ГЛАВА VIII „Юродство", какъ общественный дѣятельный типъ. Любовь, какъ основное начало общественной св. юродивыхъ дѣятельности и ея проявленія. Значеніе св. юродивыхъ въ обществѣ, опирающееся на ихъ необыкновенныхъ духовныхъ дарованіяхъ.

Такимъ образомъ, подвигъ „юродства" о Христѣ не есть только личный подвигъ, но принимающій его выступаетъ на общественное служеніе: даже болѣе, общественное служеніе есть завершеніе подвига; на это служеніе юродивый посылается какъ мужъ избранный, уже устроившій свое собственное дѣло и могущій научать и направлять другихъ. Св. юродивые совершали свои дѣла на глазахъ міра; жили они преимущественно въ большихъ городахъ: св. Симеонъ – въ Эмессѣ; св. Андрей – въ Константинополѣ; св. Максимъ, Василій и Іоаннъ – въ Москвѣ; св. Николай и Ѳеодоръ – въ Новгородѣ; св. Прокопій и Іоаннъ – въ Устюгѣ; св. Николай (салосъ) – въ Псковѣ: св. Іоаннъ (Власатый) – въ Ростовѣ; св. Лаврентій – въ Калугѣ. Находясь въ обществѣ, св. юродивые уже по существу дѣла обязательно такъ или иначе вліяли на него. Какое ихъ было вліяніе? вліяніе будетъ пассивнымъ, когда человѣкъ, исключительно занятый собой и своими дѣлами, вовсе не думаетъ о другихъ, и если онъ въ житейскихъ сношеніяхъ съ послѣдними такъ или иначе воздѣйствуетъ на нихъ, то воздѣйствуетъ не намѣренно, хотя съ точки зрѣнія христіанской нравственности и не безотвѣтственно за послѣдствія своего поведенія; но оно можетъ быть и активнымъ, когда вся жизнь, всѣ поступки, слова и дѣйствія человѣка имѣютъ за собою какія-либо, добрыя или дурныя цѣли и разсчитаны на что-либо, касающееся окружающихъ. Вліяніе св. юродивыхъ на общество было съ ихъ стороны обязательно активнымъ. Внѣшній ихъ образъ жизни, странные для другихъ поступки и дѣйствія – все это было намѣреннымъ и основано именно на разсчетѣ такъ или иначе и, конечно, всегда съ благою цѣлію, подѣйствовать на другихъ. Вотъ третья характерная черта „юродства" въ опредѣленіи проф. Е. Е. Голубинскаго: „юродство состоитъ въ томъ…, чтобы обличить современниковъ" [DXXIV].

Но достигали-ли св. юродивые въ своей жизни и дѣятельности тѣхъ высокихъ цѣлей, какія ставились всѣми истинными послѣдователями Спасителя и подражателями Его высокому примѣру, выступающими на служеніе ближнему – или что тоже – было-ли воздѣйствіе св. юродивыхъ на общество положительнымъ?

На поставленный вопросъ должно отвѣтить прямо: положительное воздѣйствіе св. юродивыхъ на окружающее общество не подлежитъ сомнѣнію. Чтобы понять это, разсмотримъ ближе взаимоотношенія св. юродивыхъ о Христѣ и общества. Юродивые въ обществѣ были не простыми глупцами; напротивъ, они имѣли въ своемъ родѣ великій авторитетъ. Прежде всего, они представлялись обществу загадочными существами; затѣмъ, всѣмъ бросалась въ глаза ихъ религіозность. А при сравнительной живости религіознаго чувства народъ всегда расположенъ ко всему таинственному и чудесному. Слѣдовательно, уже одно то, что „юродство" при всей своей особенности являлось не какъ что либо совершенно новое и чуждое обществу, а напротивъ, такъ сказать, удовлетворяло важнѣйшимъ духовнымъ запросамъ этого общества, должно было отразиться на отношеніяхъ общества къ св. юродивымъ и къ лучшему для послѣднихъ. Затѣмъ, и главнымъ образомъ, значеніе св. юродивыхъ въ обществѣ опиралось, конечно на ихъ необыкновенныхъ духовныхъ дарованіяхъ – прозорливости, силѣ чудесъ и молитвы. Въ самомъ дѣлѣ, какъ не уважать и до извѣстной степени не благоговѣть предъ такимъ человѣкомъ, который, подобно древнимъ пророкамъ, безстрашно является къ правителямъ и вельможамъ, сурово обличаетъ ихъ, угрожаетъ, и угроза его потомъ сбывается; или который загадочно возвѣщаетъ грядущее бѣдствіе на все общество, и оно потомъ постигаетъ его; или – еще по просьбѣ этого общества молится о предотвращеніи грозящей бѣды, имъ же предсказанной, и молитва его доходитъ до небесъ, прелагая гнѣвъ Божій на милость. Вотъ почему и отношенія къ св. юродивымъ такъ измѣнялись: то ихъ гнали въ шею и били, а то, когда нужно, когда въ трудныя минуты общественной или частной жизни ожидали руководительства свыше, взоры всѣхъ направлялись къ юродивому. Его отыскивали, приводили въ собраніе, ласкали, какъ дитя, примѣняясь къ его мнимому младенческому состоянію, дарили разныя бездѣлушки, давали нерѣдко и деньги, словомъ, всячески старались задобрить и расположить къ себѣ; въ то же время зорко слѣдили за нимъ, примѣчая всѣ его движенія и поступки и чутьемъ угадывая, какое въ его странныхъ дѣйствіяхъ скрывается указаніе на истину, которую надо было уловить, разгадать непонятное. И голосъ св. юродиваго былъ гласомъ Божіимъ.

Общественная жизнь св. юродивыхъ характеризуется, какъ самоотверженная дѣятельность на пользу ближнихъ, совершаемая въ духѣ евангельской любви, безъ которой человѣкъ бываетъ мертвъ духовно: „не любяй брата, въ смерти пребываетъ" [DXXV]. Любовь св. юродивыхъ къ ближнимъ прежде всего выразилась въ ихъ незлобіи и прощеніи наносимыхъ имъ со стороны общества обидъ, сопровождавшимся молитвою за враговъ. Такъ, св. Андрей „вся терпяше и о пакостящихъ ему и біющихъ его моляшеся: да не будетъ имъ грѣха о семъ, иже ми біеніе творятъ, въ невѣдѣніи бо сія содѣваютъ, и невѣдѣнія ради отпущеніе пріимутъ" [DXXVI]. Когда св. Исидору оскорбляли сестры монастырскія она: „не сотвори оскорбленія каковаго никомуже, ниже сама когда прогнѣвася или опечалися, ни поропта о чесомъ либо, но всегда молчаше, никомуже отвѣщавающи словесе каковаго, ни мала ни велика" и, когда сестры, раскаявшись преподобному Питириму въ своихъ обидахъ, нанесенныхъ ими св. Исидорѣ, „припадающе къ блаженнѣй, просяху прощенія", то она вмѣстѣ съ преподобнымъ Питиримомъ „молитву къ Богу о сестрахъ сотвори прилежну, еже проститися согрѣшеніямъ ихъ" [DXXVII]. Св. Исидоръ Твердисловъ, когда поселился въ Ростовѣ, то отъ здѣшнихъ жителей терпѣлъ страшныя гоненія и побои, но самъ „яко въ чуждемъ тѣлеси все съ благодареніемъ терпяше, и никако же досадителемъ воздаваше, но токмо въ умѣ своемъ глаголаше къ Богу: Господи, не постави имъ въ грѣхъ сего" [DXXVIII]. Св. Аврамій Смоленскій „вся съ кротостію и смирѣніемъ терпяше, благодарящи Бога о напущенномъ на него искушеніи, и моляшеся о ненавидящихъ и обидящихъ его" [DXXIX]. Св. Прокопій Устюжскій „въ день оскорбляемь и озлобляемь бываше, а въ нощи ни мала покоя себѣ пріимаше, но по граду хождаше по всѣмъ св. церквамъ, и моляшеся Господеви со слезами за градъ и люди и за озлобителей своихъ, глаголя: Господи, не постави имъ грѣха сего" [DXXX]. Св. Симонъ Юрьевецкій не только не отвѣчалъ зломъ на оскорбленія, но смиренно молился за обижавшихъ его [DXXXI].

Такимъ образомъ, св. юродивые твердо держались одной цѣли, – чтобы, подвергаясь разнымъ обидамъ отъ людей, радоваться, а не скорбѣть; и они радовались, но радовались не безсмысленно, а на томъ основаніи, что обрѣтали благопріятный случай къ полученію прощенія своихъ грѣховъ, прощая ближнему, въ чемъ и заключается, по мнѣнію св. Марка подвижника, разумъ истины, который обильнѣе всякаго иного вѣдѣнія, потому что „изъ него, говоритъ онъ, можно умолять Бога, навѣрное зная, что молитва будетъ услышана; онъ – плодъ вѣры и доказательство вѣры во Христа; посредствомъ его можно легко нести крестъ; при его посредствѣ можемъ любить Бога отъ всего сердца и ближняго, какъ самаго себя; для его снисканія мы должны возложить на себя: постъ, бдѣніе и пр. подвиги и лишенія, чтобы и сердце и внутреннее расположеніе наше отверзлись, приняли его въ себя и уже не извергали. Тогда за прощеніе ближнему его согрѣшеній, усмотримъ въ себѣ дѣйствіе благодати, таинственно данной намъ св. крещеніемъ: она будетъ дѣйствовать на насъ не непримѣтно, но со всею очевидностію, вполнѣ ощутительно” [DXXXII]. Но такому состоянію могло противодѣйствовать и, притомъ, очень сильно, тщеславіе; и вотъ молитва – то за враговъ научала смиряться предъ ближнимъ, и была единственнѣйшимъ средствомъ противъ памятозлобія и служила знаменіемъ любви и милованія. Эту мысль прекрасно выразилъ св. юродивый Симеонъ въ своемъ наставленіи другу діакону Іоанну: „блюди говорилъ онъ, да не приступаеши къ божественному служенію, имый гнѣвъ на кого, яко да не возбранятъ твоя грѣхи быти пришествію духа" [DXXXIII]. Главнѣйшимъ обнаруженіемъ любви къ ближнему св. юродивыхъ служила ихъ милостивость. Сущность ихъ милостивости заключается прежде всего въ состраданіи и жалостливости сердца ко всѣмъ чувствующимъ созданіямъ Божіимъ, а заслуга достоинства ея – въ самопожертвованіи для другихъ. Чувство милостивости, какъ и всякая вообще добродѣтель, проявлялось въ свят. юродивыхъ путемъ самопринужденія и обращалось потомъ уже въ навыкъ. Служеніе Богу, какъ мы видѣли, всѣ св. юродивые начинаютъ съ того, что все свое имущество раздаютъ бѣднымъ для того, чтобы „обнажиться отъ земныхъ вещей и быть духомъ съ небесными", какъ говоритъ св. Варсануфій великій [DXXXIV]. Въ самомъ дѣлѣ, рѣшившійся оставить все мірское, поступаетъ весьма благоразумно, когда, по слову Спасителя [DXXXV], разомъ разстается съ своимъ стяжаніемъ, такъ какъ, по ученію блаженнаго Діадоха, „полезное дѣло при самсмъ познаніи истины, съ выступленіемъ въ благое служеніе, – оставить безразсудное тщеславіе и не хвалиться богатствомъ, возненавидѣвъ свои пожеланія, дабы намъ не радоваться расточенію имѣнія, и чрезъ то болѣе уничижить свою душу такъ, какъ бы мы ничего добраго не дѣлали. Ибо доколѣ изобилуемъ богатствомъ, весьма увеселяемся, если дѣйствуетъ въ насъ сила добродѣтели, расточеніемъ онаго, какъ свидѣтельствомъ нашего усерднаго повиновенія Божію повелѣнію, а когда все издержимъ, постигаетъ насъ скорбь безмѣрная и уничиженіе, ибо намъ представляется, что мы не дѣлаемъ ничего достойнаго правды. Посему душа обращается, тогда съ великимъ смиреніемъ къ себѣ самой, дабы то, чего не можемъ пріобрѣтать себѣ каждодневно милостынею, стяжать посредствомъ прилежной молитвы, терпѣнія и смиренія" [DXXXVI]. Св. Исаакъ Сиринъ совѣтуетъ имѣющему имѣніе расточить его вдругъ и стать нищимъ для того, чтобы „по благодати Божіей, освободившись отъ попеченій, нищетою своею стать выше міра" [DXXXVII]. Съ этою цѣлью св. юродивые и раздавали свое имущество бѣднымъ и все то, что получали отъ добрыхъ людей, отдавали нищимъ. Такъ, св. Прокопій Вятскій, когда получалъ отъ кого хлѣбъ, деньги и т. п., то все это бросалъ нищимъ, больше же всего онъ ничего не бралъ [DXXXVIII]. Про св. Андрея извѣстно, что „аще кто отъ милостивыхъ нищелюбцевъ подаваше ему милостыню, онъ взимая инымъ убогимъ даяше ю, обаче не тако даяше, да познанъ будетъ яко милостыню даетъ, но яко юродъ, сваряся на нихъ, и аки бити ихъ хотя, меташе на лица имъ цаты, яже въ рукахъ имяше, и тако ихъ они собираху" [DXXXIX]. Св. Аврамій смоленскій „подаваемая ему раздаваше нищимъ" [DXL]. Все, что давали добрые люди св. Андрею Тотемскому, онъ тайно раздавалъ нищимъ [DXLI]. Св. Ѳеодоръ Новгородскій „убогимъ всякое требованіе творяше милостыню неоскудну подавая, и кто подаваше ему въ милостыню что денегъ, одежды, обуви и съѣсного, вся раздаваше убогимъ и неимущимъ", не оставляя себѣ ничего [DXLII].

Интересны пріемы, съ какими нѣкоторые изъ св. юродивыхъ давали милостыню: когда св. Андрей получалъ деньги, то, проходя мимо нищихъ, „игру творяше сребренники; нищіе же аки юрода порѣваху его, и похищаху сребренники. Онъ же ударяше ихъ пястію яко сваряся, и тамо пометая сребренники вси, и отбѣгаше отъ нихъ: нищіе же вземше сребренники и дѣляху на главы", или однажды, онъ проходилъ мимо дома, гдѣ жили блудницы, одна изъ блудницъ схватила его за одежду, прибѣжали другія, вырвали у него одежду и покрыли его рогожей [DXLIII]. Объясненія такого страннаго способа благотворительности св. Андрея дается въ его жизнеописаніи: „се же творчше св. Андрей, да не явѣ будетъ милостыня его" [DXLIV].

Значитъ, глубокое чувство смиренія побуждало св. юродивыхъ скрывать такимъ образомъ свои добрыя дѣла. Вотъ съ какими свойствами проявлялась дѣятельная любовь св. юродивыхъ къ ближнимъ. Она носила характеръ, согласный съ основными требованіями закона Божія о любви къ ближнему, ибо въ дѣлахъ любви (милостыня) спасеніе [DXLV]. А что именно такъ на милостивость смотрѣли св. юродивые, это ясно видимъ изъ наставленія св. Симеона юродиваго діакону Іоанну: „молю тя, брате, да никогоже отъ нищихъ, паче же отъ иноковъ презираеши, и укоряеши: да вѣсть любовь твоя, яко мнози въ нихъ злостраданіемъ очищени суть, и яко солнце сіяютъ предъ Богомъ. Молю тя, чадо и брате мой Іоанне, всячески тщися быти милосердъ, ибо въ грозный оный часъ милосердіе паче иныхъ добродѣтелей помощи намъ можетъ, пишется бо: Блажен, кто помышляет о бедном! В день бедствия избавит его Господь. " [DXLVI].На основаніи этихъ словъ св. юродиваго Симеона можно заключать, что онъ милосердіе поставлялъ на самую высшую степень нравственнаго совершенства, такъ какъ милостивіи и будутъ помилованы. Кромѣ того милостыня, по словамъ св. Симеона, оказываетъ сильное дѣйствіе на очищеніе и просвѣщеніе души. Въ этомъ увѣряетъ и ученіе св. отцевъ. „Какъ купель крещенія угашаетъ огнь геенскій, такъ милостыня истребляетъ пламень грѣховный. И какъ въ крещеніи однажды дается отпущеніе грѣховъ, такъ непрестанное упражненіе въ благотворительности постоянно низводитъ на человѣка благоволеніе Божіе", говоритъ преп. Кассіанъ" [DXLVII]. „Милосердіе одно все можетъ, увѣряетъ св. патріархъ Іеремія, ибо кто милосердствуетъ и любитъ бѣдныхъ ради Господа, тотъ и освобождается отъ невыплатимаго долга грѣховъ и пріобрѣтаетъ весь міръ за ничтожную цѣну, и вдругъ юнѣетъ и дѣлается безсмертнымъ, и царствуетъ въ небесномъ царствѣ и, какъ вѣрный рабъ, во всемъ послѣдуетъ Господу и царски богатѣетъ по призванію Царя: пріидите благословенніи Отца Моего, наслѣдуйте уготованное вамъ царствіе отъ сложенія міра и пр. и, свободный отъ вѣчнаго наказанія, наслаждается всякаго рода радостями въ вѣки" [DXLVIII].Далѣе, почему св. Симеонъ настаивалъ на нищелюбіи? онъ говорилъ, что многіе изъ бѣдныхъ „яко солнце сіяютъ предъ Богомъ" и, значитъ, милостынею имъ можно привлечь и къ себѣ это сіяніе. Очищая душу отъ помрачающихъ ее страстей, милостыня въ пламенѣющей чистотѣ любвеобильнаго чувства приближаетъ сердце человѣка къ Богу и въ мірѣ совѣсти открываетъ уму его живыя черты образа Божія. „Ничто не можетъ такъ приблизить сердце къ Богу, говоритъ преп. Исаакъ Сиринъ, какъ милостыня, и лично не производитъ въ душѣ такой тишины, какъ произвольная нищета. Наше милосердіе, говоритъ онъ далѣе, пусть будетъ зерцаломъ, чтобы видѣть намъ въ себѣ самихъ то подобіе и тотъ истинный образъ, какой есть въ Божіемъ естествѣ и сущности Божіей" [DXLIX]. И Самъ Господь сказалъ: „будите милосерди, якоже и Отецъ вашъ милосердъ есть” [DL], добавляетъ преп. Дороѳей, ибо сія добродѣтель особенно дѣлаетъ богоподобнымъ и того, въ комъ она обитаетъ, напечатлѣвая на немъ образъ первобытнаго, нетлѣннаго, благого и непостижимаго существа [DLI].„Какъ тотъ, кто имѣлъ бы другомъ своимъ Бога, замѣчаетъ св. патріархъ Іеремія, чрезъ это самое имѣлъ бы друзьями своими и всѣхъ святыхъ, такъ и тотъ, кто имѣетъ милосердіе, имѣетъ уже и всѣ добродѣтели" [DLII]. Такимъ образомъ, чрезъ любовь къ бѣднымъ происходитъ непосредственное общеніе человѣка съ Богомъ. „Хочешь ли умомъ своимъ быть въ общеніи съ Богомъ, пріявъ въ себя ощущеніе онаго услажденія, непорабощеннаго чувствомъ?" спрашиваетъ св. Исаакъ Сиринъ и отвѣчаетъ: „когда внутри тебя обрѣтается она, тогда изображается въ тебѣ оная святая красота, которою уподобляешься Богу. Всеобъемлемость дѣлъ милостыни производитъ въ душѣ общеніе съ Божествомъ безъ посредства какого-либо времени къ единенію съ славою вѣчности" [DLIII].Прилагая это возвышенное ученіе о милостынѣ къ милостивости св. юродивыхъ, мы легко замѣтимъ то ея значеніе и то великое свойство, какія она сообщала св. юродивымъ. Они по истинѣ были великими милостивцами, потому что милостыня ихъ была чистая, правая, „необидимая", не отъ лихвы и грабежа. Они не разбирали тѣхъ, кому благотворили, а подавали милостыню достойнымъ и недостойнымъ (блудницамъ); не похвалялись милосердіемъ своимъ и не выставлялись съ нимъ на показъ. Но мы видѣли, что св. юродивые брали все-таки подаянія и раздавали ихъ нищимъ. Св. же Исаакъ Сиринъ говоритъ: „не возлюби стяжанія по нищелюбію, для подаянія милостыни, не ввергни души своей въ смятеніе тѣмъ, что будешь брать у одного и давать другому, не уничтожь чести своей подчиненностію людямъ и, прося у нихъ, не утрать свободы и благородства ума своего въ попеченіи о житейскомъ” [DLIV]. Какъ согласить этотъ взглядъ св. отца съ поведеніемъ св. юродивыхъ? Они, какъ извѣстно не просили милостыни. Правда, св. Симонъ Юрьевецкій юродивый просилъ отъ купца Зубарева за спасеніе отъ потопленія купить ему сапоги и рубашку, но просьба св. Симона касалась не столько его самого, сколько купца, которому онъ послѣ того какъ онъ забылъ объ обѣщаніи купить сапоги и рубаху, напомнилъ о томъ, что надо быть благодарнымъ за благодѣянія Божіи и милосерднымъ: „нищему протягивай руку твою, говорилъ Зубареву св. Симонъ, если хочешь, чтобы почивало на тебѣ благословеніе Божіе, да не готовь мнѣ рубашки и сапоговъ; они мнѣ не нужны" [DLV]. Извѣстно также про св. Василія московскаго, что онъ не отказался принять отъ одного вельможи, котораго любилъ, лисью алаго цвѣта шубу: „добре, добре, господине твори ты якоже хощеши, я люблю тебя", говорилъ онъ боярину [DLVI], но потомъ онъ очень скоро разстался съ этимъ подаркомъ. Если нѣкоторые св. юродивые и раздавали принятую милостыню за давшихъ и тѣмъ самымъ располагали ихъ къ милостивости, то иные св. юродивые, какъ напр. св. Серапіонъ, вовсе отказывались отъ раздачи чужого: „я не раздаю чужихъ денегъ", отвѣчалъ св. Серапіонъ на предложеніе одного человѣка взять для раздачи денегъ (Ковел.). Значитъ, вся суть милостивости св. юродивыхъ зависѣла отъ цѣли, съ какою они ее совершали: они подавали ее въ исходатайствованіе отъ Бога умилостивленія тѣмъ, которые давали имъ, или вызывали ихъ на благотворительность ближнимъ.Состраданіе св. юродивыхъ выражалось въ ихъ жалостливости къ ближнимъ и состояло прежде всего въ томъ, что они оказывали сильное нравственное вліяніе на ближнихъ, какъ отчасти уже и было замѣчено: гнѣвъ ихъ смиряли своимъ терпѣніемъ, обиды – молчаніемъ, грѣхи, содѣянные противъ себя, прощали съ молитвою за обидѣвшихъ и по апостолу: „съ плачущими плакали, съ радующимися радовались" [DLVII]. Препод. Исаакъ Сиринъ говоритъ: „тотъ милостивъ, кто когда услышитъ, или увидитъ что-либо опечаливающее брата его, возгорится сердцемъ, а равно и тотъ, кто будучи заушенъ братомъ своимъ, не возъимѣлъ столько безтыдства, чтобы отвѣчать и опечалить сердце его. Милостивый не только даетъ людямъ милостыню, но и съ радостію терпитъ отъ другихъ неправду и милуетъ ихъ [DLVIII]. Это одна сторона сострадательности св. юродивыхъ къ ближнимъ. Другая сторона характеризуетъ ихъ со стороны ихъ жалостливости къ людямъ и особенно плохимъ въ нравственномъ отношеніи. Св. Юродивые, какъ истинные нищелюбцы, забывали о самихъ себѣ, сами терпѣли всевозможныя лишенія, памятуя лишь о нуждающихся и не имущихъ, потому-что для нихъ не составляло большей и совершеннѣйшей любви, какъ злострадать со други своими и душу свою положить за брата своего. Св. Симонъ Юрьевецкій изъ чувства жалостливости къ бѣднымъ крестьянамъ со всякимъ усердіемъ и немедленно исполнялъ всѣ дѣла, какія ему поручали: безпрекословно мололъ хлѣбъ въ ручныхъ жерновахъ, рубилъ дрова въ лѣсу и носилъ ихъ на себѣ: каждый день много воды носилъ на своихъ плечахъ и помогалъ въ работѣ всѣмъ, кому требовалось [DLIX]. Жалостливость св. юродивыхъ рельефно выступаетъ на фонѣ ихъ нравственной дѣятельности въ тѣхъ ихъ поступкахъ, которыми характеризуются ихъ отношенія къ блудницамъ и вообще къ подонкамъ общества, когда они спускаются до настроенія этого презрѣннаго другими класса людей, чтобы знать и ихъ мысли и чувствованія. Св. Василій блаженный (московскій) вращается среди пьяницъ, сидящихъ въ бражныхъ тюрьмахъ [11]; св. Симонъ Юрьевецкій часто посѣщалъ кабаки [DLX]; св. Андрей находится въ обществѣ блудницъ [DLXI]. Конечно, такое поведеніе св. юродивыхъ и можно только объяснять ихъ сострадательностью къ этимъ погибающимъ людямъ, которыхъ они пытались исправлять и исправляли, о чемъ рѣчь будетъ ниже. Насколь сильна была сострадательность св. юродивыхъ къ погибшимъ созданіямъ, это видно вотъ изъ какого случая изъ жизни св. Симеона однажды замѣтили, что онъ вошелъ въ домъ распутной женщины и, заперевъ за собою дверь, остался съ ней наединѣ. Потомъ онъ отворилъ дверь и поспѣшно вышелъ, озираясь по всѣмъ сторонамъ, не смотритъ-ли кто на него. Послѣ того подозрѣніе еще болѣе усилилось, такъ что видѣвшіе его позвали къ себѣ женщину и спросили ее, зачѣмъ у ней былъ Симеонъ и такъ долго. Но женщина клятвенно увѣряла, что уже третій день по бѣдности не было у ней ничего во рту, кромѣ воды, а св. Симеонъ принесъ ей мяса, хлѣба и вина и, заперевъ дверь, предложилъ трапезу съ приказаніемъ, чтобы она ѣла досыта, потому что довольно терпѣла отъ недостатка въ пищѣ, остатки же всего принесеннаго взялъ съ собою [DLXII]. Такимъ образомъ, видно изъ разсказаннаго факта, что св. Симеонъ руководился въ данномъ случаѣ тѣмъ соображеніемъ, чтобы доставить блудницѣ прежде всего возможность удовлетворить ея насущнымъ потребностямъ. Для него чуждо было ея занятіе, ея скверное поведеніе, а онъ въ мысляхъ имѣлъ одну только цѣль – накормить блудницу и, въ дальнѣйшемъ можетъ быть, своею сострадательностью привести ее къ покаянію. Сострадательность св. юродивыхъ простиралась и на враговъ. Такъ, препод. Михаилъ Клопскій упрашиваетъ игумена обители накормить 30 разбойниковъ, пришедшихъ въ монастырь съ злымъ умысломъ – ограбить обитель [DLXIII]. Св. юродивый Симеонъ обѣщаетъ одному человѣку отыскать его вора, но подъ клятвою, что тотъ не будетъ бить вора [DLXIV]. Нѣжность чувствъ къ людямъ не была чужда св. юродивыхъ. Св. Прокопій Устюжскій часто приходилъ на берегъ рѣки Сухоны и тамъ сидѣлъ на камнѣ, слѣдя за плавающими на лодкахъ и молился „съ жалостію къ Богу о нихъ да сотворитъ имъ тихое плаваніе" [DLXV]. Св. Симеонъ, нѣжно любящій діакона Іоанна, совѣтуетъ ему позаботиться, сколько возможно, о своей душѣ [DLXVI]. Сострадательность св. Андрея къ грѣшникамъ была удивительна: онъ горько плачетъ и молится о прощеніи грѣховъ одного умершаго богача, часто посѣщаетъ кладбища и молится о умершихъ [DLXVII]. Высшую степень милосердія св. юродивыхъ составляло самопожертвованіе. Св. Серапіонъ Синдонитъ отдаетъ нищему, дрожащему отъ холода, свой послѣдній синдонъ [12], а самъ остается нагой и, наконецъ, продаетъ послѣднее евангеліе, съ которымъ никогда не разставался, для того, чтобы выручить изъ бѣды одного должника [DLXVIII]. Одинъ разъ онъ въ Лакедемонѣ продалъ себя въ рабство для спасенія одного семейства отъ ереси [DLXIX]. Значитъ, въ данномъ случаѣ онъ за ближнихъ полагалъ свою душу.Наконецъ, въ высочайшей степени чувство милосердія у св. юродивыхъ сливается съ чувствомъ безграничной любви. Вотъ какъ описываетъ это чувство св. Исаакъ Сиринъ: „сердце милующаго есть возгорѣніе сердца у человѣка о всемъ твореніи, – о людяхъ, о птицахъ, о животныхъ и о всякой твари. При воспоминаніи о нихъ и при воззрѣніи на нихъ, очи у человѣка источаютъ слезы. Отъ великой и сильной жалости, объемлющей сердце и отъ великаго терпѣнія умиляется сердце его и не можетъ онъ вынести, или слышать, или видѣть какого-либо вреда, или малой печали, претерпѣваемыхъ тварію. А посему, и о безсловесныхъ, и о врагахъ истины, и о дѣлающихъ ему вредъ, ежечасно со слезами приноситъ молитву, чтобы сохранились и были они помилованы" [DLXX]. Такою именно любовью и отличались св. юродивые. Любя совершенною любовью Бога, они совершенную же любовь переносили и на всѣхъ ближнихъ. Отчасти мы уже познакомились съ фактическими данными, характеризующими такую любовь св. юродивыхъ къ ближнимъ. Теперь же добавимъ нѣсколько еще фактовъ для полноты представленія безграничной ихъ любви. Св. Ѳеодоръ новгородскій, лишь только спускалась ночь надъ Новгородомъ, бывшимъ въ то время на высотѣ своего величія и политической славы, и шумный городъ предавался сну, обходилъ обители и храмы новгородскіе и молился за свой вольный городъ, за благодѣтелей своихъ, за людей презиравшихъ и гнавшихъ его и за всю Русь православную. Св. Михаилъ Клопскій „всегда молитву приношаше къ Богу, не яко ту о себѣ требоваше, но о другихъ" [DLXXI]. Св. Василій блаженный со слезами молится вмѣстѣ съ нѣкоторыми благочестивыми людьми объ избавленіи москвичей отъ нашествія татаръ [DLXXII]. Онъ же неутѣшно плачетъ, предвидя пожаръ Москвы и молится Богу о избавленіи города [DLXXIII]. Когда св. Андрей хотѣлъ согрѣться во время сильной стужи у псовъ, то „иніи кусающе его, отгоняху отъ себя, иніи же сами оставльше его, отвѣчаху", а онъ вознесъ молитву къ Богу: „буди воля Господня" [DLXXIV].