7. Отсюда следовало, чтобы, отметив Божью щедрость, мы просили о Его милосердии, ибо что пользы в пище, если мы предаемся ей, поистине, как бык на заклание? Господь ведал, что только Он один без греха. Поэтому и учит нас просить: «Оставь нам долги наши». Просьба о милости есть полное признание вины, ибо кто просит о милосердии, тот сознает грехи. Тем самым показывается, что покаяние угодно Богу, ибо Он более желает его, нежели смерти грешника (ср. Иезек. 33:11). Долг же в Писании есть обозначение греха: он точно так же подлежит суду, и с него спрашивается, и не избежит он справедливого взыскания, пока не отдаст взыскиваемого. Да и тому рабу Господь простил долг. Ведь именно таков смысл всей притчи. Ибо то, что раб, отпущенный господином, не щадит таким же образом своего должника, а вследствие этого, приведенный к господину, предается истязателю до тех пор, пока не выплатит последний квадрант, то есть наималейший долг (ср. Матф. 5:25—26), — это означает, что и мы должны исповедовать прощение грехов нашим должникам. Так же и в других местах, как и в этой молитве: Отпустите, — сказал Он, — и отпустится вам (Лук. 6:37). И когда Петр вопрошал, до семи ли раз нужно отпускать брату, Он сказал ему: Даже до семидесяти по семь раз (Матф. 18:21—22), чтобы, таким образом, усовершенствовать закон, по которому — согласно Книге Бытия — за Каина отмстится семь раз, за Ламеха же семьдесят раз по семь (ср. Быт. 4:24).

8. Для полноты столь простой молитвы Он присовокупил, дабы мы молились не только о прощении грехов, но и о полном их отвержении: «Не введи нас во искушение», то есть не допусти нас претерпеть от того, кто искушает. Впрочем, да не возникнет мысли, что Господь искушает, — как будто Он не знает веры каждого или радуется падению. И неверность, и злоба принадлежат дьяволу. Ведь и Аврааму Он повелел принести сына в жертву не для искушения, а для испытания, чтобы через него явить пример Своей заповеди, которую собирался впоследствии дать: и близкие не дороже Бога [58]. И Сам, искушаемый дьяволом, указал покровителя и творца искушения [59]. Это Он подтвердил и впоследствии, говоря: Молитесь, чтобы не впасть в искушение (Лук. 22:46). А находились в искушении оставить Господа те, которые более предавались сну, нежели молитве. Этому соответствует и заключение, разъясняющее, что означает: «Не введи нас во искушение», — именно: «Но избави нас от лукавого».

9. К этим кратким, немногим словам сколь много примыкает изречений пророков, евангелистов, апостолов, бесед Господа, притч, примеров, заповедей! Сколько раскрывается здесь обязанностей! Почитание Бога— в Отце; свидетельствование веры — в Имени; приношение послушания — в воле; напоминание надежды— в Царстве; прошение жизни — в хлебе; исповедание грехов — в мольбе о прощении; беспокойство перед искушением — в просьбе о защите. Что удивительного? Только один Бог мог научить, как Он желает, чтобы Ему молились. Следовательно, Им Самим установлено служение молитвы, и она, одушевленная Его Духом уже тогда, когда исходила из Божественных уст, по Его постановлению, восходит на небо, передавая Отцу то, чему научил Сын.

10. Поскольку, однако, Господь есть Промыслитель человеческих нужд, Он, после сообщения учения о молитве, специально указывает: Просите и получите (Матф. 7:7; Лук. 11:9), и так как существуют просьбы, соответствующие обстоятельствам каждого, мы, положив в основание установленную и обычную молитву, обретаем право добавить желания, превосходящие обычные прошения, — помня, однако, о заповедях.

11. Чтобы мы не оказались далеко и от заповедей, и от Божьего слуха, память о заповедях прокладывает молитвам путь к небу; из них главнейшая та, чтобы мы не прежде приступали к алтарю Божьему, чем разрешили разделяющий нас с братьями какой–нибудь раздор или обиду [60]. И как можно приступать к миру Божьему— без мира? К прощению долгов — с их сохранением? Каким образом умилостивит Отца гневающийся на брата, когда всякий гнев нам изначально воспрещен? Ведь и Иосиф, отпуская братьев с тем, чтобы они привели отца, говорит: И не гневайтесь в пути (Быт. 45:24). Он, надо думать, наставлял нас, ибо и в других местах наше учение называется «путем». Поэтому, стоя на пути молитвы, да не приступим к Отцу с гневом. И Господь, возвышая Закон, ясно приравнивает гнев на брата к убийству. Он воспрещает отплачивать даже дурным словом [61]; если же необходимо гневаться, то не далее захождения солнца, как наставляет апостол (ср. Эфес. 4:26). В самом деле, разве не безрассудно или день проводить без молитвы, медля идти навстречу брату, или разрушить молитву, упорствуя во гневе?

12. Не от гнева только, но от всякого вообще смятения душевного должно быть свободно молитвенное настроение, проникнутое тем же духом, каков Тот Дух, к Которому она устремляется. Ибо не может быть познан дух оскверненный — Святым Духом, как не познается печальный — радостным, стесненный — свободным. Никто не воспринимает противоположного себе, а всякий допускает только родственное себе.

13.