Наконец, при употреблении средств благодатных надобно быть постоянными и терпеливыми.

Памятуя сие, не будем унывать духом, если в борьбе нашей со грехом не всегда будем выходить победителями, если собственное сердце наше будет изменять нам и оставаться по временам втайне на стороне порока, далее тогда, как ум и воля будут заключены в законе Божием. Довольно для нашего успокоения, что Сам Бог всемогущий обещает нам исцеление; у Него не изнеможет никакой глагол (Лк. 1; 37); Его обетования суть ей и… аминь (2 Кор. 1; 20). Богом, — должен говорить каждый из нас, подобно Давиду, — Богом моим прейду стену! (Пс. 17; 30). Аминь.

Слово в Пяток Светлой Седмицы, по совершении в академической церкви литургии на языке греческом

Аще языком кто глаголет, по двема, или множае по трием, и по части: и един да сказует (1 Кор. 14; 27)

Апостольские слова сии весьма редко слышатся во храме, и не знаю, провозглашались ли когда-либо с церковной кафедры в заглавии собеседования, но в настоящем случае они сами собой приходят на мысль и требуют быть повторенными в услышание всех. Вы сами увидите сие, братие, когда припомните, по какому случаю произнесены они апостолом.

Церковь Коринфская, как и все Церкви Апостольские, изобиловала чудесным даром языков, так что многие, не учась, говорили, по вдохновению свыше, на разных языках. Как ни важен был дар сей для тогдашних времен, когда христианству надлежало распространяться по всему миру, а людей сведущих в иноземных языках среди христиан почти не было, но вскоре подвергся неудобствам. Некоторые из обладающих даром языков, в благочестивых собраниях вдруг начинали говорить на многих языках. Хотя они говорили о святых предметах и с благой целью — некоторые, может быть, по внутреннему побуждению от обладаемого и обладающего ими дара; но поелику речь их была непонятной для прочей части собрания, то и не могла производить назидания. Оставалось одно общее назидание; то есть, какое можно иметь, видя в подобном себе человеке чрезвычайное действие всемогущества Божия.

Учитель языков, Павел, услышав о таком положении дела в Церкви Коринфской, почел за долг вразумить членов ее и дать им правило, как поступать в подобных случаях. Для сего он заповедует, во-первых, чтобы обладающие даром языков не говорили все вдруг иноземными языками, дабы не происходило замешательства. Аще языком кто глаголет, по днема, или множае по трием, да глаголет. Во-вторых, апостол требовал, чтобы с даром языков постоянно был соединяем дар сказания, или истолкования языков, дабы произносимое на иноземных языках, становясь через истолкование понятным, могло приносить назидание: и един да сказует. В противном случае, то есть, если нет истолкователя, дар языков, по апостолу, и не должен быть употребляем. Аще ли не будет сказатель, да молчит в Церкви (обладающий даром языков): себе же да глаголет и Богови (1 Кор. 14; 28).

Как ни мала, братие, наша Церковь в сравнении с Церковью Коринфской, но настоящее собрание наше видимо подходит под правило апостольское. И у нас богослужение совершено ныне на языке, неизвестном для многих, здесь присутствующих; посему и нашему собранию нужен сказатель, или истолкователь.Что же истолковывать? — В Церкви Коринфской на языках произносились тайны: а мы, хотя на неизвестном для многих языке, произносили всем известное. Литургия наша, благодаря усердию к храмам Божиим, так известна каждому христианину, что на каком бы языке ни совершалась она, каждый, по тому, что видит, уже понимает, что делается. Итак с сей стороны нет нужды в истолкователе: он мог быть нужен для неверных, если бы они были здесь, а не для верных, из коих каждый сам может быть в сем отношении истолкователем и для себя и для других. Что же требует пояснения в настоящем случае? — Мне кажется, самый случай, — то, почему и для чего совершается нами святая литургия на языке, нам не природном. — Не имея дара сердцеведения, можно угадать, что сей вопрос приходил на ум многим в продолжение настоящего богослужения: его-то должны мы разрешить теперь.Да будет же известно, братие, что совершение литургии на языке греческом и в другие дни может быть назидательно для сына Церкви Российской — потому, что оно возбуждает много воспоминаний поучительных и ожиданий утешительных. Но особенно совершение сей литургии прилично в настоящее время и в настоящем месте. -Раскроем каждую мысль порознь.Литургия греческая, сказал я, пробуждает естественно в уме много воспоминаний, благотворных для духа и сердца. И, во-первых, она необходимо приводит на память начало нашей веры. Ибо на каком языке возвещена была всему миру наша вера? Преимущественно на языке греческом. — На каком языке написано Евангелие и весь Новый Завет? На языке греческом. Слыша язык сей во храме, невольно воображаешь, как Павел беседует в ареопаге афинском с философами о воскресении (Деян. 17; 31); как Иоанн пишет: В начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово (Ин. 1; 1); как святой Лука благовествует: яко воистинну воста Господь (Лк. 24; 34).Много веков протекло с тех пор, как совершилось все сие; множество народов озарено светом, воссиявшим из гроба Иисусова; небо и земля засвидетельствовали, что Воскресшему точно дана всякая власть на небе и на земле (Мф. 28; 18). Но, братие, все сие не принесет нам нам пользы, если мы сами с воскресшим Господом не воскреснем в духе: если не предадим Ему власти над всем существом нашим; не будем водиться Его Пресвятым Духом и ходить в обновлении жизни, от Него принятой. Посему воспоминая, по случаю настоящего богослужения, начало веры нашей в мире, не преминем вникнуть мыслью в собственное сердце, дабы видеть, началась ли сия святая вера и внутрь нас, и так ли твердо стоит, так ли победоносно возрастает, и так ли плодоносна в нас, как в целом мире? — Ибо что пользы, если святая вера наша распространится во всем мире, а в нас иссякнет; если все воскреснет со Христом, а мы останемся мертвы?Во-вторых, литургия греческая, совершаемая в наших храмах, не может сыну Церкви Российской не привести на память начала веры христианской в нашем Отечестве. Ибо многие народы обращены в христианство проповедниками Церкви Западной; а к нам, по премудрому устроению Промысла, святая вера пришла из православной Греции, и сначала литургия у нас, по всей вероятности, совершаема была нередко на языке греческом. Воспоминание, которое, при надлежащем внимании к происшедшему, должно исполнить душу нашу чувством живейшей благодарности к Промыслу Божию. Поздно пришли мы на пир веры, но призваны еще тогда, как он был вселенским, когда еще не было разделения Церквей, ныне существующего. Посему Церковь наша справедливо может именовать себя дочерью Церкви Вселенской: титло во многих отношениях драгоценное! С другой стороны, как близки мы были к тому, чтобы увлечься потоком нововведений, который начинал уже наводнять тогда весь Запад! И однако он протек мимо нашего Отечества, и мы напоены струями чистыми. Можно ли не благодарить за сие Промысл? А можно возблагодарить истинно токмо теплой любовью к вере православной, а наипаче строгой жизнью по вере православной. Тьма язычества давно прогнана с лица земли русской: да исчезнет она и из ума нашего! Идолы давно пали в нашем Отечестве: да не остаются они и в наших сердцах! Иначе Отечество будет живым вертоградом Христовым; а мы в сем вертограде останемся сухими и мертвыми ветвями.В-третьих, совершение литургии на языке греческом должно, по необходимости, привести на" память начало самой литургии и ее богомудрых составителей. Как древне и свято сие начало! Как велики и богоблагодатны те люди, кои составили литургию! При одном имени их уже исполняешься благоговением. Ибо, кто выше Василия Великого по уму и высоте чувств? Кто чище и разительнее Златоуста по слову? Кто крепче и лучше их по вере, любви, самоотвержению и всем добродетелям христианским? Такие люди, если бы и сами составили литургию, то составили бы наилучшим образом. Между тем они действовали в сем случае не столько силами своего ума, сколько благодатью Духа Святаго. Предание прямо утверждает, что Василий Великий дал настоящий вид своей литургии вследствие откровения, ему данного, и в первый раз совершил ее без приготовления, теми словами, кои внушены ему свыше. А святитель Златоуст, как известно, был только сократителем литургии Василиевой: посему нашу литургию можно назвать истинно боговдохновенной.