8. над всем издеваются, злобно разглашают клевету, говорят свысока; 9. поднимают к небесам уста свои, и язык их расхаживает по земле.

9. «Поднимают к небесам уста свои» — высокомерно смотрят на Заповеди Бога, считая себя вправе оценивать и критиковать их, т. е. волю Бога проверяют своим суждением, возводя тем себя на место верховного законодателя.

10. Потому туда же обращается народ Его, и пьют воду полною чашею, 11. и говорят! «как узнает Бог? и есть ли ведение у Вышнего?»

11. Безнаказанность нечестивых и их внешнее преобладание вызывает подражания среди народа. Последний тоже начинает «пить полной чашей», отдаваться неудержимо своим дурным влечениям, причем доходить до сомнения: «как узнает Бог?» и «есть ли ведение у Вышнего?» т. е., находится ли человек под Божественным воздействием и есть ли справедливость на земле?

12. И вот, эти нечестивые благоденствуют в веке сем, умножают богатство. 13. (И я сказал:) так не напрасно ли я очищал сердце мое и омывал в невинности руки мои, 14. и подвергал себя ранам всякий день и обличениям всякое утро? 15. Но если бы я сказал: «буду рассуждать так», — то я виновен был бы пред родом сынов Твоих.

13–15. «Очищать сердце, омывать в невинности руки, подвергать себя ранам и обличениям» — значит зорко следить не только за своими поступками, но и за чистотою своих помыслов. Такая заботливость о духовной опрятности требует постоянного и сильного ограничения своих греховных порывов, что причиняет боль. Факты же благоденствия нечестивых, живущих по своим влечениям и не заботившихся о своей нравственной чистоте, поставили пред писателем вопрос — есть ли смысл в его самоограничениях? Сомнения мучили его, но он счел себя не вправе оглашать эти сомнения и вселять их в других; если у самого нет твердости в убеждениях, то прямая обязанность того не вселять колебаний в других. Поступок последнего рода делает его «виновным пред родом сынов Твоих», т. е. пред евреями, которых Господь любит и о которых заботится, как отец о детях. Прививать им сомнения свои значило бы отвращать детей от Отца, лишать их Его благотворного и любвеобильного попечения, лишать других блага, на которое сам не имеешь права.

16. И думал я, как бы уразуметь это, но это трудно было в глазах моих, 17. доколе не вошел я во святилище Божие и не уразумел конца их.

16–17. Колебания автора разрешились «во святилище». Вероятно здесь разумеется молитва, с которой он пред жертвенником обратился к Господу и когда получил от Него в откровении разрешение своих сомнений. 18. Так! на скользких путях поставил Ты их и низвергаешь их в пропасти. 19. Как нечаянно пришли они в разорение, исчезли, погибли от ужасов! 20. Как сновидение по пробуждении, так Ты, господи, пробудив их, уничтожишь мечты их. 18–20. Писатель в своих наблюдениях над действительностью был односторонен; он судил лишь на основании фактов благоденствия нечестивых, а не обращал внимания на то, как быстро и неожиданно они гибнут, как часто обманываются их мечты о счастье. 21. Когда кипело сердце мое, и терзалась внутренность моя, 22. тогда я был невежда и не разумел; как скот был я пред Тобою. 23. Но я всегда с Тобою: Ты держишь меня за правую руку; 24. Ты руководишь меня советом Твоим и потом примешь меня в славу. 25. Кто мне на небе? и с Тобою ничего не хочу на земле. 25. «Кто мне на небе?» Что мне может дать небо, если я не буду там с Богом? — «И с тобою ничего не хочу на земле» — кроме Тебя ничего иного не хочу на земле. Смысл всего выражения — кроме Бога писатель не желает иметь никаких других привязанностей, так как кроме Него ничто не может дать ему удовлетворения. 26. Изнемогает плоть моя и сердце мое: Бог твердыня сердца моего и часть моя вовек. 27. Ибо вот, удаляющие себя от Тебя гибнут; Ты истребляешь всякого отступающего от Тебя. 28. А мне благо приближаться к Богу! На Господа Бога я возложил упование мое, чтобы возвещать все дела Твои (во вратах дщери Сионовой). 27–28. Так как вне Бога живущие гибнут, то истинное благо — приближаться к Нему. Тогда человек получает «часть во век» (26), т. е. вечную, неотъемлемую награду, которая остается и после его смерти, или — вечную жизнь.