А то, что вы спросили о дьяволе, что он есть лжец и отец его (Ин 8, 44), т. е. кажется, будто Господь сказал, что как сам он, так и отец его есть лжец; так понимать — нелепо и легкомысленно. Ибо, как мы немного раньше сказали, дух не рождает духа, так же как и душа не может рождать душу, хотя не сомневаемся, что плоть зачинается от человеческого семени и растет. Так апостол ясно различает то и другое существо (substantia), т. е. плоть и душу, какая какому виновнику приписывается, говоря: если мы, будучи наказываемы плотскими родителями нашими, боялись их, то не гораздо ли более должны покориться Отцу духов, чтобы жить? (Евр 12, 9). Что могло быть яснее этого различения, когда апостол отцами плоти нашей называет людей, а отцом душ — одного Бога? Хотя и в самом зачатии этой плоти человеку нужно приписывать только посредничество, а сущность творения — Творцу всех, Богу, как говорит св. Давид: руки Твои

\\392// сотворили меня и устроили меня (Пс 118, 73). И блаженный Иов говорит: не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня, кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня (Иов 10, 10–18). И Господь к Иеремии говорит: еще не образовав тебя в чреве, Я знал тебя (Иер 1, 5). Екклезиаст, показывая природу плоти и души, начало и происхождение, т. е. откуда та и другая произошла, к какой цели та и другая стремится, и рассуждая о разлучении души с этим телом, говорит: и возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, Который дал его (Еккл 12, 7). Что можно сказать яснее того, что плоть, названная прахом земным, потому что от семени человека получила начало, как взятая из земли, опять возвратится в землю; а дух, который не зарождается от совокупления того и другого пола, а присваивается только одному Богу, к виновнику своему и возвратится? Это же ясно выражается и тем дуновением Божиим, которым Он первоначально воодушевил Адама (Быт 2, 7). Из этих свидетельств ясно заключаем, что отцом духов может называться только один Бог, Который из ничего сотворил их, когда захотел; а люди называются отцами только нашей плоти. Так и дьявол никакого отца не имел, кроме Бога, Создателя своего. Когда он превознесся гордостью и в своем сердце сказал: взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему (Ис 14, 14), то сделался лжецом и в истине не устоял, но, из своей сокровищницы зла произнося ложь, сделался не только лжецом, но и отцом самой лжи (Ин 8, 44); потому что, обещая человеку обожение и говоря: будете, как боги (Быт 3, 5), в истине не устоял, но сделался человекоубийцею: Адама ввел в состояние смертности и своим подстрекательством умертвил Авеля рукою брата.

Однако рассуждение наше, длившееся почти две ночи, прекратила наступающая заря.

\\394//

9. собеседование аввы Исаака Скитского (первое) о молитве

глава 1

Собеседования старца аввы Исаака[91], которые мы теперь предлагаем, при помощи Божией, исполнят то, что во второй книге постановлений (гл. 9) мы обещали сказать о непрестанной молитве. Изложив это, думаю, я удовлетворю и заповеди блаженной памяти папы Кастора и вашему желанию, блаженнейший папа Леонтий и святой брат Елладий, извиняясь сначала в обширности книги, которая, при всем нашем старании — сократить повествуемое не только сжатой речью, но и многое обходя молчанием — вышла гораздо больше, нежели как мы предполагали. Итак, предпослав рассуждение о разных постановлениях, которое мы сократили, наконец предлагаем следующее учение блаженного Исаака.

глава 2 Учение аввы Исаака о качестве молитвыЦель всякого монаха и совершенство сердца состоит в постоянстве молитвы и, насколько возможно для бренного человека, в невозмущаемом спокойствии ума и всегдашней чистоте его. Для достижения этого нужны: неослабевающий телесный труд и сокрушение духа, так чтобы меж\\394//ду тем и другим находилась тесная, взаимная связь. Ибо как все добродетели стремятся к совершенству молитвы, так и сами они не могут быть твердыми и постоянными, если не будут соединены и скреплены ею. Как без добродетелей нельзя вполне приобрести постоянного молитвенного покоя, так и без этого покоя невозможно в точности исполнить добродетелей, способствующих ему. Поэтому непристойно было бы в беседе о свойстве молитвы вдруг приступить к рассмотрению главной ее цели, состоящей в деятельном исполнении всех добродетелей, не исследовав предварительно, что необходимо оставить или сделать для достижения ее, по учению евангельской притчи, не вычислив сперва и тщательно не приготовив всего, что нужно для того, чтобы воздвигнуть высочайшую духовную башню (Лк 14, 28). Впрочем, и сами приготовленные материалы останутся бесполезными и не допустят безопасно возложить на себя высокого совершенства, если не будет откинута нечистота пороков и не будет удален склонный к разрушению щебень страстей нашего сердца — этой земли хрящеватой, а что всего более, если на евангельском камне (Лк 6, 48) не будут положены твердейшие основания простоты и смирения, поддерживаясь коими, эта воздвигаемая из духовных добродетелей башня могла бы стоят неподвижно и в своей надежной прочности возносить главу свою к высоте небесной. Когда эта башня будет утверждена на таких основаниях, то пусть прольется обильнейший дождь страданий, пусть притекут с ужасным стремлением быстрые реки гонений, пусть наляжет свирепая буря противных духов — она не только не падет, но даже не потерпит никакого повреждения от этих нападений.глава 3 Что нужно, чтобы молитва была чистая, задушевная?Чтобы молитва возносилась с надлежащей горячностью и чистотою, нужно непременно соблюдать следующее: во–первых, необходимо отложить всякое попечение\\395// о телесных вещах и не только не заботиться, но и думать не следует о каком–либо занятии или предприятии. Надо избегать всяких развлечений, пустословия или многословия, равно как и всяких шуток, но сперва, что важнее, исторгнуть с корнем расположение к гневу или унынию и вовсе истребить пагубное разжигание плотской похоти и любостяжание.Ибо то, чем бывает занята душа наша до молитвы, обязательно приходит на память и во время ее. Поэтому до начала молитвы мы должны держать себя в таком состоянии, в каком желаем находиться в продолжение ее. Ибо ум во время молитвы получает настроение, сообразное с предыдущим состоянием; представляющийся его очам образ прежних наших действий, слов или чувств произведет то, что мы, и приступив к молитве, по свойству предварительного расположения, или будем гневаться, или унывать, или возбуждать в себе прежние вожделения и наклонности, или станем с безрассудностью (что и сказать стыдно) забавляться каким–нибудь смешным изречением или происшествием, или устремимся к прежней рассеянности. Итак, поспешим еще до молитвы изгнать из внутренности сердца нашего то, чего не желали бы иметь во время ее, дабы можно было исполнить нам апостольскую заповедь: непрестанно молитесь (1 Сол 5, 18), — и еще: желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения (1 Тим 2, 8). Ибо нельзя исполнить этой заповеди, если ум наш не очистится от всякой скверны пороков, если не