческим лицом и жил в стране, далекой от моря, поэтому и подчеркивается, что он не вышел из моря. А первый зверь, который вышел из моря, — это относится к римской империи, к Италии, окруженной морями. Может быть, что–то в этом есть истинное, но если вглядеться вглубь, в прототип древне римской, вернее даже ветхозаветной символики, то можно убедиться, что хаотические, стихийные темные силы постоянно символизировались в виде подобной пары; море олицетворял Левиафан, а сушу — Бегемот. Левиафан был мужским началом хаоса, а Бегемот — женским. Слово «бегемот», которое потом перенесли совершенно незаслуженно на гиппопотама, обозначало демона, чудовище. Окончание этого слова женского рода. Бегемот — это чудовищная самка Левиафана, вторая половина хаоса. Недаром Булгаков для одного из своих персонажей взял имя Бегемот, имея в виду совсем не гиппопотама, а демона, беса.

Эти образы восходят к глубочайшей древности, еще добиблейской, довавилонской, это архаические прототипы тех представлений о космосе, связанных с тогдашней космографией, которые были у шумеров или у их предков: в бездне был «он» и была «она». Эти существа назывались по–разному, и представление о них перешло впоследствии во все древние цивилизации. Демон моря, демон суши — оба они демоны, и Библия использует их имена для обозначения сатанинских сил, и Апокалипсис использует их свободно и постоянно.Лжепророк, как полагают толкователи, имел свой реально–исторический прообраз. В то время в Малой Азии кто–то проповедовал какую–то антихристианскую религию. Это был период очень бурных религиозных и философских брожений, время появления гностицизма, время проповеди известного Симона Волхва. Письменное наследие этого времени довольно скудно и определить, кто дал точку отсчета, с кого начинается образ лжепророка, было бы произвольным гаданием, хотя некоторые гипотезы обладают долей вероятности. Важно, что это пародия на Христа, ибо антихрист является тоже как бы Агнцем, он творит чудеса, он как бы посланник, но — Зверя, сатаны, антихриста и антихристовой империи. И он заставляет людей поклоняться этому образу.Интересно, что всякий лжепророк и всякий вождь, одушевленный темными стихиями, старается найти каких–то своих предшественников, найти образ, который как–то освящал бы его собственное появление исторически. И Гитлер искал образы в прошлом, в германской мифологии, хотел научить людей поклоняться некоторым демоническим существам, которым он приносил человеческие жертвы и считал, что совершаемые им убийства — это вовсе не политическая акция, а акция литургическая, это совершение некоторого священнодействия, жертвоприношение высшим богам. И когда император Август возвеличил свою персону, он начал с того, что обоготворил Юлия Цезаря, своего названного отца, и заставлял приносить жертвы его изображениям, возжигать ладан и т. д. Так же поступал и Антоний, так же поступали и многие другие, во все времена. Значит, речь идет об уловках антихриста, который, являясь на земле среди людей, выдает себя за проекцию чего–то высшего, потому что ушедший, умерший человек, человек прошлого, всегда получает некий ореол, и его культ создать легче, чем культ того, кто ныне жив.По широко распространенному толкованию, рана, которую получила одна из голов, это рана, нанесенная одному из императоров. В те времена по всему Востоку ходило поверие, что Нерон не убит, а только ранен и скоро появится. И этот прокатившийся по многим странам страшный слух о вновь возвращающемся Нероне стал как бы символом для того, чтобы показать возможность рецидивов зла. Зло восстанавливается; многоголовая империя являет образ гидры из античной мифологии, которая, будучи сраженной, все равно продолжает жить. Многие считали, что Нерон возродился в лице императора Домициана, во времена которого, по широко распространенному мнению, писался Апокалипсис.Имя лжепророка, который действует во имя зверя, — человеческое имя. Тут так и сказано: число его — «число человеческое», что обозначает какое–то человеческое имя. Вы знаете, что числа и буквы имели в древности некоторое соответствие, так же как в славянском языке каждая буква имела цифровое значение. Богословы предположили, что поскольку Апокалипсис написан человеком, который мыслит семитически, надо брать арамейское или древнееврейское слово. И первая же попытка дала результат: были написаны еврейскими буквами слова «кесарь» и «Нерон», и когда подсчитали числовое значение каждой буквы, сумма дала шестьсот шестьдесят шесть. Больше того, у Иринея Лионского, писавшего в конце II века, есть ссылка на Апокалипсис, где дается другое число — шестьсот шестнадцать (очевидно, в разных рукописях было расхождение), что соответствует другому написанию: «кесарь Неро». Неро — это латинская форма имени Нерон. Более удачного толкования до сих пор не найдено. Такое удивительное совпадение с образом императора, обожествлявшего себя, — убийцы, тирана, безумца, преступника — более всего подходит к образу антихристову.Я не хочу здесь сказать, что для апостола антихрист был тождествен историческому Нерону. Исторический Нерон был для него здесь, так же как и во всех остальных реальных соответствиях, лишь отправной точкой. Приведу очень приблизительную аналогию. У многих поэтов, хотя бы у Пастернака, за каждым стихотворением кроются совершенно точные реалии: интерьеры комнат, обстоятельства каких–то даже мелких событий. Иногда критики, толкователи начинают громоздить какие–то фантастические предположения, а на самом деле — просто все действительно было так, как написано. Отправной точкой для поэтов и мыслителей, и для пророков также, становятся исторические земные реалии, окружающие их. Они из них черпают материал для того, чтобы создать грандиозные картины, подобные мифам, Мифам с большой буквы, картины того, что происходило, происходит и будет происходить в истории.Образ красного дракона, многоголового зверя, увенчанного диадемой, которому дана власть вести войну со святыми и победить их, кем восхищается вся земля и восклицает: «Кто подобен зверю сему!», в наше время, по–моему, не вызывает никаких сомнений. Много раз человечество видело подобное. Конечно, мы не хотели бы, чтобы оно увидело это снова, но, боюсь, что оно еще увидет такое… Самое же главное, что подобного рода триумфаторы, победители, вызывающие восхищение у всего мира, даны у апостола как слуги, носители антихристова духа, как воплощающие тенденцию, враждебную потоку, идущему к Царствию Божию.