Когда я вспоминаю Сикстинскую Мадонну, мне приходят на память слова акафиста Пресвятой Богородице: "Радуйся, противная в тожде собравшая; радуйся, девство и рождество сочетавшая". Девство и рождество противны друг другу по нашим понятиям, но в Пресвятой Богородице побеждаются нашего греховного человеческого естества уставы: девствует Ее рождество. Она - Мать и Дева. В этом сочетании противоположностей, в преодолении этой, скажу по-мудреному, антиномии - тайна Пресвятой Девы, тайна, нам необходимая и нам любезная. Человеку дорого имя "мать", а человечеству нужна "Дева". Вот почему бесконечно нам дорога Мария - Дева и Мать.

Мать... Не знаю другого слова в лексиконе, которое так потрясало бы человека, так затрагивало бы самые глубокие слои нашего существа. У нас теперь лучше всех, кажется, умеет говорить о матери (иногда!) В.В. Розанов: "Ведь что такое "песня Ангела", которую "слышал и полузабыл, но забыл не вовсе" человек до своего рождения?! Конечно, это только настроения матери, особо передающиеся ребенку! Ребенок, еще из темной могилки своей, видит душу матери с такой особой стороны, какая никому не открыта, да и она сама о себе всего не знает. Все, что мы именуем "врожденными идеями", довременными предчувствиями - Бог, загробный мир, последний суд, грех и правда, идеалы терпения и подвига - все "врожденное" и есть просто переживания матери, думы и песенки ее, песенки и молитвы, своеобразно отразившиеся на плоде в ее чреве, толкнувшие его, обласкавшие его, согревшие". Прекрасные слова! Ты, Друг, замечал, конечно, что с матерью человек как-то особенно связан. Эта связь лежит, несомненно, в мистических глубинах нашей природы. Отец - не мать. У Тебя есть и отец, и мать. С кем ты ближе, роднее? Ведь с матерью? Ты, мой дорогой, знаешь, что я уже почти двадцать лет назад потерял мать. В то время ощущал я свое сиротство, так сказать, практически, в смысле житейском, а теперь порою я болезненно ощущаю свое сиротство мистически. Так хочется видеть и любить родившую меня мать! Так и мать как-то особенно связана с рождением своим. Видел ли Ты, мой Друг, мать, теряющую ребенка? Ведь прямо ощущается потрясенность материнского существа до самых его глубин, видится, как оружие пронзает материнское сердце и как терзается утроба материнская. Что-то в мистических глубинах надрывается...

Пресвятая Богородица - наша общая Мать, потому что Она родила "нового Адама" и "новое человечество" от нее произошло. Ведь теперь естество человеческое иное, нежели в Ветхом Завете; теперь в нашем естестве есть "Божественное примешение". К Богу стремилось человечество целые тысячелетия, чтобы с Ним соединиться и тем возродиться. Мария - чистейший плод нашего естества; Она - "Избранная от всех родов", как бы вершина человечества, достигшая Небесного Царя. Через Нее род человеческий вступил в родство с Богом. Если в нас живет Христос - в нас живет и Матерь Его. Но эта Матерь должна была пребыть Девой. Утверждая приснодевство Богородицы, богословие наше говорит только о том, что нам необходимо. Порча естества нашего коснулась самого рождения нашего. Умножая умножу печали твоя и воздыхания твоя: в болезнех родиши чада, и к мужу твоему обращение твое, и той тобою обладати будет (Быт.3:16). Это из уст Божиих услышала древняя Ева, родоначальница ветхого человечества. В беззакониях я зачат, и во грехах родила меня моя мать (см.: Пс.50:7). Порча естества в самом его корне - в рождении. Обращение жены к мужу, его обладание женой и болезни рождения - вот признаки природной "растленности"!

Она небес не забывала, Но и земное все познала, И пыль земли на ней легла, -

можно сказать и о матери.

Воссоздание естества - а в этом воссоздании и состоит спасение - и должно было начаться с преодоления законов естественного рождения. Бог послал Сына Своего... рождаемого от Жены (см.: Гал.4:4), рождаемого без обращения к мужу, без обладания мужа, без болезней рождения. Дева родила и Девой пребыла,

...вечная женственность ныне в теле нетленном на землю идет. Воистину и несомненно это - то, чего ждет и томится природа,

потому что в этом начало спасения твари, с надеждой ожидающей откровения сынов Божиих, когда и она освобождена будет от рабства тлению и придет в свободу славы чад Божиих. И мы сами в себе воздыхаем, ожидая всыновления, избавления нашему телу, которому недостает целости и нерастленности, как и всему естеству нашему недостает целомудрия (см.: Рим.8:19-23).Так для нашего спасения необходимо приснодевство Марии. Божественное достоинство Спасителя необходимо для действительного спасения и обновления твари, а это обновление с того и началось, что Мать пребыла Девой. Божество Христа и приснодевство Марии связаны неразрывно, и без них нет спасения, то есть нет никакого смысла жизни. Западные еретики протестанты так усиленно нападают на истину приснодевства Марии, несравненно настойчивее, нежели древние антидикомарианиты, нападают с самыми усовершенствованными научными орудиями. У меня целая полка их хульных на Богородицу книг. Понятно! Ведь лютеранам нужен учитель, вроде их скучных пасторов. Ну, а разве нам важно, кто была мать нашего учителя! Приснодевство Богородицы необходимо тому, кто живет идеей обожения. Запад отрекся от этой идеи. Протестанты и наши несчастные сектанты только и поют об Иисусе, а Марию Приснодеву забыли. Православие - носитель идеала обожения. Подумай, как у нас прославляется Пресвятая Дева! Ведь, пожалуй, не менее половины песнопений в наших богослужебных книгах посвящено Божией Матери. Открой Октоихи, Минеи - всюду и целые каноны Богородице, и повсюду отдельные Богородичны. Сколько у нас праздников в честь Богоматери! Сколько храмов! Сколько Ее чудотворных икон! А ведь наше богослужение создалось в монастырях; не миряне его составляли, но монахи. Монахи-то особенно и чтут Пресвятую Деву и Матерь. Вот гора Афонская, куда не ступает нога женщины, где живут одни монахи! Но эта гора - земной удел Богоматери. Божия Матерь является преподобному Сергию и говорит ему об умножении впоследствии монахов его обители. Значит, это умножение монахов желательно Пречистой Матери! Она Сама - Покровительница монашества. Монашество есть самое громогласное исповедание той истины, что люди бедны и грешны, что в мире незапятнанным ничто не осталось, начиная с человека при самом его рождении. Мир так часто не хочет вовсе знать о том, что грех и смерть царят на земле. Текущая жизнь считается подлинно ценной, настоящей жизнью. Монахи - исповедники и проповедники духовной нищеты человека, с признания которой и начинается процесс спасения человека. Сами дети своих матерей, они прибегают к покрову Матери Девы и Ее именуют столпом девства, не веруя обманчивому миру.Мое письмо о Сикстинской Мадонне, дорогой Друг, как-то невольно обратилось в богословское рассуждение о Пресвятой Богородице, о Ее месте и значении в деле нашего спасения и возрождения. Основная и спасительная тайна Божией Матери в том, что Она Мать и Дева. И вот, кажется мне, что Рафаэль в своем вдохновении сумел красками сказать на полотне об этой именно тайне Богородицы, совместить в Ее дивном и привлекательном лике две земные противоположности - девство и материнство. По крайней мере, такое впечатление произвела великая картина на меня, и отрешиться от этого впечатления я не могу.Из всех Мадонн Рафаэля Сикстинская более похожа на икону. Однако это - не икона. Это картина, на которую лишь упал луч Неба. Мне кажется просто невозможным вынести ее на середину православного храма, поставить пред ней подсвечник с лампадами и свечами, пропеть пред ней величание, совершить вокруг нее каждение. Неловко было бы и просто молиться пред Сикстинской Мадонной. В ней все же много человеческого для того, чтобы стать предметом благочестивого поклонения. У католиков она могла стоять в храме, потому что католики чувственны в своих храмах. У них Мадонны, написанные с натурщиц, у них - статуи, иногда одетые чуть ли не в модное платье. Не знаю, Друг мой, как Ты, но я органически не мог бы молиться пред мраморной статуей. Наши иконы - не картины, и наше поклонение поэтому духовно. Наши иконы - символы идей, символы существ. Когда мы взираем благоговейно на темный лик Иверской или Казанской иконы Божией Матери, ведь мы не представляем себе, что такой именно Она и была. Нам даже нет и нужды знать, каков был в исторической действительности Ее вид. Для нас Она - Матерь Божия, Мать и Дева, Заступница и Ходатаица. Икона дорога нам не своими собственными достоинствами, но только потому, что "взирающии на оныя подвизаемы бывают воспоминати и любити первообразных" и "поклоняющийся иконе поклоняется существу, изображенному на ней". Наши иконы не задерживают нашего внимания на земле и дают полный простор нашему молитвенному возношению на Небо.Но как религиозная картина, Сикстинская Мадонна, единственное и неповторяемое произведение художественного гения. Пережитое мною пред Мадонной впечатление это как бы тихое и возвышенное видение, остается у меня лучшим воспоминанием о Западе.Пишу Тебе, Друг, в великий богородичный праздник Введения во храм. Воспоминанием о Мадонне Рафаэля и рассуждениями о Пресвятой Деве кончаю свои письма Тебе, мой чистый и светлый Друг. Прими их как небольшую дань моего сердца, Тебе преданного и Тебе всякую мысль свою и всякое чувство свое поверяющего. Я знаю, как Ты, и не будучи монахом, любишь Пресвятую Деву, как молишься Ей, Чистой и кроткой, как Она миром, чистотой и радостью озаряет Твою прекрасную душу, полную звуков Небес. Она, Мать и Дева, да покроет Тебя от всякого зла Своим честным омофором!