Внемлите себе, - говорил некогда Бог чрез Моисея к народу израильскому при Синае, - не восходити на гору и ни чимже коснутися ея; всяк прикоснувыйся горе смертию умрет: не коснется ей рука, камением бо побиется или стрелою устрелится, аще скот, аще человек, не будет жив (Исх. 19; 12-13). То же должно сказать и о престолах царских: не только злонамеренное покушение к превращению их, - Синай и Фавор немного опасаются сих превращений, - но и неблагоговейное прикосновение к ним предерзким образом мыслей и слов достойны наказания самого тяжкого. Почему? Не только потому, что лицо сидящего на престоле есть самое священное на земле и богоподобное, но и потому, что в престолах царских сосредоточены сила и благоденствие целого царства; потому что с высоты их нисходит для всех правда и милость, провидятся нужды и опасности Отечества; потому что престол служит царю для попрания слабостей и недостатков человеческих, для принятия откровений и благословений небесных.

Для нас, почтеннейшие соотечественники, важные истины эти тем благоприятнее, чем благословенное Отечество наше на самом деле постоянно видит, как благочестивейшие государи, подобно великому Царю, провиденному Давидом, восходят на высоту престола отечественного и пленяют различные плены не для чего другого, как для блага Отечества, - дабы дать даяния в человецех.

Что может равняться на земле с высотой самодержавного престола российского? Что сравнится и с той славой и могуществом, которых достиг народ, покоящийся под сенью его Богом превознесенного престола? Что сравнится с теми попечениями, которые восшедший ныне на престол сей прилагает (имеет - ред.)

Вразумленная опытами правды, мудрости и великодушия, изумленная подвигами беспримерного самоотвержения царственного сама зависть иноземная скоро престанет взирать с огорчением на высоту престола российского и признает в нем самим Промыслом воздвигнутый Арарат, на вершине которого, среди всемирного потопа заблуждений гражданских, найдет себе спасение все необходимое для благодетельного возрождения мира политического.

Господи, даждь слабому гласу сему глас силы (Пс. 67; 34)! Да уразумеют языцы,яко с нами Бог; да престанут помышлять в сердцах своих тщетная (ср.: Пс. 2; 1), и устами своими глаголать гордыню (ср.: Пс. 16; 10), а верные сыны Отечества да продолжают в мире обитать под благотворной сенью Богом превознесенного престола, заграждая слух от всех обаяний лжи и лукавства и твердо памятуя, что величие престолов гораздо нужнее для блага народов, нежели для тех, которые восходят на них». Аминь.

Слово в день священного венчания на царство благочестивейшего государя Николая Павловича, императора и самодержца Всероссийского, сказанное в Киево-Печерской Лавре • 22 августа 1835 г.

Молю убо прежде всех творити молитвы, моления, прошения, благодарения за вся человеки, за царя и за всех, иже во власти суть (1 Тим. 2; 1-2)В то время, когда благочестивейший государь наш восходил на Всероссийский императорский престол, и в знамение невидимого облечения силою свыше (Лк. 24; 49) принимал видимое помазание... от Святаго (1 Ин. 2; 20), мы едва ли могли исполнить сие апостольское завещание во всей полноте его. Способнее были молиться и просить, нежели благодарить и славить. Знала Россия о благих свойствах нового самодержца, ободрялась первыми движениями Богом врученного ему скипетра, - но будущее было закрыто! Видим был только ряд теней и облаков, ряд новонасаждений царственных, которые ожидали от него света, теплоты и жизни. Теперь, после толиких знамений благословения свыше, по совершении столь многих опытов мудрости и силы, среди чрезвычайных успехов брани и мира, когда от прежних мраков не осталось ничего, кроме имени, когда события превзошли большей частью самые ожидания, - теперь настоящий день царственный для самых взыскательных любителей отечественной славы соделывается днем благодарений и славословия. Чего не благоволил Господь узреть нам в монархе нашем? Чем не засвидетельствовано, что благодать помазания, низшедшая в настоящий день на главу Его, не тща быстъ (1 Кор. 15; 10), что Дух Божий, Дух премудрости и силы, носится от того дне над ним (1 Цар. 16; 13), наставляя его на всякую истину, отвращая от всякого вида неправды, соделывая любезным пред очами Бога и человеков?Верные чада Церкви, ищущие видеть в помазанниках Божиих преимущественно силу веры и образ благочестия, сколько раз уже имели вы утешение быть свидетелями или слышателями того, как монарх наш со всеми нуждами и надеждами царства любит повергаться пред Престолом Царя царствующих; как благодушно переносит самые тяжкие испытания, которыми Промысл любит посещать и очищать народы, Ему угодные; с какой готовностью простирает всякий раз щедрую десницу на сооружение алтарей и распространение пределов Церкви; с какой мудрой твердостью воспящает устремления людей буиих и ненаказанных против мира и единства веры; с какой непоколебимостью стоит против соблазнов века и тлетворного духа времени!Любители наук и образования народного, видели ли вы хотя одно предприятие, клонящееся к пользе просвещения, оставленным без [его] внимания и поощрения? Хотя один подвиг со славу наук не вознагражденным сугубо? - Казалось, любовь к народному образованию истощила в предшествовавшее царствование все средства и усилия, так что нечего уже было даже делать в отношении к числу, обширности и разнообразию отечественных вертоградов наук, и Россия имела полное право называть себя, если не "просвещенной" (название, приобретаемое веками), то "просвещаемой". Но для державной воли нет пределов в добре! По мановению нового монарха являются новые святилища наук, преобразуются и воскресают прежние в вящщей лепоте и силе. В то же время свобода мыслей - священный и опасный дар, уподобляющий человека или Божеству, или духам отверженным, - подчиняется законам, изреченным, можно сказать, самой мудростью.И ваши чаяния, мирные ревнители правосудия и порядка гражданского, не сретились ли с исполнением? Вы желали, чтобы усилены были оплоты против мзды и лукавства, превращающего (извращающего -ред.) весы правды, - и вот, для этого умножено число стражей правосудия во всех концах земли отечественной, открыты новые убежищу для угнетаемой невинности, самой таинственностью надзора наведен спасительный страх на преступление. Вы желали, чтобы мирные занятия гражданской жизни, плоды искусств и промышленности отечественной оживлены были ближайшим воззрением державной власти, и успехи на этом поприще поставлены в ряд заслуг Отечеству, - и сколько [явилось] учреждений, свидетельствующих, что это желание было по сердцу монарха, что ему плоды мира любезны не менее плодов брани? Вы желали, чтобы законы изведены были из мрака, чтобы со свитка судеб гражданских отрясен был прах, налегший в продолжение веков, - и вот, законодательство отечественное, уступив державной воле, явило, наконец, столь долго сокрываемое лицо свое.Что сказать о радости, которую чувствуют все истинные сыны Отечества при взгляде на картину семейственных добродетелей, украшающих престол отечественный? Не великое ли благодеяние Промысла, что те добродетели, которые служат первым основанием общественного благоденствия, и которые в наш век едва не пришли у многих в забвение, что эти кроткие добродетели украсились порфирой и предстали с престола как образец для подражания? Взирая на цветущие отрасли царственного вертограда, Россия познает в радости, что благоденствие ее не только велико, но и продолжительно; что ей не суждено ведать даже страха опасности, неразлучной с оскудением царственных поколений.