Итак, если слово Иисусово пало, насколько это зависело от нас, не на дорогу и не между тернием, то можем мы в сердце хвалиться (2 Кор. 10:17) и, значит, слова те мы поняли; а потому лукавый не похитит посеянного в нашем сердце (Мф. 13:19). А что и не между тернием пало семя, это засвидетельствуют многие, которые видят, что ни забота этого мира, ни обольщение богатства, ни наслаждения житейские не могли воспрепятствовать проникновению слова Божия в нашу душу (Мф. 13:22; Мк. 4:19; Лк. 8:14). Остается только спросить: на каменистое место или на добрую почву в нас пало слово Божие? Из–за того слова в настоящее время настали скорбь и преследование и предстоит время великого испытания, когда обнаружится, кто на каменистое место сеял (Мф. 13:20) тот, кто в глубину не проник и Иисуса в глубину души не воспринял. Напротив, кто слово то разумеет, тот приносит плод, сохраняет то слово в терпении до самого конца и приносит плод сторицею (Мф. 13:23; Лк. 8:15). Мы знаем ведь, какое суждение Писание произносит о тех, кто ранее святое учение, по–видимому, радостно приняв, во время скорби и гонения соблазняются; а соблазняются именно потому, что не имеют корня в себе и содержат веру лишь в течение некоторого времени. У Матфея говорится: Посеявший на место каменистое есть тот, кто слову тому внемлет и тотчас с радостью принимает оное; но он не имеет корня в себе и непостоянен; когда настает скорбь или гонение за то слово, тотчас соблазняется (Мф. 13:20—21). По Марку: Посеявшие на каменистом месте суть те, которые, когда услышат слово, тотчас принимают его с радостью, но не имеют корня в себе и непостоянны; потому, когда настает скорбь или гонение за то слово, тотчас соблазняются (Мк. 4:16—17). И по Луке: А упавшее на камень — это те, которые, когда услышат слово, с радостью принимают, но которые не имеют корня и временем веруют, а во время искушения отпадают (Лк. 8:13). О тех, которые приносят надлежащий плод, Писание учит так: Посеянное на доброй земле означает слышащего слово и разумеющего, который и приносит плод во сто крат, иной в шестьдесят, а иной в тридцать [семян] (Мф. 13:23). Или: Посеянное на доброй земле означает тех, которые слушают слово и принимают и приносят плод, один в тридцать, другой в шестьдесят, иной вчсто крат (Мк. 4:20). Или: Упавшее на добрую землю — это те, которые, услышав слово, хранят его в прекрасном и добром сердце и приносят плод в терпении (Лк. 8:15).

Так как, по апостолу, вы — Божия нива, Божие строение (1 Кор. 3:9) и нива именно на доброй почве разведенная (Мф. 13:23); так как вы представляете собой здание, построенное на утесе (Мф. 7:24), то в качестве здания Божия станем пепоколебимо против непогоды (Лк. 6:48) и, будучи Божией нивой, не будем нкзлом опечаливаться, ни скорбью и гонением, какие настают из–за слова, ни забавами сего мира, или обольщением богатства, или удовольствиями жизни (Мф. 13:19–22; Мк. 4:15–19; Лк. 8:12, 14) -пренебрежем всем этим. Восприняв в себя свободный от забот дух мудрости (Еф. 1:17), обновим его в себе; устремимся к неложному богатству; поспешим в усладительный сад рая (Быт. 2:8), при всякого рода злоключениях проникаясь мыслью, что наше кратковременное легкое страдание доставит нам в безмерном преизбытке вечную славу, если взор наш мы будем обращать не на видимое, а на невидимое (2 Кор. 4:17—18).

[50] И то важно знать нам, что изречение об Авеле, который умерщвлен был человекоубийцею и злодеем Каином (Быт. 4:8), приложимо ко всем, чья кровь проливается невинно. А именно, мы можем думать, что слова: Голос брата твоего вопиет ко Мне с земли (Быт. 4:10) — применимы и ко всем мученикам, ибо голос их крови вопиет от земли к Богу. И подобно тому, как мы искуплены драгоценною кровию Иисуса (1 Пет. 1:19; 1 Кор. 6:20), между тем как Сам Он получил имя выше всякого имени (Флп. 2:9), точно так же, может быть, искуплены будут многие кровью и мучени–ников; сами же они возвышены будут более, чем если бы были только праведниками, а не мучениками. Вот причина, почему по большей части мученическая смерть называется возвышением, что видно из слов: Когда Я от земли возвышен буду, всех привлеку к Себе (Ин. 12:32). Прославим посему Бога и мы, возвышая Его своей смертью, потому что мученик своей смертью прославляет Бога. И этому научены мы точно так же Иоанном, который говорит: Cue же говорил Он, давая разуметь, какою смертию прославит Бога (Ин. 12:33; 21:19).

Вот что, насколько хватило у меня сил, мог я написать вам, (Амвросий и Проктет]; и одного только желал бы, чтобы это принесло вам пользу в нынешнем подвиге. Если же вы, удостоенные — особенно теперь — более глубокого проникновения в Божественные тайны, мыслите на этот счет выше, драгоценнее и целесообразнее и поэтому принадлежащей вам работой моей пренебрежете, как детской и малоценной, то и я вам желаю этого. Ибо не то важно, чтобы настоящий предмет исчерпан был для вас именно нами, а то, чтобы он каким бы то ни было образом, а был бы исчерпан. И насколько лучше, если бы он был изложен премудростью Божией, и притом в словах более возвышенных, более вразумительных и всякий человеческий талант превосходящих!

О Началах

Предисловие пресвитера Руфина к книгам Оригена «О Началах»

Я знаю, что весьма многие из братьев, по любви к изучению Св. Писания, просили некоторых мужей, знающих греческий язык, перевести Оригена на латинский язык и сделать его доступным для латинян. Из числа таких мужей брат и сотоварищ наш, действительно, перевел с греческого языка на латинский, по просьбе епископа Дамаса, две беседы на Песнь песней и к своему труду написал такое красноречивое и великолепное предисловие, что в каждом пробуждал желание читать и с жадностью изучать Оригена. В этом предисловии он говорит, что к душе Оригена можно отнести слова: «Царь ввел меня в чертоги свои» (Песн. 1.3) – и утверждает, что Ориген, превосходя всех в своих книгах, в толковании на Песнь песней превзошел сам себя. Здесь же он обещается перевести на латинский язык не только толкование на Песнь песней, но и многие другие сочинения Оригена. Но он, как я вижу, при своем увлекательном стиле, преследует более широкую цель – он желает быть скорее отцом слова, а не просто переводчиком. И вот мы продолжаем дело, которое было начато и испытано им. Причем мы не можем, подобно ему, с таким же выдающимся красноречием выразить в изящной форме слова столь великого мужа. Поэтому я и опасаюсь, чтобы через мое искусство этот муж, которого он справедливо выставляет вторым после апостолов церковным учителем знания и мудрости, не показался гораздо низшим, по скудости моего слова. Я нередко думал об этом, а потому молчал и не соглашался на частые просьбы о переводе со стороны братьев. Но твоя настойчивость, вернейший брат Макарий, так велика, что ей не может противиться даже моя неопытность. Итак, чтобы не слышать более твоих настоятельных требований, я уступил, но совершенно вопреки своему желанию, и при этом поставил себе за правило: в переводе следовать, насколько возможно, способу своих предшественников и преимущественно способу того мужа, о котором я упомянул выше. Он перевел на латинский язык более семидесяти сочинений Оригена, которые он назвал беседами, и несколько из тех томов, которые были написаны на Апостол. В этих переводах – хотя в греческом тексте есть некоторые соблазнительные места он все так исправил, сгладил при переводе, что латинский читатель не найдет в них ничего такого, что было бы не согласно с нашею верою. Ему–то следуем, по возможности, и мы, впрочем, не в отношении к качествам красноречия, но только в правилах перевода: именно мы наблюдаем, чтобы не переводить того, что есть в книгах Оригена несогласного и противоречащего этим же самым книгам. А почему в них встречается подобное несогласие, мы выяснили тебе полнее в Апологии, написанной Памфилом в защиту Оригена, – именно в том коротеньком приложении, где, думаю, мы очевидными доводами доказали, что книги Оригена в очень многих местах испорчены еретиками и злонамеренными людьми, в особенности же то сочинение, которое ты теперь просишь меня перевести, то есть сочинение «О Началах», или «О Начальствах». В самом деле, это сочинение по местам очень темно и очень трудно. В нем Ориген рассуждает о таких предметах, относительно которых философы ничего не могли найти в продолжении всей своей жизни; а этот наш философ, насколько мог, сделал то, что веру в Творца и познание тварей, обращенные философами к нечестию, обратил к благочестию. Итак, когда мы находили в его книгах что–либо противное тому, что в других местах им самим было благочестиво определено о Троице, мы это место, как искаженное и подложное, или пропускали, или же излагали сообразно с тем правилом, какое сам он часто утверждает в своих сочинениях. А в том случае, когда он обращается с речью как бы к опытным и знающим людям и при этом излагает свои мысли кратко, а следовательно, и темно, мы для большего уяснения подобных мест старались об их истолковании и добавляли в них то, что по тому же самому вопросу читали в более ясной форме в других его книгах. Однако при этом мы ничего своего не сказали, но только к его же собственным словам присоединили то, что сказано им в других местах. Все это я высказал в предисловии для того, чтобы клеветники не вздумали снова найти повод к обвинению. Впрочем, впоследствии будет видно, что делают нечестивые и сварливые люди. Между прочим, настоящий столь великий труд – конечно, под тем условием, если по вашим молитвам будет Божья помощь – предпринят нами вовсе не с тою целью, чтобы заградить уста клеветникам – это даже невозможно, хотя, может быть, Бог и это сделает, – но для того, чтобы желающим дать пособие к усовершенствованию в познании вещей. Всякого, кто будет списывать или читать книги, пред лицом Бога Отца, Сына и Духа Святого заклинаю и умоляю верою в грядущее царство, а также тайною воскресения из мертвых, вечным огнем, уготованным дьяволу и ангелам его (да не наследует он навеки то место, где плач и скрежет зубов и где огнь их не угасает и червь их не умирает), заклинаю и умоляю: пусть он ничего не прибавляет к этому писанию, пусть он ничего не убавляет, не вносит и не переменяет в нем, но пусть сверяет с теми экземплярами, откуда будет списывать, пусть буквально исправляет и сличает его и не имеет кодекса неисправленного или несверенного. Иначе неисправность кодекса, при трудности его понимания, послужит для читателей причиною еще больших неясностей.

Книга первая(Евсевий «Против Маркелла»: «Все, верующие тому, что благодать и истина произошли через Иисуса Христа и что Христос есть истина, по Его словам: «Аз есмь истина…“»)Введение1. Все те, которые веруют и уверены в том, что благодать и истина произошли чрез Иисуса Христа, и знают, что Христос есть истина, по Его собственным словам: «Аз есмь истина» (Ин.14:6) — почерпают знание, призывающее людей к доброй и блаженной жизни, не из какого–либо иного источника, но из самих же слов и учения Христа. Под словами же Христа мы разумеем не те только, которые Он возвестил, сделавшись человеком и принявши плоть: ведь и прежде Христос, Божие Слово, был в Моисее и пророках, и без Слова Божия как они могли пророчествовать о Христе? Для подтверждения этого положения не трудно было бы доказать на основании Божественных Писаний, что и Моисей и пророки все, что говорили и делали, делали по вдохновению от Духа Христова, — если бы только нас не стесняла задача писать настоящее сочинение со всевозможною краткостью. Поэтому, думаю, нам достаточно в данном случае воспользоваться одним свидетельством ап. Павла из послания, написанного им к евреям, в котором он говорит так: «Верою Моисей, велик быв, отвержеся нарицатися сын дщере фараоновы, паче же изводи страдати с людьми Божиими, нежели имети временную греха сладость, большее богатство вменив египетских сокровищ поношение Христово» (Евр.11:24–26). Точно также и после вознесения Своего на небеса Христос говорил в Своих апостолах; это показывает ап. Павел следующим образом: «понеже искушения ищете глаголющаго во мне Христа» (2 Кор.13:3).2. Так как многие из тех, которые признают себя верующими во Христа, разногласят не только в малом и самом незначительном, но и в великом и в величайшем, т. е. в вопросах или о Боге, или о Господе Иисусе Христе, или о Св. Духе, и не только об этих (существах), но и о прочих тварях, т. е. или о господствах, или о святых силах, то по этой причине, кажется, необходимо сначала установить точную границу и определенное правило о каждом из этих предметов, а потом уже спрашивать и о прочем. Правда, у греков и варваров многие обещали истину; но мы после того, как уверовали, что Христос есть Сын Божий, и убедились, что от Него нам должно научиться истине, перестали искать ее у всех их, так как они содержат истину вместе с ложными мнениями. Правда также, что есть много и таких людей, которые присвояют себе знание христианской истины, и некоторые из них мыслят не согласно с своими предшественниками; но мы должны хранить церковное учение, преданное от апостолов чрез порядок преемства, и пребывающее в церквах даже доселе: только той истине должно веровать, которая ни в чем не отступает от церковного и апостольского предания.