Помимо уже данного объяснения, [выражение] «захватившему [рыб] из всякого <рода>» (έκ παντος <γένους>) может означать призвание язычников из всякого народа (άπο παντος γένους). А те, кто служит при закинутом в море неводе — это хозяин невода Иисус Христос и Ангелы, приступившие и служащие Ему (ср. Мф. 4, 11), которые не вытаскивают из моря невод и не выносят вовне, на берег (ср. Мф. 13, 48), [т. е.] в бытие вне этого мира (τά εξω του βίου πράγματα)[360], если невод не наполнится, то есть [если] не войдет в него полнота язычников (ср. Рим. 11, 25). Когда же войдет, тогда они вытащат его из здешнего дольнего бытия (άπο των τηδε και κάτω πραγμάτων) и вынесут на то, что образно названо берегом; там вытащившие его займутся тем, что сядут возле берега и расположатся на нем (καθίσαι παρά τω αίγιαλω καΐ ίδρύσαι έαυτούς έκεΐ)[361], чтобы каждого из хороших [людей] в неводе поместить в подобающий разряд в их сосудах, упомянутых здесь, а настроенных противоположным образом и названных худыми, выбросить вон (ср. Мф. 13, 48). А то, что вовне, — это печь огненная, как разъяснил Спаситель, сказав: «Так будет при кончине века: изыдут Ангелы, и отделят злых из среды праведных, и ввергнут их в печь огненную» (Мф. 13, 49–50). Кроме того, следует учесть, что уже посредством притчи о плевелах и предыдущего уподобления мы научены, что Ангелам будет доверено различать и отделять дурных от праведных. Ибо выше говорится, что «пошлет Сын Человеческий Ангелов Своих, и соберут из Царства Его все соблазны и делающих беззаконие, и ввергнут их в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов» (Мф. 13, 41–42). Здесь же — что «изыдут Ангелы, и отделят злых из среды праведных, и ввергнут их в печь огненную».

13. Из этого не следует, как думают некоторые, что люди, спасаемые во Христе, лучше даже святых Ангелов. Ибо как могут [люди], бросаемые святыми Ангелами в сосуды (ср. Мф. 13, 48), сравниваться с бросающими в сосуды, будучи поставлены под их власть? Говорим же мы это, не оставаясь в неведении, что некоторых из тех ангелов, которым не вверена такая обязанность (οίκονομίαν), — но все же не всех, — превосходят люди, которые будут спасены во Христе. Ибо мы прочли и [слова] «во что желают проникнуть Ангелы» (1 Пет. 1, 12), где не сказано «все ангелы». Знаем и [слова] «мы будем судить ангелов» (1 Кор. 6, 3), где не сказано «всех ангелов».

Если так написано о неводе и находящихся в нем, то тот, кто хотел бы, чтобы до кончины века и до того, как изыдут Ангелы и отделят злых из среды праведных (ср. Мф. 13, 49), в неводе не было злых всякого рода (ср. Мф. 13, 47), похоже, не понял Писания и желает невозможного. Поэтому не будем удивляться, если перед тем как посланные для этого Ангелы отделят злых из среды праведных, мы увидим, что наши собрания полны также и злых. Напротив, как бы те, кого ввергнут в печь огненную (ср. Мф. 13, 50), не оказались многочисленнее праведных![362]

Поскольку мы говорили в начале[363], что притчи и уподобления относятся не ко всем [свойствам вещей], с которыми они сравниваются и уподобляются, но к некоторым, то в дальнейшем изложении следует показать еще и то, что в случае с рыбами, если говорить об их жизни, с ними случается нечто плохое, когда они оказываются в неводе — ведь они лишаются жизни, соответствующей их природе, и ни ввергнутые в сосуды, ни выброшенные вон не претерпевают ничего большего, чем утрату той жизни, что присуща рыбам. В случае же с тем, к чему относится притча, плохо быть в море и не попасть в невод, чтобы быть брошенным в сосуды вместе с хорошими [людьми]. Так дурные рыбы отбрасываются и вышвыриваются вон, дурные же [люди] согласно данному уподоблению (όμοίωσιν) ввергаются в печь огненную, чтобы сказанное у Иезекииля о печи случилось и с ними: «и было слово Господне ко мне, глаголящее: сын человеческий, вот, стали Мне домом Израилевым все смешавшиеся с медью и железом» и так далее вплоть до [слов]: «и познаете, почему Я, Господь, излил ярость Мою на вас» (ср. Иез. 22, 17–18, 22).

14. «Поняли ли вы всё это? Они говорят <…>: да» (Мф. 13, 51).

Иисус Христос, знающий то, что в сердцах человеческих, как учил об этом Иоанн в Евангелии (см. Ин. 2, 24–25), спрашивает не в неведении, но, однажды восприяв [природу] человека, пользуется и всеми его [свойствами], одно из которых — спрашивать. И неудивительно, если Спаситель делает это, поскольку и Бог всего [сущего], снося [несовершенство] людей (τροποφορων τούς άνθρώπους), «как если бы некий человек сносил[364] [несовершенство] сына своего» (ср. Втор. 1, 31), задает вопросы, например: «Адам, где ты?» (Быт. 3, 9) и «где Авель, брат твой?» (Быт. 4, 9). Кто‑нибудь здесь заявит, искажая [смысл текста] (βιασάμενος), что «поняли» сказано не вопросительно, а утвердительно, скажет также, что и ученики говорят Ему «да», подтверждая Его утверждение. Впрочем, спрашивает ли Он или утверждает, неслучайно (άναγκαίως) [здесь] говорится не только «это» — то есть указательное [местоимение] - и не только «всё», но «всё это».

Похоже, теперь Он указывает, что ради (προ)[365] Царства Небесного ученики стали книжниками (ср. Мф. 13, 52); но этому противоречит то, что в Деяниях апостолов сказано следующим образом: «Видя смелость Петра и Иоанна и приме — тив, что они люди некнижные и простые, они удивлялись и узнавали их, что они были с Иисусом» (Деян. 4, 13). Ведь кто‑нибудь по этому поводу поставит вопрос: если они были книжниками, каким образом в Деяниях они называются некнижными и простыми? Если же они были некнижными и простыми, каким образом Спаситель яснее ясного называет их книжниками? На эти вопросы можно было бы сказать либо что в Деяниях некнижными и простыми названы не все, но Петр и Иоанн, а понявших всё (ср. Мф. 13, 51) учеников, которым говорится «всякий книжник» и т. д. (ср. Мф. 13, 52), было больше; либо что книжником называется всякий наученный учению, согласному с буквой закона, так что и некнижные и простые [люди], все же руководимые буквой закона, в некотором смысле зовутся книжниками. Ведь это простым [людям], несведущим в иносказательном толковании (μή είδότων τροπολογεΐν) и не понимающим того, что относится к духовному смыслу (τά της άναγωγης) Писаний, но верящим голой букве и отстаивающим ее, в особенности свойственно называть себя книжниками.

Кто‑нибудь истолкует так и [слова]: <Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры» (Мф. 23, 13) - как сказанные всякому, не знающему ничего, кроме буквы.Здесь ты спросишь, таков ли, как книжник закона, и книжник евангельский, и так ли, как тот, кто читает и слушает закон, и говорит, «что есть иносказание» (Гал. 4, 24), и [он толкует] Евангелие, то есть, сохраняя буквальный смысл, соответствующий событиям (τηρουμένης της κατά τά γενόμενα ιστορίας), знает, как непогрешимо взойти к духовному [смыслу] (είδέναι… την έπΐ τά πνευματικά απταιστον άναγωγήν), чтобы [усвоенные им] познания были не «духами злобы» (Еф. 6, 12), но противоположными духам злобы духами добра. Научается же Царству Небесному книжник (ср. Мф. 13, 52), согласно более простому [смыслу], когда кто‑либо из иудаизма принимает церковное учение Иисуса Христа, а согласно более глубокому [смыслу], когда кто‑либо, усвоив первоосновы (είσαγωγάς) при помощи буквы Писаний, восходит к духовным [вещам], называемым Царством Небесным. Постичь же Царство Небесное можно, столкнувшись с любой мыслью [Писания], постигнув ее возвышенным образом, сопоставив [с другими] и обосновав, так чтобы тот, кто в изобилии обладает неложным знанием, оказался в Царстве множества таким образом объясненных Небес. Вот так, в переносном смысле, ты поймешь (τροπολογήσεις) и [слова]: «покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 4, 17) — [как призыв к тому], чтобы книжники, то есть успокоившиеся на голой букве, раскаявшись в таком истолковании, научились [переданному] через Иисуса Христа, Слово Живое (του έμψύχου λόγου)[366], духовному учению, которое называется Царством Небесным. Потому‑то в той степени, в какой Иисус Христос, Слово Божие, [бывшее] «в начале у Бога» (Ин. 1, 2), не обитает в душе, нет в ней Царства Небесного; когда же кто‑либо становится близок к тому, чтобы вместить Слово, к нему приближается Царство Небесное.Если же Царство Небесное и Царство Божие — одно и то же по сущности (ύποστάσει), хотя и не по названию (έπινοία), ясно, что кому говорится: «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17, 21), — тем могло бы быть сказано и: «Царствие Небесное внутрь вас есть», — и прежде всего ввиду обращения от буквы к духу, потому что когда кто‑либо обращается к Господу, снимается покрывало на букве, Господь же есть Дух (ср. 2 Кор. 3, 16–17). Истинный же хозяин дома (ср. Мф. 13, 52) и свободен, и богат: благодаря тому, что, [начав] с понимания буквы (άπο γραμματείας), он научился Царству Небесному, он богат «всяким словом» из Ветхого Завета и «всяким знанием» (1 Кор. 1, 5) о новом учении Иисуса Христа, и это богатство, отложенное в его сокровищнице, куда он собирает сокровище, как научившийся Царству Небесному (ср. Мф. 13, 52), он хранит «на небе, где ни моль <…> не истребляет, ни воры не подкапывают» (Мф. 6, 20). Причем, относительно того, кто, как мы объяснили, собирает сокровище на небесах, поистине можно утверждать, что ни одна моль страстей (σής των παθων) не может притронуться к его духовному и небесному достоянию. Про моль же страстей я сказал, основываясь на Притчах, в которых написано: «Как <моль в одежде> и червь в дереве, так печаль вредит сердцу человека» (Притч. 25, 20). Ибо червь и моль — это печаль, вредящая сердцу, чьи сокровища — не на небесах и не в духовных [вещах]; ведь если кто там собирает сокровище, то и сердце его на небе, — ибо «где сокровище <…> там <…> и сердце» (Мф. 6, 21), — и он говорит о нем: «Если ополчится на меня полк, не убоится сердце мое» (Пс. 26, 3). Так и воры, о которыхСпаситель сказал, что «все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники» (Ин. 10, 8), не могут раскопать сокровища, хранящиеся на небесах, и сердце, которое находится при них, и по этой причине говорит: «воскресил и посадил нас на небесах во Христе» (Еф. 2, 6) и «наше же жительство — на небесах» (Флп. 3, 20).15. Поскольку же «всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину дома, который выносит из сокровищницы своей новое и старое» (Мф. 13, 52), ясно, что, согласно так называемому обращению посылки (της προτάσεως άντιστροφήν)[367], всякий, кто не выносит из сокровищницы своей новое и старое, не является и книжником, наученным Царству Небесному. Поэтому надо всячески стараться собрать в нашем сердце, занимаясь чтением, наставлением, учением (ср. 1 Тим. 4, 13) и размышляя о законе Господа день и ночь (ср. Пс. 1, 2), не только новые изречения Евангелий, апостолов и их Откровения, но и старые [изречения] закона, имеющего тень будущих благ (ср. Евр. 10, 1), и пророков, пророчествовавших в соответствии с ними. Собраны же они будут, когда мы и прочтем [их], и узнаем (ср. 2 Кор. 3, 2), и, запомнив их, уместным образом сопоставим «духовное с духовным» (1 Кор. 2, 13), сопоставляя друг с другом не несравнимое, но сравнимое и имеющее некое подобие в выражении, обозначающем одинаковость и мыслей, и учений (λέξεως τούτον σημαινούσης καί νοημάτων καί δογμάτων), чтобы из уст двух или трех, а то и бoльшего числа свидетелей из Писания установить и подтвердить всякое слово Бога (ср. 2 Кор. 13, 1). И при их помощи следует посрамить (δυσωπητέον) тех, кто, насколько это в их власти, разделяет Божество и отделяет новое от старого[368], как тех, кто оказывается далек от подобия с хозяином дома, выносящим из своей сокровищницы новое и старое (ср. Мф. 13, 52).Поскольку же тот, кто уподобляется кому‑либо, отличен от того, кому он уподобляется, то «книжник, наученный Царству Небесному», будет тем, кто уподобляется, и от него отличается хозяин дома, «который выносит из сокровищницы своей новое и старое» (Мф. 13, 52). Тот же, кто уподобляется ему, как подражающий ему хочет делать [нечто] схожее. В таком случае, возможно, хозяин дома — это сам Иисус, выносящий из своей сокровищницы в пригодное для обучения время как новое, [т. е.] духовные [вещи], постоянно обновляемые Им во внутреннем человеке праведников, [также] постоянно обновляемом со дня на день (ср. 2 Кор. 4, 16), так и старое, начертанное буквами на камнях (ср. 2 Кор. 3, 7) и на каменных сердцах (ср. Иез. 11, 19) ветхого человека (ср. Еф. 4, 22), чтобы сравнением буквы и явлением духа обогатить книжника, наученного Царству Небесному (ср. Мф. 13, 52), и сделать его подобным Себе, пока ученик не будет как учитель (ср. Мф. 10, 25), подражая сперва подражателю Христа, а после этого и Самому Христу, согласно сказанному Павлом: «Будьте подражателями мне, как я Христу» (1 Кор. 11, 1). А в более простом [смысле] Иисус, хозяин дома, может выносить из Своей сокровищницы новое, [т. е.] евангельское учение, и старое — сопоставление взятых из закона и пророков изречений, примеры которых можно найти в Евангелиях. Об этих новых и старых [вещах] надо выслушать и духовный закон, говорящий в Левите: «И будете есть ветхое и ветхое ветхих (παλαιά παλαιών), и выбросите ветхое от лица нового, и поставлю жилище[369] Мое среди вас» (Лев. 26, 10–11). Ибо мы едим в благословении (έν εύλογία)[370] ветхое, [т. е.] пророческие слова, и ветхое ветхих, [т. е. слова] закона, а по приходе нового евангельского [учения], живя согласно Евангелию, мы выбрасываем ветхое, [т. е.] букву [Писания], от лица нового, и Он ставит жилище Свое среди нас, исполняя данное Им обещание: «Вселюсь и буду ходить среди них» (2 Кор. 6, 16; ср. Лев. 26, 12).16. «И, когда окончил Иисус притчи сии, пошел оттуда. И, придя в отечество Свое» [и т. д.] (Мф. 13, 53–58).