Вал. др. Мне кажется, так.

Прав. Итак, если ничто из существующего не противоположно самому себе, то они не будут ни одним веществом, ни происходить из одного вещества. Еще я хочу спросить тебя о подобном этому; как тебе кажется, части (одного целого) не уничтожают друг друга?

Вал. др. Кажется.

Прав. А огонь, и вода и прочее суть ли части вещества?

Вал. др. Да.

Прав. А что, как тебе кажется, вода не уничтожает ли огонь и свет — тьму, и прочее, тому подобное?

Вал. др. Кажется.

Прав. Итак, если части (одного целого) не уничтожают друг друга, а части вещества уничтожают друг друга, то они не будут частями друг друга. Если же они не части друг друга, то они не будут принадлежать одному веществу. Даже они не будут веществом; потому что ничто из существующего не уничтожает самого себя по понятию о противоположном; ибо ничто не противоположно самому себе; противоположное же обыкновенно противополагается другому; напр. белое не противоположно самому себе, но оно называется противоположным черному; также и свет не оказывается противоположным самому себе, но относится так к тьме, и многое другое подобное. Итак, если бы было какое–нибудь одно вещество, то оно не было бы противоположно самому себе; а так как противоположные предметы существуют, то оказывается, что вещества нет. — Впрочем о веществе довольно. Нужно приступить к исследованию о зле и необходимо рассмотреть его между людьми. Зло между людьми — виды этого зла или части? Если виды, то кроме их не будет другого зла самого в себе, потому что роды являются и существуют в видах. Если же так, то зло будет сотворенным; ибо виды (его) оказываются творимыми, напр. убийство и прелюбодеяние и тому подобное. Если же ты захочешь считать их за части какого–то зла, а эти части сотворены, то по необходимости и оно сотворено; ибо то, чего части сотворены, по необходимости также сотворено, так как целое состоит из частей. Не будет и целого, если нет частей; а из частей некоторые могут быть, хотя бы целого и не было. Но нет ничего из существующего, чего одна часть была бы сотворена, а другая не сотворена. Если бы я допустил и это в своей речи, то значило бы, что было некогда зло, когда оно еще не было целым, т. е., прежде нежели Бог создал вещество. Целым же оно становится тогда, когда сотворен Богом человек; ибо человек есть виновник частей зла. А отсюда Бог, сотворивший (человека), будет виновником того, что стало существовать целое зло; а это нечестиво. — Если же ты скажешь, что зло не есть ни то, ни другое, а назовешь так совершение чего–нибудь злого, то этим покажешь, что оно есть нечто сотворенное: ибо совершение чего–нибудь имеет начало бытия. Притом ты не можешь указать никакого другого зла, кроме этого. Какое другое злое действие помимо совершающегося между людьми ты можешь указать? А что совершающий (зло) не есть сам зло по своей сущности, но (бывает злым) вследствие самого совершения зла, это уже доказано. Ничто не есть зло по природе, но злое становится злым по употреблению.Что люди сотворены злыми от Бога, этого, мне кажется, сказать нельзя; но я говорю, что первый человек сотворен самовластным, т. е. свободным, от чего и преемники рода наследовали такую же свободу. Итак, я утверждаю, что человек сотворен свободным, а не хочу (назвать) его рабствующим; это, по моему мнению, есть самое лучшее, что даровано ему от Бога. Ибо все прочие (твари) по необходимости повинуются Божественному повелению, и ни которая из них не может делать чего–нибудь другого, кроме того, для чего она сотворена; посему мы и не восхваляем их, повинующихся Господу таким образом, и нет для них никакой высшей надежды, потому что они невольно исполняют повеленное; а человек хочет убеждаться умом; ибо человек получил власть, без принуждения необходимости природы и без насилия, подчиняться тому, что для него лучше; для этого, по моему мнению, он и одарен (такою властью), т. е., чтобы он мог получить нечто больше того, чем владеет, что прибавляется ему за послушание от высшего (Существа) и что требуется как долг от Создателя. Ибо человек, говорю я, сотворен не для погибели, а для лучшего. Если бы он был сотворен подобно какой–нибудь из стихий, или тварей таким же образом служащих Богу, то он не получал бы награды достойной хотения, но был бы как орудием Создателя, и не основательно было бы укорять его за дурные дела его; потому что виновником их был бы пользующийся им (как орудием). Даже человек и не знал бы лучшего, не зная Виновника, а только то, для чего он существовал бы по природе. Итак, по моему мнению, Бог дал человеку способность делать то, что он хочет, вознамерившись почтить его таким образом и сделать знающим лучшее, и склоняет его способность к лучшему, также не отнимая свободы, но желая указать лучшее. Ибо эта возможность остается при нем, и заповедь он получает; а Бог (только) увещевает обратить свободную способность к лучшему. Как отец увещевает сына, имеющего свободную способность учиться наукам, еще более заниматься науками, чем указывает на это лучшее, а не отнимает у сына свободной способности, хотя бы он неохотно хотел учиться; так, мне кажется, и Бог, побуждая человека повиноваться повелениям, не отнимает у него власти свободной способности, по которой он может и не слушаться этих повелений. И причина такого побуждения показывает, что Он не отнимает этой власти. Он дает повеления для того, чтобы человек мог наслаждаться лучшим; ибо это следует за повиновением повелению Божию. Таким образом Он благоволит давать повеления не для того, чтобы отнять власть, которую сам дал, но чтобы доставить лучшее (человеку), как достойному получить большее за послушание Богу, тогда как он имел власть и не послушаться. Я утверждаю, что человек сотворен самовластным, не так, как будто бы наперед существовало какое–то зло, которое избирать человек получил власть, если захочет, но (получил) только одну способность, служащую причиною послушания Богу или непослушания. Ибо в этом состояла свобода воли. Между тем сотворенный человек получает от Бога заповедь; и отсюда уже начинается зло; ибо он не повинуется Божественному повелению; и только это и есть зло, — преслушание, которое тогда получило бытие. Следовательно никто не может назвать его несотворенным, когда совершивший его сотворен. Но конечно ты спросишь: откуда же это преслушание? Об этом ясно изложено в Божественном Писании. Посему я и не утверждаю, что человек таким сотворен от Бога, но говорю, что он подвергся этому по некоторому наущению. Ибо человек не получил такой природы; иначе, если бы он был таким, этого не случилось бы с ним по наущению, потому что такова была бы его природа. А некто Божественным голосом говорит, что человек научился злу (Иер. 13:23). Итак, я говорю, что он научился не повиноваться Богу. Только это и есть зло, что бывает против воли Божией; а человек научается злу не сам по себе. Научающий злу есть дракон…Итак я сказал, что начало зла есть зависть; а зависть от того, что человек удостоился от Бога высшей чести; зло же есть преслушание заповеди Божией.О Воскресении (против Оригена) [6]Глава 1.Основываясь на этом [7] более простые из уверовавших думают, (говорит Ориген), что нечестивые не получат воскресения, между тем не высказывают ясно, что они разумеют под воскресением и какой воображают суд. А если по–видимому и выражают свои мысли об этом, то изобличит их исследование, так как они не могут усвоить этого в последовательном порядке. Если мы спрашиваем их, что воскреснет; они отвечают: тела, которыми мы теперь облечены. Потом — если мы спросим их еще; в полном ли существе воскреснут, или нет, — они, не исследовав, говорят: в полном. А когда мы, применяясь к их простоте, выразим недоумение: ужели вместе с телом воскреснет и кровь, истекшая при рассечении жил, и мясистые части, и волосы, когда–нибудь бывшие у нас, или те одни, которые выпали при кончине, — они ссылаются на то, что Бог может делать, что хочет. А более решительные из них, чтобы избежать необходимости составлять в уме соображения о той самой крови, которой много раз случалось выделяться из наших тел, говорят, что воскреснет наше тело таким, каким было при конце жизни. Против этого мы высказывали сомнение по той причине, что естество изменчиво, что как в наше тело поступают снеди и изменяют свой вид, так и наши тела изменяются, и в плотоядных птицах и зверях становятся частями их тел; эти опять изменяются, будучи съедаемы людьми, или другими животными, и становятся телами людей или других животных. И так как это повторяется многократно, то необходимо допустить, что одно и тоже тело много раз бывает частью многих людей. Чьим же телом оно будет при воскресении? Таким образом нам придется впасть в бездну безрассудного пустословия.Глава 2.