М. ЧЕРНЫШ: Я с вами согласен. Знаете, есть еще один пункт в теории М. Вебера, на который нам, наверное, следовало бы обратить внимание. М. Вебер подчеркивал, что в меньшинствах религиозных, национальных, стремление делать бизнес, активность, предпринимательская активность, харизма в бизнесе развиты в гораздо большей степени, чем в титульной нации.

А. ЧЕРКИЗОВ: Титульной конфессии, не нации, потому что, например, французы нация титульная, но одни гугеноты, с которыми что‑то сотворили в Варфоломеевскую ночь, а другие не гугеноты, католики.

М. ЧЕРНЫШ: Титульная конфессия. И не надо забывать, что"кальвинисты"это была небольшая секта первоначально. Небольшая секта в Швейцарии, с которой, собственно, и зародилась протестантская этика, о которой писал М. Вебер. Это было очень небольшое число людей, и нельзя сказать, чтобы им кто‑то навязал этот особый вид этики извне. Для них это был ответ на экзистенциальные, общие философские проблемы бытия проблему страдания, во–первых, и проблему спасения.

А. ЧЕРКИЗОВ: Я правильно понимаю, — я человек хоть и верующий и крещенный, но невоцерковленный, поэтому могу делать ошибки — правильно ли я понимаю, что протестантская этика предпринимательства это следствие воспитания людей в лоне протестантской — евангелической, лютеранской, кальвинической, старообрядческой, — в лоне церкви меньшинств. От колыбели человечка воспитывали, и в итоге он вырастает в ауре определенных этических норм.

М. ЧЕРНЫШ: Да, но так было в 17–м веке, когда, собственно, и зарождалась протестантская этика. Эти люди искренне искали ответ на вопрос о том, как достичь спасения, и какие признаки спасения они могут наблюдать в окружающем их мире. Они считали, что есть люди избранные, есть люди, которых бог избрал к спасению, и есть люди, которые обречены. Обречены на смерть. Люди, которые могут достичь спасения, которые избраны, должны быть отмечены в этой жизни.

А. ЧЕРКИЗОВ: Они должны его заработать, не купить как индульгенцию, а заработать ежедневной, ежечастной своей жизнью.

М. ЧЕРНЫШ: И не просто ежедневной и ежечасной, а успешной предпринимательской деятельностью. Успешность их бизнеса, дела, которым они занимаются, есть признак избранности, признак спасения.А. ЧЕРКИЗОВ: А почему, если брать конец эпохи рыночной экономики до войны Первой мировой, до октябрьского переворота, — почему последователи официальной Церкви, Церкви большинства Российской Империи не отличались таким особым трудолюбием в своем предпринимательстве и моральным кодексом в своем предпринимательстве? Только ли потому, что знали, что за ними святейший Синод, который все простит и покроет?Г. ЧИСТЯКОВ: Думаю, не совсем так. Я думаю, что все‑таки были и, наверняка, были люди деловые, богатые, которые принадлежали и к Синодальной церкви. Хотя конечно, в большинстве своем, мы уже об этом говорили, предпринимателями в царское время были либо старообрядцы, либо иностранцы — бельгийцы, французы, англичане, — это тоже была распространенная часть русского бизнеса иностранцы, которые, как правило, были или католиками или протестантами (лютеранами, кальвинистами и так далее), потому что и в Москве и в Петербурге были церкви всех исповеданий, и как раз содержались эти церкви иностранным бизнесом в России. Скажем, в том месте, где теперь находятся баптисты, в так называемом Малом Вузовском переулке возле Покровки, на бульваре в двух шагах это же была реформатская, кальвинистская церковь в дореволюционные времена. И, конечно, содержалась она за счет предпринимателей–кальвинистов. Я думаю, что все‑таки в целом православный человек, принадлежавший к Синодальной Церкви, был не так инициативен, как старообрядец, который знал, что ему надо выживать, и иностранец, который сознательно пришел в Россию, чтобы работать.А. ЧЕРКИЗОВ: Хорошо, меньшинству надо выживать, поэтому нужно так работать и так жить, чтобы дойти до бога и получить другую, вечную жизнь, бессмертие, но при этом большие конфессии, в частности, католицизм — если брать Запад, — старались перенять это у христианских меньшинств, и учились у них. Поэтому если сегодня взять предпринимательство, которым занимаются католики, и, кстати, на это обращал внимание и Вебер что это как бы перетекает в религию большей части населения, — что и католики стараются вести бизнес аккуратно, — я не о"Пармалате", упаси бог, — у всех бывают ошибки, каждый имеет право ошибиться. Но вот это есть. А у русской Православной церкви, по–моему, этого до поры не было. Прав ли я?