О, достопочтенные Господства, ваше имя происходитъ на основаніи того, что въ вашемъ даре вы изобразуете Божественное Господство и воспріемлете общеніе въ небесныхъ благахъ самымъ непосредственнымъ образомь и безъ какого–либо препятствія; даруйте мне, дабы замешательства, которыя портятъ умъ, я бы возмогъ обуздать и былъ бы выше бесовскихъ ловушекъ, которыя тяжко вредятъ душе даже до последняго издыханія жизни.

О, Власти, которыя следуя наименованію, отвечающему вашему служенію, никакимъ волненіемъ не быть поколебленными, и которыя отъ Онаго Единаго Начала, отъ Котораго проистекаетъ всякое могущество, получили власть и твердость; — наделите меня силой на видимыхъ и невидимыхъ враговъ, которые нападаютъ на мою душу и имеютъ целью увести мой умъ въ свой пленъ, и силятся совратить мои стопы, такъ чтобы оне не шли по Божіему пути.

О, непоколебимыя и могучія Силы, вы, которыя, по причине твердости души и крепости и непобедимаго превосходства силы, носите въ себе начертаніе Божественнаго всемогущества и силы, — меня, слабаго и немощнаго, опояшите божественной твердостію и крепостію и сделайте способнымъ на то, чтобы оныхъ духовныхъ змей и скорпіоновъ я бы возмогъ мужественно попирать.

О, неведущія уклона или поползновенія Начальства, которыя безъ всякаго прекословія, пріяли отъ Божественнаго и Безначальнаго Главы всякаго начальства и ваше имя и достоинство начальства, и которыя являетесь возглавителями третьяго чина Ангеловъ, — помогите мне, верному (Богу) и окажите мне содействіе для того, чтобы я возмогъ восторжествовать надъ жесточайшими врагами и даже до конца неустрашимо и невредимо противостать имъ.

О, трижды святейшій и любимейшій и честнейшій Князь священнаго Небеснаго Воинства и воевода, Михаиле, корифей Ангеловь достойнейшій всякаго почитанія и похвалы и прославленія, ты, который некогда явилъ себя какъ вождь Іудейскаго народа и достовернейшимъ образомъ показалъ ему путь ведущій ко спасенію; и который имеешь некогда вострубить въ оную великую и страшную и оглашающую все концы вселенной трубу, при страшномъ звучаніи которой, бывшіе отъ века мертвецы возстанутъ изъ скрытыхъ хранилищъ земли, и земля, какъ вращающаяся праща [3] подвинется изъ своихъ основаній, и элементы растворятся, и солнце окрасится въ иной цветъ и помрачится на подобіе цвета власяницы; и полная луна обратится въ кровь; и звезды также, подобно тому какъ съ фиговаго дерева, во время сильнаго ветра, спадаютъ незрелыя смоквы, спадутъ съ неба на землю; и универсальный эфиръ (небесная сфера), какъ бы покрытый четырьмя рядами тучъ, обратитъ день въ ночь; и небо, на подобіе свитка, свіется и исчезнетъ; и всякая гора и долина, и островъ и городъ подвигнется со своихъ местъ; и великіе міра сего и мощные и вожди и судіи земли, какъ и весь остальной народъ, смирятся; потому что — какъ показываетъ это примеръ и въ нынешнія времена — люди, по причине тягчайшихъ скорбей и стенаній и скрежета зубовъ, будутъ умирать отъ страха и ужаса. Тогда те, которые до сего времени оставались въ живыхъ, въ одинъ моментъ, какъ бы въ одно мгновеніе ока, умрутъ и тутъ же изменятся [4]; и тогда море и реки и адъ, потрясенные великимъ страхомъ передъ нависшими бедствіями и ужасомъ, выдадутъ мертвыхъ, которыхъ они заключили въ себе; тогда праведники, по–истине, подъятые въ высь светлыми облаками, будутъ восхищены навстречу Господу Христу, для того чтобы пребывать съ Нимъ въ жизни вечной; а грешники будутъ отосланы въ муки, уготованныя для нихъ; и, вотъ, когда все эти ожидаемыя поразительныя вещи будутъ совершаться при звуке трубы, въ которую ты будешь трубить, тогда, о, Святый Архистратиже, наставниче заблуждающихся, возстановителю павшихъ, защитниче душъ, сохранителю телъ, бесовъ прогонителю, и всея твари просветителю, — тогда, молю тебя, тогда то не откажи мне быть вернымъ моимъ покровителемъ въ моемъ положеніи. О, святейшій Михаиле, ты — который Израильскій народъ, по Божію веленію перешедшій Чермное море, установилъ въ Обетованной земле, и вооружилъ Іисуса Навина на враговъ, и Моисееву скинію освободилъ отъ свирепаго врага, а также просветилъ души многихъ иныхъ Святыхъ, — и мои также внутреннія чувства просвети и озари душевное мое око; и сердце мое, волнуемое волнами этой жизни, сделай твердымъ; и умъ мой, склоненный къ земле, возвысь горе и къ небесному благому образу мысли; и руки мои разслабленныя укрепи въ борьбе съ опытными въ бореніи врагами; и омертвевшія мои стопы, которыя оставляютъ стезю ведущую къ небу, утверди; и шею мою, нагруженную грехами, подними; и мои зловонныя и гніющія раны исцели; и жаръ моихъ пылкихъ страстей и душевныхъ волненій угаси; и, наконецъ, позаботься относительно прочихъ тягостныхъ моихъ несчастій и трудовъ. И опять, тебя сущаго и по деламъ твоимъ и по имени, Михаила [5], я прошу и, насколько это въ моихъ душевныхъ силахъ, умоляю тебя: чтобы, когда я буду уходить изъ круга этой жизни, ты явился мне благорасположеннымъ и успокаивающимъ, и подъ покровомъ честныхъ твоихъ крыльевъ укрылъ меня и, восхитивъ меня отъ тяжкихъ и мрачныхъ адскихъ местъ, поместилъ меня въ чудесныхъ небесныхъ обителяхъ, возводя меня даже до дому Божію, во гласе радованія и исповеданія, шума празднующаго (Псал. 40, 5).

И ты также, божественнейшій и преимущественнейшій среди Ангеловъ, Гавріиле, ты — который являешься желаннейшимъ и добрейшимъ дарователемъ міровой радости и веселія; ты — который являешься наисведующимъ толкователемъ Божіихъ таинъ и всехъ благъ первейшій учредитель и распорядитель; ты — который, наконецъ, священныхъ служителей являешься предводителемъ и княземъ августейшимъ; вотъ, наставь мой умъ и сердце и направь ихъ на путь следованія во всемъ воле Божіей [6] и заповедямъ [7] Его; Ты — который Пророку Іезекіилю при реке Ховаре открыль оное, по–истине, божественное виденіе [8]; ты — который прежде безплодное чрево Елисаветы разрешилъ, по веленію Божіему, отъ узъ держащаго его безплодія и сделалъ ее плодоносной [9], — и мою также несчастную и бедствующую душу исполни известной благодатной красотой и внутренней радостью и светомъ; ты — который блаженнейшую и непорочнейшую и священнейшую и чистейшую душу Владычицы нашея, Богородительницы Маріи, радостнымъ и спасительнымъ Благовещеніемъ преисполнилъ безконечной радостью [10]; и печаль Евы и ея плачь твоимъ торжественнымъ обещаніемъ несомненнаго спасенія претворилъ въ радость; и кратко выразить: скорбь сего міра обратилъ въ радованіе; и когда одежда скорби была содрана, облекъ всехъ въ торжественное одеяніе радости; — также и я, о, Гавріиле, истинной радости устроителю и дарователю, — прошу тебя и умоляю: чтобы и меня, угнетаемаго тяжкимъ недугомъ (или: тяжкой печалью), ты милостивно посетилъ и исполнилъ божественной силой и духовной радостію, а также отъ адскихъ мукъ Веліала [11] и опасностей со стороны видимыхъ и невидимыхъ враговъ избавивъ, твоимъ ходатайствомъ и предстательствомъ предъ Богомъ, сочеталъ меня сонму праведниковъ и святыхъ; и, къ тому же, въ оныхъ местахъ, которыя обилуютъ всеми наслажденіями, въ безопасности поместилъ меня.

О, вы, остальные все Ангелы и Архангелы, сонмъ небесный, Воинство непреодолимое, полкъ доблестнейшій, множество огромное, армія неисчислимая, ликъ (хоръ) несравненный, величіе, которое выше всякаго оскуденія, радость неизреченная, торжество въ высшей степени восхитительное, мощь превосходящая всякое разуменіе, точность неограниченная, подвижность каковой нетъ подобной никакой иной, порядокъ безконечно–сложный (или: трудно–постижный), скорость невыразимая, существо неописуемое, слава не могущая быть постигнутой помысломъ ума, сила высшая всякой силы и крепости; вы — служители Царя всехъ; вы — и ветры и духи, и воды, и князи, и конница, и пехота, и діаконы (или: слуги), и апостолы, и проповедники, и пророки, и евангелисты, и толкователи божественныхъ вещей, и стражники, и защитники, и сохранители, и отгонители (хищниковъ), и собиратели, и путеводители, и судебные следователи и взвешиватели (нашихъ делъ и намереній), и производители расчетовъ, и попечители, и просветители, и помощники, и светочи, и светильники, и лампады, и горы, и долины, и облака, и судіи, и начинатели (судебнаго процесса), и докладчики, и адвокаты, и отразители обвиненій (нашихъ враговъ), и поборники за насъ, и божественный оплотъ и защита наша, и отраженія Бога и образы Его, и мореплаватели, и корабли и кормчіи (въ нашемъ житейскомъ плаваніи). Вы являетесь теми, которые направляете небо по наисовершеннейшему его теченію; которые въ скорейшемъ и стремительнейшемъ движеніи пересекаете воздухъ; которые наполняете небо и эфирь; которые присутствуете при каждомь человеке какъ его хранители и провожатые; которые волю Творца неуклонно исполняете; которые гласъ Его словъ непосредственно слышите; которые непрестанно возрастаете и преуспеваете и въ непрестанномъ возрастаніи восходите все выше и выше (потому что только Богъ, въ Которомъ не происходить никакого измененія, выше — какого–либо возрастанія [12]; которые именуются «небесными телами»; которые называются «Умами» и «Божіей Скиніей»; которые зоветесь «Углями» и «Колесами» и «Пламенями»; которые носите наименованія «Таинниковъ» и «Изъяснителей таинъ»; и про васъ говорится также, что вы — «Друзья Царя всехъ» и «Исполнители небесной музыки», какъ и «Служители Таинствъ» и «Слуги».

Итакъ, поелику вы украшены такой великой славой и преисполнены таковыми преимуществами, то заслуженно я прошу и молю о вашемъ благопріятномъ отношеніи ко мне, о, благіе и всенепорочные Ангелы и Архангелы; ваше — о, чистые духи, — умоляю великолепіе, сохранить мою жизнь невредимой, надежду незыблемой, поведеніе безупречнымъ, любовь къ Богу и къ ближнему неизменной и отъ всякаго ущерба свободной. Молю, руководите меня во всемъ и наставьте на всякую спасительную и богоугодную стезю. Опять же, о, божественные дуси, я желаю, чтобы вы молились и больше всего молили обо мне Бога тогда, когда при последнемъ издыханіи моей жизни, я буду принуждаемъ выйти изъ этого моего смиреннаго сосуда (моего тела), и чтобы вы были весами, взвешивающими все мои дела, и оценщиками всего того, что я или явно совершилъ или тайно намеривался совершить, и чтобы тогда или все вы, или только те, которыхъ изъ вашего чина тогда пошлетъ ко мне Богъ, дабы вы приняли мою несчастную и жалкую душу, — явили себя снисходительными и милостивыми ко мне, и чашечку весовъ, которую пагубнымъ образомъ я нагрузилъ моими негодными делами, вы благосердно приподняли бы и потщились, какъ служители единаго милостиваго Бога, какимъ угодно образомъ и способомъ разгрузить ея. И даже, вместо добрыхъ и честныхъ делъ, на которыя возможно было бы полагать надежду, приведите на середину безграничное милосердіе Божіе, моля благосерднаго и милостиваго Бога, — о, вы, достойнейшіе хвалы и высочайшіе Умы, — дабы, по вашему ходатайству, все те скорби, болезни и огорченія и бедствія, которые я когда–либо въ жизни перенесъ, были бы удостоены быть принятыми въ возмещеніе моихъ дурныхъ поступковъ; и вместо осужденія и техъ страшныхъ мукъ, которыя по справедливости я заслужилъ, оныя мои страданія допустили бы оказать мне облегченіе и снисхожденіе; такъ чтобы, когда врагъ оказался полностью превзойденъ и вместе съ этимъ побежденъ Божіимъ милосердіемъ, на небе произошла бы великая радость по причине того, что моя несчастная душа спаслась (по слову Господню): Радуйтеся со Мною, друзи, яко обретохъ овцу, которая некогда заблудилась въ горахъ (Лук. 15, 6). И, наконецъ, когда наступитъ завершительный день и конецъ міра будетъ уже при дверяхъ, и небеса восколеблятся, и небесный сводъ дрогнетъ, и задрожатъ основанія земли, и бездна бездны оцепенеетъ отъ страха, и преисподніи окоченеютъ отъ ужаса, и огромные морскіе пределы обратятся въ огонь, и все элементы разстаютъ какъ воскъ предъ лицемъ огня, и скрывавшіеся въ земныхъ убежищахъ погибнутъ, (а затемъ) воскреснутъ (exsuscitabuntur) [13], и образъ міра сего минуетъ, и страшный Судья явится въ самомъ свете, и вы, опережая Его Пришествіе, пробежите пределы и края земли, дабы всехъ мертвыхъ умершихъ отъ века, собрать во едино и представить ихъ всехъ вместе предъ неподкупнымъ Судьею, чтобы каждый далъ отчетъ о всякомъ своемъ деле и всякой мысли и замысле, — тогда — молю васъ и не перестану молить до конца моей жизни, васъ, которые все озаряете и несете, по уполномочію Бога, общественное его служеніе, и посему выставляете напоказъ известное ваше царское достоинство, что и скиптромъ и тростью и копьемъ, въ рукахъ съ которымъ вы изображаетесь на иконахъ [14], вы наглядно являете власть усмирять и наказывать, данную вамъ [15], — тогда–то, тогда, молю васъ, будьте милостивы ко мне жалкому и несчастному, какъ добрейшіе князи Онаго Царя, и пощадите меня, и вашимъ ходатайствомъ у Бога освободите меня отъ онаго скорбнаго и гневнаго приговора, отсылающаго въ огонь вечный. И, наоборотъ, онаго радостнаго и сладостнаго призыва къ жизни совершенно безпечальной и отнюдь ни въ чемъ не имеющей недостатка, — меня, вместе съ моими сотрудниками и родными мне людьми, имена которыхъ и званія ведаетъ только Тотъ, для Кого нетъ ничего не известнаго, — сделайте участниками, и радости, не имущей конца, объявите наследникомъ.О, Господи, Спасителю, Боже и Слове, Ты, Который обитаешь въ вышнихъ, Который не имеешь начала и все содержишь въ Своей власти, Который обладаешь великимъ могуществомъ и всемъ даешь жизнь и внушаешь трепетъ; Ты — Который небо и землю и все что содержится въ ихъ пределахъ создалъ единымъ движеніемъ воли; Ты — Который сначала замыслилъ создать Ангеловъ, и Твой замыслъ сталъ деломъ: потому что то, что Ты замыслилъ, это и совершилъ единымъ словомъ и сотворилъ въ совершенстве. Затемъ, съ подобнымъ же искусствомъ и съ такою же легкостью Ты изъ земного праха создалъ человека по образу Твоему и подобію и сотворилъ его только чемъ–то малымъ меньшимъ въ сравненіи съ Ангелами, и наделеннымъ свободой воли, и поставилъ его, чтобы онъ былъ царемъ и владыкой надъ всей тварной природой, и это, конечно, для того, чтобы онъ наслаждался оными благами, которыя Ты для него уготовалъ въ раю, и каковыми благами онъ и наслаждался до техъ поръ, пока, оказавшись захваченнымъ въ пленъ со стороны змія и жены, онъ не нарушилъ Твои Божественныя заповеди, действительно вкусивъ плодъ смертоноснаго древа; вотъ, по этой причине онъ тотчасъ же лишился царскаго достоинства и, бывъ изгнанъ изъ рая, подвергся наказанію, достойному его поступкамъ, а именно: плачу и рабскому положенію, поту лица, труду и тяготамъ, скорби и печали, и что по–истине тягостнее всехъ наказаній, наконецъ, повергъ себя надлежащей ему смерти и растворенію въ земле, изъ которой онъ былъ въ начале взятъ и созданъ. Ты же, Господи, будучи по–истине милостивымъ и сострадательнымъ, отнюдь не презрелъ Твое достояніе, наиболее дорогое для Тебя изъ всего прочаго, чтобы оно оставалось подъ насиліемъ діавола; но постановилъ привести въ исполненіе оную приводящую въ трепетъ Тайну, которую Ты определилъ отъ века: истощивъ Себя [16], Ты, Который являешься Премудростью Отчею, и Умомъ, и Словомъ, и Начертаніемъ, и Пределомъ, и Образомъ, и Печатью, и Сыномъ и выраженнымъ Изображеніемъ Его. Потому что Ты и возъобиталъ — действіемъ Духа Святаго — во чреве Непорочной Девы и пріялъ отъ Нея рожденіе, которое превосходитъ всякое разуменіе. Потому что Ты отнюдь не нарушилъ девство Твоей Пречистой Матери, но, будучи безплотнымъ — способомъ известнымъ только Тебе — Ты вошелъ въ Ея чрево, а затемъ родился отъ Нея, облачившись въ плоть, оставивъ врата девства Ея затворенными, каковыми они и были прежде. Затемъ Ты подъялъ крестъ, принялъ напитокъ, сделанный изъ смешанныхъ другъ съ другомъ желчи и уксуса, и былъ прободенъ копіемъ, пронзившимъ Твое ребро. Наконецъ, добровольно претерпевъ смерть, Ты саму смерть умертвилъ, и весь міръ одарилъ безсмертіемъ, и Твой, потерпевшій преткновеніе и потерявшій видъ образъ, Ты возстановилъ въ целости и древнюю клятву, приключившуюся намъ по причине вкушенія отъ древа, плоды котораго Богъ запретилъ человеку есть, совершенно снялъ съ насъ [17]. Итакъ, Ты — Царь и Творецъ всего, Ты — столь многочисленныхъ и такихъ поразительныхъ вещей Создатель, все то, что существуетъ доселе, создалъ на общую пользу смертнымъ; и подлежащихъ наказанію навыкъ наказывать не безъ отеческой любви, когда, сидя на судилищи, Ты всехъ призовешь на судъ, удостой меня, вместе со всеми теми, память о которыхъ я храню въ сердце, стоянія одесную (по правую сторону отъ) Тебя. О, Ты, Который наблюдаешь надъ всемъ и ведаешь тайное, мои прегрешенія, которыя я когда–либо совершилъ, — предавъ забвенію, отверзи мне двери Чертога безсмертія, т. е. — небесной славы. О, Безсмертный Женише, сподобь насъ услышать гласъ Твоего благословенія! О, Благодетелю, причти меня къ числу праведныхъ и Твоей радости сотвори насъ участниками, — молитвами Пренепорочной Матери Твоей, и Святыхъ Ангеловъ, и Апостоловъ, и Пророковъ, и Мучениковъ, и всехъ отъ века бывшихъ Праведныхъ, — Ты, Который со Отцемъ Твоимъ и Духомъ Святымъ, благословенъ еси ныне и присно, и во веки вековъ Аминь [18].Источникъ: Проповеди святителя Софронія, Патріарха Іерусалимскаго. / Пер. и комм. Архим. Амвросія (Погодина). — Джорданвилъ: Тѵпографія преп. Іова Почаевскаго, Свято–Троицкій монастырь, 1988. — С. 101–109.Слово на Сретеніе ГосподнеВъ сокращеніи и переложеніи на русскій языкъ съ текста, помещеннаго у Migne’я, Patrologiae cursus completus, series graeca, t. LXXXVII, pars. 3, col. 3287–3302. Въ русскомъ переводе настоящее слово неизвестно.Ныне — иное таинство Христа, иное и прославленіе Христа Бога нашего. Но чудеса Его всегда такъ велики, что побеждаютъ возможность и силу всякаго слова и превосходятъ доблесть всякой мудрости, не человеческой только, но и ангельской. Посему я громкимъ голосомъ воскликну вместе съ великимъ Павломъ: где премудръ? где книжникъ? где совопросникъ века сего (1 Кор. 1, 20)? Где красноречіе риторовъ? Где мудрствованіе философовъ? Где тонкое искусство грамматиковъ? По истине, обуи Богъ премудрость міра сего (1 Кор. 1, 20) и явилъ ее тщетною и безполезною, поелику сія премудрость, какъ даръ милости, дарована была неверующимъ народамъ, дабы они искали Бога и, посредствомъ тщетнаго блужданія, уразумели свое безсиліе. Понеже бо въ премудрости Божіей не разуме міръ премудростію Бога, благоизволилъ Богъ буйствомъ проповеди спасти верующихъ (1 Кор. 1, 21). По праву восклицая это вместе съ Павломъ, я съ удивленіемъ ныне стану возглашать и следующее: О глубина богатства и премудрости и разума Божія! яко неиспытани судове Его, и неизследовани путіе Его. Кто бо разуме умъ Господень? или кто советникъ Ему бысть (Рим. 11, 33)? Ибо какимъ образомъ сотворенная вещь можетъ уразуметь мысль Творца или познать Его разумъ? Какъ сосудъ можетъ давать советы тому, кто его сделалъ, хотя бы (скудельникъ) и согласился на это и для своего совершенства нуждался въ несовершенномъ? И вотъ мудрость человеческая обращена въ безуміе. Исчезла академія [19], умолкла стоя [20], пустуетъ школа перипатетиковъ [21], спитъ лицей [22], Афины отвергнуты — за то, что, оставивъ Бога, Творца всего, обоготворили предметы, имъ созданные — за то, что боролись противъ Бога и божественной мудрости, считали видимыя вещи выше Бога и не желали видеть самого Творца сихъ вещей. Поэтому они и замолкли и преданы глубокому забвенію. Посему, теперь первее всего прославляются — Назаретъ, где было провозглашено благовестіе Божіе, — Вифлеемъ, где Господь родился по плоти, — Іерусалимъ, где Онъ жилъ, творя чудеса. Посему ныне преимущественно воспоминается Голгофа, где Господь претерпелъ крестное страданіе, воспевается воскресеніе Господа изъ гроба, прославляется Сіонъ, восхваляются ребра северова (Псал. 47, 3), где явился Христосъ, когда возсталъ изъ мертвыхъ, прославляется гора Елеонская, откуда Господь вознесся на небо вместе съ человеческимъ естествомъ. Итакъ, первое (языческая мудрость) исчезло, а другое (ученіе христіанское) явилось; то объюродело, а это открылось какъ истина; то низвергнуто въ прахъ, а это возсіяло; то по справедливости признано маловажнымъ, такъ какъ тамъ не было почитанія Бога, а это по праву и постепенно пріобретало славу, такъ какъ здесь воздавалась слава Богу, какъ и должно быть. То приносило людямъ несчастіе, увлекало ихъ къ погибели и низвергало въ бездну ада, а это служитъ людямъ во спасеніе, приводитъ ихъ отъ смерти къ жизни и возноситъ отъ земли на небо. То предается забвенію, а это мы почитаемъ празднествами. И въ нынешній день по всей вселенной мы совершаемъ торжественное празднество. Ибо праздники и таинства принадлежатъ Богу и, совершаемые прилично и применительно къ человеческимъ условіямъ, таинственно возводятъ къ совершенству празднующихъ. Какое ныне таинство, и какое прославленіе Христа? — можетъ насъ спросить кто–либо, одержимый неверіемъ или религіознымъ незнаніемъ; ибо сынамъ Церкви, просвещеннымъ Духомъ Святымъ, открыто и известно все, что касается Христа, и не осталось неизвестнымъ ничего изъ того, что Онъ совершилъ. Посему я и стану возглашать и проповедывать относящееся къ настоящему празднику. Не стыжуся бо, какъ сказалъ апостолъ Павелъ, благовествованіемъ Христовымъ: сила бо Божія есть во спасеніе всякому верующему (Рим. 1, 16).Христосъ вечный родился во плоти и по нашему свойству имелъ Матерь, которая истинно и неизреченно родила Его. После сего въ восьмой день, по обычаю, принялъ обрезаніе плоти. Ныне произошло новое таинство и Господь даровалъ смертнымъ иной даръ. Какое–же именно ныне нами прославляется таинство, приличное Богу? Весьма удивительное явленіе Христа, Его пришествіе, исполненное совершеннаго успеха, жертва Христа, весьма трудная для изъясненія, Того Христа, Который явился изъ божественнаго Вифлеема и прибылъ въ сей Іерусалимъ, Его переходъ съ одного места на другое. И кто можетъ изъяснить это переселеніе Бога съ одного места на другое? Таинства Іисуса Христа неизреченны до такой степени, что ихъ не можетъ изъяснить и река красноречія. Ибо является неописуемый, приходитъ Тотъ, Кто какъ Богъ, не подлежитъ естественному перемещенію, Кто безконеченъ по Своему естеству и власти, — однако Онъ является по человеческому обычаю. Но поспешимъ все во сретеніе Его, — все, кто благочестиво чтитъ Его таинство и благоговеетъ предъ Нимъ, пойдемъ все съ совершенною готовностью. Кто же первый сретитъ Его? Кто первый узритъ Бога очами? Кто первый приметъ Бога? Кто первый понесетъ Его на рукахъ? Пусть никто не замедлитъ сретить Господа, пусть никто не окажется безучастнымъ къ этому таинству, чуждымъ света, который оно приноситъ. Увеличимъ же светъ нашихъ светильниковъ, какъ для указанія на божественное сіяніе Пришедшаго, отъ Котораго все получаетъ светъ, Которымъ разгоняется глубокая тьма и все обильно освещается светомъ вечнымъ, такъ въ особенности для свидетельства о свете нашей души, безъ коего невозможно сретать Господа. Ибо какъ Матерь Божія и Непорочная Дева принесла на рукахъ своихъ истинный светъ и даровала его темъ, которые пребывали во мраке, такъ и мы, просвещенные сіяніемъ Его и держа въ рукахъ светъ, видимый для всехъ, поспешимъ на встречу Тому, Кто есть истинный светъ. Ибо, поистине, яко светъ пріиде въ міръ (Іоан. 3, 19) и просветилъ того, кто всецело былъ окруженъ мракомъ, и поелику посетилъ есть насъ Востокъ свыше, просветити во тьме и сени смертней седящія (Лук. 1, 78–79) — вотъ наше таинство. Посему пойдемъ, имея светильники, поспешимъ, неся светъ, — указывая этимъ на тотъ Светъ, Который возсіялъ намъ, и на то сіяніе, которое будетъ намъ даровано Имъ; поспешимъ вместе, станемъ сретать Бога все, дабы никто не былъ Имъ обвиненъ въ неблагодарности или въ страхе предъ Нимъ. Уразумеемъ то, что прежде было сказано седящимъ во тьме и непросвещеннымъ іудеямъ: яко светъ пріиде въ міръ, и возлюбиша человецы паче тму, неже светъ: беша бо ихъ дела зла (Іоан. 3, 19), и оный светъ во тме светится, и тма его не объятъ (Іоан. 1, 5). И сей светъ истинный, иже просвещаетъ всякаго человека, грядущаго въ міръ (Іоан. 1, 9). Итакъ, братіе, все просветимся, все возсіяемъ. Пусть никто изъ насъ не окажется не участвующимъ въ этомъ свете, пусть никто не пребываетъ объятымъ темною ночью, но выступимъ все въ сіяніи и, просвещенные, пойдемъ во сретеніе ему и вместе со старцемъ Симеономъ воспримемъ оный ясный и вечный светъ. Радуясь духомъ, вместе съ симъ Симеономъ, съ благодарностью воспоемъ песнопенія Отцу света, Который послалъ истинный светъ, разогналъ мракъ и осветилъ всехъ насъ. Ибо Богу принадлежитъ спасеніе, которое онъ уготовалъ предъ лицемъ всехъ народовъ (Лук. 2, 31) и явилъ для славы насъ — новаго Израиля, и мы чрезъ него познали себя, поелику пребывали въ ономъ древнемъ и темномъ грехе, какъ бы въ оковахъ настоящей жизни, но освободились отъ него, после того какъ Симеонъ узрелъ Христа. Принявши съ верою Христа, пришедшаго къ намъ изъ Вифлеема, мы сделались народомъ Божіимъ, узрели Бога во плоти, стали новымъ Израилемъ и Его пребываніе среди насъ прославляемъ ежегодными празднествами. Христосъ же явился изъ Вифлеема въ Іерусалимъ для того, чтобы исполнить предписаніе закона Моисеева, по которому всякъ младенецъ мужеска пола, разверзая ложесна, святъ Господеви наречется (Исх. 13, 2; Лук. 2, 23), — поелику Онъ Одинъ только былъ рожденъ Девою, не нарушивъ однако Ея девства. И Симеонъ взялъ на руки свои Бога, принявшаго плоть. Взявши Его по божественному вдохновенію, онъ поставилъ Его предъ Отцемъ и такимъ образомъ исполнилъ законъ. Благодарными устами онъ сказалъ: ныне отпущаеши раба твоего, Владыко, по глаголу Твоему, съ миромъ (Лук. 2, 29), потомучто было предсказано Духомъ Святымъ, что онъ не увидитъ смерти, доколе не узритъ Христа Господня (Лук. 2, 26) и не освободится отъ узъ закона. И оный старецъ держалъ Исполнителя закона, яко, говоритъ, видесте очи мои спасеніе твое (Лук. 2, 30). Ибо законъ Моисеевъ не былъ спасеніемъ, но этотъ ветхій, старый и слабый законъ возводился отъ несовершенства во спасеніе Христомъ — Спасеніемъ Божіимъ и освобождался Имъ отъ присущей ему ветхости посредствомъ обновленія, поелику Христосъ есть светъ, освобождающій отъ всякой ветхости древняго Израиля и приводящій къ себе народы. Посему Симеонъ и воскликнулъ: ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему съ миромъ, яко видеста очи мои спасеніе Твое, еже еси уготовалъ предъ лицемъ всехъ людей: светъ во откровеніе языковъ и славу людей Твоихъ Израиля (Лук. 2, 29–32). Онъ узрелъ во Христе новый светъ, возникшій изъ древняго. И все мы, мыслящіе право, выйдемъ на сретеніе Христу Богу и примемъ Его вместе со старцемъ Симеономъ и со вдовицею и пророчицей Анною. Мы сделались новымъ Израилемъ изъ всего множества народовъ и названы новымъ народомъ Божіимъ, посему станемъ исповедывать это, возглашая и псалмы, воспоемъ Господеви песнь нову (Псал. 97, 1). Мы въ совершенстве обновлены и вознесены Христомъ на высоту, посему, отвергнувъ ветхій светъ и все то, что прельщаетъ плоть и недостойно блистательнаго света Христова, воспоемъ Господеви песнь нову. Мы обновлены, стали новыми изъ ветхихъ и имеемъ побужденіе воспевать песнъ нову Богу и Отцу, Который обновилъ всехъ насъ пребываніемъ среди насъ Христа и явилъ насъ новымъ народомъ Своимъ. Воспоемъ Господу песнь нову, поелику Онъ совершилъ чудеса и посредствомъ пребыванія Христа не только все чудесно обновилъ, но возвратилъ Себе потерянное старое. О семъ и пророкъ говоритъ: спасе его десница его и мышца святая его (Псал. 97, 2). И кто это — десница Бога Отца и мышца святая Его, какъ не Сынъ, чрезъ Котораго все, Которымъ Онъ создалъ то, чего прежде не было, и все привелъ изъ небытія въ бытіе? Чрезъ Него и мы сохранены, освобождены отъ прежней нашей ветхости, вновь пріобретены и сделались новымъ смешеніемъ (1 Кор. 5, 7). По истине сказа Господь спасеніе свое: предъ языки откры правду свою (Псал. 97, 2). И праведный Симеонъ возгласилъ подобное сему, какъ бы такъ говоря: «Совершилось пророчество, исполнилось обетованіе, просвещено то, что заблуждалось, покрыто славою то, что было безславно; и я (поелику и во мне Светъ — Христосъ) освободился отъ старости, явился обновленнымъ, увидевъ Твой, Господи, истинный светъ и старческими очами узревъ славу Твою, и пріобрелъ юношескую силу, поелику Христосъ сделался светомъ для народовъ и Своею удивительною славою создалъ новаго Израиля, даровалъ ему славу неувядаемую и светъ не ослабевающій».