Более простительнее пренебречь здоровым и богатым, нежели не имеющего достатка, или болящего, или слепого и глухого. Ибо не богатых и здравых заповедал Господь призывать и питать, и покоить, но за служение бедным и больным обещает воздать во Царствии Своем. То не явно ли, когда против этой заповеди Божией поступает, который если за некую бедность или неискусство и простоту обидит и презирает, а особенно непростительно, если живущий в иночестве, горд, зверстен и жесток и так обращается к живущим и соиночествующим с ним братиям.

Жизнь иноческая, покаянная, смиренная, равноангельная; следовательно, всякий вступающий в иночество обязан прежде всего отринуть всякое возношение и гордыню, совлечься совер­шенно ветхого человека и облечься в нового благодатью Божиею и Христоподражательным смирением, чтобы последовать стопам Владыки своего, Который пришел в образе раба, не для того. чтобы служили Ему, но послужить Самому.

Поэтому вступающий в иночество и самым наименованием являет свою обязанность, то есть: приемлет именование по­слушника, следовательно, обязан быть в послушании и со смирением благоговеть ко всякому брату, как [к] Ангелу Божию. Бесстыдно же и досадительно (оскорбительно – ред.) обращать свои взоры и презритель­но отвечать дерзающему, как возможно ожидать получить спасение; поистине такой гордый досадитель недостоин самого именования иноческого, и за само пребывание свое во свя­той обители иночествующих умножается такому казнь и осуждение за уничижение иноческого образа.

Помысли, о презориве! если бы ты имел у себя сына, сам же сотворился бы немощен, глух, слеп или убог; сын же твой за то стал бы с тобою зверски и презрительно обращать­ся, досаждать и отвращаться, то сам ты не предал ли бы такого проклятью? Какого же ты ждешь себе помилования от Бога, если дерзаешь озлоблять и презирать иночествующего бра­та, немощного, смиренного и вседушно старающегося о благоугождении Господу? Такой если и претыкается в чем-либо, если и падет как человек, но безропотным терпением немощей, убожества, болезней заглаживаются все погрешности его, и удов­летворяется человеколюбие Божие, и приобретает такого как возлюбленного Своего раба и угодника.

Еще же рассуди, кто достоин более поношений и наказаний: тот ли, который нападает на здорового и борется с могущим защититься и отомстить ему, или тот, который нападает, бьет и уязвляет болящего и немощного, который не имеет ни рук, ни сил защитить себя. Так и тот достоин есть большего на­казания и осуждения от Господа, который уязвляет и поражает своею дерзостью и презорством убогого или малоумного, или не­мощного.

Единожды презреть и опечалить брата считается великим грехом. А который много и почасту оскорбляет и пренебре­гает, какого гнева и наказания от Бога достоин? Более того, если за такую свою дерзость и наглость не ругает себя и не вменяет того в великое согрешение. Такого неминуемо постигнет тяжкое мучение, ибо если только за наименование «урод», повинен геенне огненной, то тем более за презорство тяжче ожидает осуждение, ибо чрез простые без злобы наименования усердие друг к другу не истребляется, если потом с любовью и благоприятно между собою обращаются. Презорство же показывая, всячески любовь угашает и делается тягостным; без любви же спастись не надейся.

Но вместо того, если он не только сам от иных не стирается, напротив, сам еще иных стирает, приводя в печаль и уныние своею дерзостью, пренебрежением и гневным устроением, и к тому же еще таких, которые прежде него вступили в иночество и желали бы иметь его содружественным и утешаться о Господе его любовью и единодушием, вместе иночествуя, — то где у такого совесть или страх Божий, если таких к нему благоприязненных столь болезненно оскорбляет холодностью своею и презорством?

Этого ради слышь, о презориве! и устыдись слов святого отца: «Когда ты хочешь воевать с братом, то подумай, что воюешь с членами Христа, и останови безумие. Что в том, если он отвержен, если ничтожен, если презренен? "Так, нет, – сказал Господь, – воли Отца вашего Небесного, чтобы погиб один из малых сих", и еще: "Ангелы их на небесах всегда видят лицо Отца Моего Небесного" (Мф.18: 14, 10). Бог за него и за тебя стал рабом и был умерщвлен, а ты считаешь его за ничто? Разве же и в этом ты не воюешь против Бога, когда выносишь противные Ему приговоры?» [по Златоусту.]И так видим, сколь люто презорство и противно спасению. Того ради сперва всего и более всего должны молить Господа и сами прилагать всякое старание, чтобы от этого гибельного недуга избавиться нам. Если же будем держаться его, то всю жизнь нашу не узрим в себе плодов Святого Духа, то есть: любви, радости и мира.Внемлите же и тому, как враг обкрадывает такого: где ему подобает оказывать любовь, кротость и благоговение, то есть с живущими и иночествующими с ним отцам и братиям, там он презрителен, небрежен, хладен и как чужой находится. А где следовало бы охраняться и блюсти себя внимательно, лучше же сколько возможно удаляться и бегать, то есть: посещающих мирян, и не суесловить, не слушать, не любопытствовать о житейских делах, ни о состоянии своих домашних, от которых он отделился и умер иноческими обетами, — он же, напротив, любезен и благоприятно с ними простирает свои беседы, и находится охотнее, и со всяким прилежанием старает­ся об угождении им, и делает подобно тому, который, законную свою жену оставив, с иными прелюбодействует. Таким образом творяще­му как Бог захочет вспомоществовать Своею благодатью, и как возможет стяжать умную чистоту и мир душевный?О, возлюбленные! Поистине порок этот презорства ненавистнее пред Господом всяких иных пороков и грехопадений, и отнюдь не попускает приблизиться к исправлению и восчувствовать свое от Бога удаление: ибо видим многих великих грешников, разбойников, чародеев, прелюбодеев, хищников, воров, пьяниц и в конец развращенных, но т.к. которые не одержимы были от богоненавистного и диавольского порока высокоумия и презорства, то благодать и человеколюбие Божие не отринула их в конец, но вспомоществовала им от таких уму необъятных беззаконий обратиться, сокрушиться, смириться и достигнуть спасения. Книжники же и фарисеи, мнящиеся быть праведными, судящие иных, и сами находились чистыми от та­ких лютых грехопадений, но так как соделались порабо­щенными славолюбием, гордынею и презорством, то в конец ослепши злобою, не смогли познать своего заблуждения, не захотели поверить Христу Господу, осудив Его на распятие, сами же чрез то наследовали огнь вечный и мучение.Подумайте еще, если за чуждый огонь, внесенный в жертвенник, много прогневался Господь и не пощадил таких дерзнувших, как написано о в Ветхом Завете (Чис.3,4). То как помилует того, который дерзает в равноангельную иноческую жизнь вносить то, что сродно только бесам и происходит от диавола, то есть презорство и гордыня? А потому пусть знает такой, что все святые Ангелы с преподобными отцами ополчаться на него, если не переменится.Которые же с помощью Божиею отринут от себя этот диавольский недуг, те, как невинные отроки, со всяким простосердечием в смирении и с любовью повинуются и покоряются отцу своему. Друг о друге радуясь, друг к другу соединяясь святою чистою любовью, предпочитая каждый ближнего и упреждая своим служением, видят самих себя не обеспокоенных, а тем более не порабощенных от страстей, но вседушно, в чистоте сердца, умом утвержденных в Божественном познании и любви.Нам, христианам, более же иночествующим, должно бы больше Ангелов стараться о благоугождении Господу смирением, покорностью и чистою любовью, ибо больше Ангелов почтены и возвеличены вочеловечением и страданием Искупителя нашего Христа Господа. А потому, если вознерадим о таком Его человеколюбии и не отринем от себя в конец сего богопротивного и диавольского недуга: презорства, высокоумия и гордыни, — то все Ангелы Божии [со всеми святыми] осудят нас пред Господом на Страшном и праведном Суд Его.